Я – это ты

Введение.

Я сидела за шатким столом в своей однушке, где пахло кофе и предательством моего вдохновения. Кружка с надписью «Гений рекламы» (Машина ирония) дрожала от вибраций трамвая за окном – Екатеринбург не спит. Я – Катя, двадцать девять, фрилансер, чья жизнь – это писать про собачий корм так, будто он откроет псам ворота в рай. Но сегодня мой мозг выдал фортель: я «вспомнила» пирс. Скрипучие доски, соленый ветер, парень в кепке, который хохочет: «Ты опять это делаешь». Я? На море? Мой максимум – лужа у подъезда после ливня.

Я ущипнула себя, надеясь, что это баг воображения. Больно. Васька, мой кот с характером налогового инспектора, спрыгнул с дивана и уставился, как будто я украла его мечты о тунце. «Ты-то море видел?» – буркнула я. Он отвернулся, явно судя. Я открыла ноут, но вместо текста про корм набрала: «Почему я помню чужую жизнь». Гугл предложил «проклятье предков» и «усталость». Спасибо, доктор Интернет.

Вечером я нашла фото в старом альбоме – мне пять, панамка, за спиной волны. Море. Мы не ездили к морю, мама клялась, что денег не было. Я набрала ее, сердце колотилось, как перед дедлайном.

– Мам, это море на фото. Откуда?

– Катя, – голос ее дрогнул, – ты выдумываешь. Спать надо больше.

Она сбросила звонок, а я подумала: если это глюк, то почему он пахнет солью?

Глава 1. Кофе, кот и море, которого не было

Я проснулась с чувством, что мой мозг – это монтажер, который склеил чужой фильм. Квартира встретила запахом кофе и пылью – в Екатеринбурге весна пахнет асфальтом и надеждой на тепло.

Васька, мой серый котяра, драл обои в углу, как будто мстил за вчерашний сухой корм. «Эй, Вандал, – хмыкнула я, – иди лучше тайны разгадывай». Он фыркнул и улегся на мой ноут, как король на трон.

Я – Катя, фрилансер, чья жизнь – это писать тексты, пока заказчики не решат, что «милый» звучит слишком по-детски. Сегодня был заказ мечты: статья для зоомагазина про то, как выбрать щенка. Я даже улыбнулась – животные, в отличие от клиентов, не бесят. Но писать не получалось. В голове крутился пирс: доски, море, парень в кепке, его смех. Я «помнила» запах соли, хотя мой опыт путешествий – это электричка до бабушкиной дачи.

Я открыла тот альбом. Фото – я, мелкая, в панамке, за спиной волны. Море. Мама клялась, что мы не ездили. Я снова набрала ее, пальцы дрожали.

– Мам, фото с морем. Это не выдумки. Откуда оно?

– Катя, – она закашлялась, будто поперхнулась, – это, наверное, озеро. У бабушки был пруд. Не нагнетай.

– Пруд? – я чуть не швырнула телефон. – Мам, я знаю, как выглядит море!

– Хватит фантазировать, – отрезала она. – У тебя воображение всегда было буйное.

Она бросила трубку, а я осталась с Васькой, который смотрел, как будто знал ответ. Я гуглила «ложные воспоминания», но форумы пугали «духовными пробуждениями». Вдруг – вспышка. Я на пирсе, мелкая, бегу, а кто-то кричит: «Катя, не падай!» Голос мужской, резкий, не папин. Папа ушел, когда мне было три.

Я плюхнулась на диван, Васька ткнулся носом в руку, как будто утешал. Мамин кашель, этот голос, фото – что-то не сходилось. Я написала Маше: «Мой мозг – сценарист триллера. Спаси». Она кинула смайл с попкорном. Типичная Маша. Но я знала: этот глюк – не просто баг. Кто-то или что-то хочет, чтобы я копала глубже.

Глава 2. Сосед, мама и кот, который слишком умный

Утро после глюка было, как попытка вспомнить пароль от старого аккаунта – вроде близко, но не то. Моя однушка в Екатеринбурге пахла тостами и Васькиным бунтом – он опрокинул миску с кормом, будто устраивал протест. «Ты что, за профсоюз котов?» – хмыкнула я, сметая крошки. Васька сверкнул глазами и улегся на подоконник, как философ, знающий все тайны мира.

