Неподходящий жених (сборник)

Будто мечтала о крепком мужском кулаке, который подсветит ей синяк под глазом или сломает ребра.

Как всякий нахал и грубиян, не получивший отпора, я распоясалась:

– Ольга, – сказала я, – деньжонок-то подкопи, на алиментах не пошикуешь.

– Каких алиментов? – удивилась она.

– Леша тебя не сегодня-завтра бросит. Мужик красивый, сильный, умный. И зарабатывает, наверное, не гневи бога, порядочно. На кой ляд ему жена в роли бензопилы? На Лешу, определенно, уже охота объявлена. А ты в дальнейшем конкурсе не участвуешь, срезалась на первом туре.

Леша улыбался как-то по-особенному: с тайной гордостью и легким страхом. Я попала в точку? Мало того, что наболтала лишнего, так еще и накаркаю.

Но непробиваемая Ольга ничуть не насторожилась.

Махнула рукой:

– Кому он нужен.

– Кроме тебя, – уточнила Маша.

– Кроме меня, – согласилась Ольга и скорчила гримасу.

Изобразила мученицу и подвижницу, которая несет тяжкий крест.

Леша и Ольга нас провожали. Идти по тротуару в шеренгу по четыре было невозможно, поэтому мы разбились на пары. Маша с Олей что-то горячо обсуждали. Наверное, меня. Оля возмущается, Маша оправдывает мое поведение. Сестра обладает уникальной способностью позитивного сплетничания. В девяносто девяти процентах случаев у человека, с которым пять минут взахлеб общались, мы, сплетничая, выискиваем недостатки. А Маше не требуется самоутверждения за чужой счет. На критику, выпад, злою иронию у нее всегда есть пример, когда обсуждаемая персона продемонстрировала положительные качества. Маняша считает, что надо жить, опираясь на лучшее, что есть в человеке. Плохого, конечно, никто не лишен, но и ангелы среди людей не водятся. Иными словами, глупо тратить жизнь, расходуясь на негатив, когда можно наслаждаться позитивом. Это как путать сахарницу с солонкой. Пересластить не страшно, а пересолил – в рот не возьмешь. В этом Маша очень похожа на мою маму. Внешне – ни чуточки, а по характеру, настрою – один человек. Я же, обликом, – мамин слепок, но их духовная высота мне недоступна. Да, честно говоря, и не привлекает.

Мы с Лешей, убежав вперед от сестры и Ольги метров на двадцать, поболтали всласть. Причем, говорил в основном Леша. Дорассказал и про гейзеры, и про строительство уникального здания, про оригинальный метод опалубки, который предложил Алексей и его коллеги, а теперь из Москвы приехали инженеры-специалисты, мотают на ус, перенимают.

Опираясь на его руку, жилистую и мускулистую, вспоминала, как на этой руке пятнадцать лет назад висела Ольга, умостив его локоть меж двух полушарий своих некрохотных грудей. Я презирала тогда Ольгину прилипчивость, меня тошнило от их вожделения, которое наэлектризовывало воздух. Леша казался мне примитивным самцом, а Ольга – похотливой самкой. Теперь же я сама чувствовала, и не легкое сухое вино, выпитое за ужином, тому причиной, что от этого мужчины исходит настоящая сила – нежная, влекущая, надежная, головокружительная, по-настоящему сексуальная. К порывам я не склонна. Возможно, потому, что слишком мало в моей жизни было поводов для безрассудных поступков. А вот к анализу и прогнозу склонна в высшей степени. Ну, что Леша? Через две недели он мне наскучит до оскомины, потому что закончится пересказ его интересных жизненных событий, общим счетом с десяток, и начнутся повторы. Другое дело – муж Борис. Латентный алкоголик, несостоявшийся нобелевский лауреат, теоретик вне науки, он способен будоражить мой ум…

– Настена? Дрожишь, замерзла? – спросил Леша.

Мне показалось, что он захотел высвободить руку, на которую я опиралась, обнять меня за плечи, согреть. Но вовремя вспомнил, что сзади идет жена, только накрыл другой рукой и крепче прижал к себе.

– Почему ты с ней живешь? – спросила я.

Можно не удивляться моему вопросу: несколько последних часов я только и делала, что лезла в чужую жизнь.

– С этой брюзжащей мымрой? – продолжала я.

– Настя, не надо! – Леша слегка нажал на мою руку. – Ольга – жена. Точка. На кого ее