Я открыла ноут – заказ на статью про приют для собак, 1000 слов, с историями о брошенных псах, которые нашли дом. Это был кайф: писать про животных, а не про «мурлыкающий наполнитель». Я – Катя, фрилансер, чья жизнь – это бег от дедлайнов к кофе. Но пирс не отпускал: запах моря, скрип досок, голос: «Катя, не падай». Я гуглила «ложные воспоминания», но вместо ответов нашла блог про «коды вселенной». Ну, конечно.

Решила сбегать за латте в кафешку на Вайнера – там делают кофе, от которого не хочется плакать. В подъезде налетела на соседа, Серегу. Я зову его Шаман – за длинные волосы, браслет из бусин и привычку напевать что-то, похожее на мантры. Лет тридцать пять, вечно с холщовой сумкой, где звякает что-то подозрительное.

– Катя, ты чего как тень? – спросил он, поправляя очки в роговой оправе. – Будто в параллельный мир провалилась.

– Типа того, – буркнула я и ляпнула про пирс. Зачем? Не знаю, но Шаман выглядел, как человек, который различает ауру.

Он замер, будто я угадала его пин-код.

– Память – это как река, – сказал он тихо. – Иногда приносит обломки чужих берегов. Не все, что ты помнишь, твое.

– Это ты о чем? – я чуть не поперхнулась. – Я что, пиратский сервер?

– Может, и так, – он усмехнулся, но глаза были острые, как у Васьки перед прыжком. – Если захочешь, приходи. У меня есть книга. Не из библиотеки.

Я фыркнула и рванула в кафешку, но его слова засели, как заноза. Чужие берега? Серьезно? В кофейне я написала Маше: «Сосед выдает заумь про реки и память. Я в порядке?» Она кинула гифку с котом в шляпе мага.

К вечеру я набрала маму. Ее вчерашний «пруд» вонял враньем.

– Мам, – я стиснула телефон, – фото с морем. Я знаю, это не пруд. И я помню пирс. Почему ты скрываешь?

– Катя, – она заговорила быстро, почти шепотом, – хватит выдумывать. Мы не ездили. Это… просто фото. Может, соседка дала.

– Соседка? – я чуть не заорала. – Мам, что за бред? И почему я слышу голос? Мужской, на пирсе!

Она замолчала, я услышала, как звякнул ее браслет – нервничает.

– Голос? – переспросила она, и в ее тоне было что-то новое, как страх. – Катя, не лезь туда. Прошу, не надо.

Она сбросила звонок. Я осталась с холодным латте и Васькой, который ткнулся носом в колено, будто чуял мой шок. Фото, голос, Шаман с его «рекой». И мама, которая боится. Вдруг – вспышка. Я на пирсе, смеюсь, а голос кричит: «Катя!» Чей он? Я посмотрела на Ваську и подумала: если этот глюк – ключ, я его найду, даже если он меня угробит.

Глава 3. Маша, вино и глюк, который пахнет правдой

Утро в Екатеринбурге встретило меня гулом трамваев и Васькиным мяуканьем – он требовал корм, как рок-звезда – овации. Я сыпанула ему гранул в миску, но он понюхал и отвернулся, будто я предложила салат. «Эй, гурман, – хмыкнула я, – это не мишленовский тунец». Васька сверкнул глазами и улегся на мой ноут, как будто запрещая работать. Типичный босс.

Статья про брошенных псов вчера пошла на ура, заказчик даже не попросил убрать слово «милый» – чудо. Но мысли о пирсе, мамином «не лезь» и Шамановой «реке памяти» крутились, как заевший трек в плейлисте. Я пыталась гуглить «чужие воспоминания», но интернет выдал сайт про «космические порталы». Ну да, Катя, ты явно телепортнулась на море.

К обеду я не выдержала и написала Маше: «Мой мозг снимает триллер, а мама и сосед – актеры второго плана. Встретимся?» Маша ответила: «Вино и пицца в семь, у меня. Расскажешь, как стала экстрасенсом». Ее однушка на Химмаше – это как филиал хаоса: книги по йоге, свечи с запахом «внутреннего покоя» и кот Бублик, который смотрит, как будто планирует переворот. Я захватила бутылку красного и рванула туда, надеясь, что вино выгонит глюки.

Маша открыла дверь в пижаме с авокадо и с бокалом в руке. «Катюх, – пропела она, – ты выглядишь, как героиня детектива. Что за пирс?» Я плюхнулась на ее диван, где Бублик уже занял полподушки, и выложила все: фото с морем, мамин шепот, Шамановы «обломки чужих берегов». Маша слушала, жуя пиццу, и вдруг выдала:

– Слушай, а если это не глюк? Вдруг ты реально была там? Мама твоя что-то мутит, я же ее знаю – она как шпион, когда врет.

– Шпион? – я фыркнула, но сердце екнуло. – Маш, она чуть не задохнулась, когда я про голос упомянула. Какой-то мужской, не папин.

– Ого, – Маша подлила вина. – А если это… ну, не знаю, любовник? Или родственник? Ты же папу почти не помнишь.

Я поперхнулась. Любовник? Серьезно? Но ее слова задели что-то в груди, как будто я наступила на старую рану. Я отмахнулась:

– Маш, ты пересмотрела сериалов. Это глюк, просто мозг шалит.

– Ага, – она прищурилась, – а Шаман твой? Он же не просто так про «реку» заливал. Сходи к нему, он явно что-то знает.

Я закатила глаза, но Маша была права – Шаман с его бусинами и мантрами не похож на обычного соседа. Мы допили вино, Бублик украл кусок пиццы, а я думала о мамином «не лезь». Вернувшись домой, я застала Ваську, который драл мой старый плед, как будто искал клад. «Ты что, тоже детектив?» – буркнула я, но настроение было паршивое. Мамин голос, Шамановы намеки, Машина болтовня – все смешалось, как коктейль из плохих идей.

Я решила позвонить маме еще раз. Третий раз за три дня – рекорд. Она ответила, но голос был, как будто она ждала плохих новостей.

– Мам, – я старалась звучать ровно, – хватит темнить. Фото с морем, голос на пирсе, «соседка» – что ты скрываешь? Это про папу? Или что?

– Катя, – она заговорила быстро, почти панически, – я же просила, не лезь! Это не твое дело. Ты была маленькая, ничего не помнишь, и слава богу.

– Не помню что? – я сорвалась. – Мам, я слышу голос! Мужской! Кто это был?

Она замолчала. Потом, почти шепотом:

– Катя, пожалуйста. Есть вещи, которые лучше не трогать. Ради тебя же.

Она сбросила звонок, а я осталась с Васькой, который смотрел, как будто знал, где копать. Мамин шепот был как нож – она не просто скрывала, она боялась. Я плюхнулась на диван, и вдруг – вспышка. Пирс, я бегу, смеюсь, а голос кричит: «Катя, держись за руку!» Я вижу руку – мужскую, с тонким шрамом на запястье. Не папа. Не Шаман. Кто?

Я посмотрела на Ваську, который ткнулся носом в мой локоть, и подумала: если мама боится, а Шаман знает больше, чем говорит, то этот глюк – не случайность. Я схватила телефон и написала Шаману: «Твой чай еще в силе? Надо поговорить». Ответ пришел через минуту: «Дверь открыта. Книга ждет». Книга? Какая еще книга? Я почувствовала, как по спине пробежал холодок, но отступать было поздно. Если этот пирс – ключ, я найду его, даже если он утащит меня на дно.

Глава 4. Шаман, книга и правда, которая бьет под дых

Вечер в Екатеринбурге был сырым, как недосушенное белье. Я шагала к Шаману, сжимая телефон, где его «Дверь открыта» светился, как маяк. Васька провожал меня взглядом с подоконника, будто знал, что я лезу в неприятности. «Не смотри так, – буркнула я, – если что, ты мой адвокат». Он зевнул, как будто говоря: «Катя, ты сама по себе катастрофа». Типичный кот.

Сегодня мысли о пирсе, мамином «не лезь» и Шамановой «реке памяти» вытеснили все. Мамин шепот, ее страх, голос на пирсе – это не глюки, это как пазл, где половины деталей нет. Шаман с его «книгой» был моей единственной зацепкой, и я собиралась вытрясти из него правду, даже если он начнет петь мантры.

Его квартира на пятом этаже пахла сандалом и чем-то, что напоминало бабушкин травяной чай. Серега, он же Шаман, открыл дверь в футболке с вышитым солнцем и с кружкой, из которой валил пар. Его длинные волосы были собраны в хвост, а бусины на запястье звякали, как мини-тамбурин. Книжные полки гнулись под тяжестью старых томов, а на столе лежала тетрадь, потрепанная, как будто ее таскали по всем дорогам Урала.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.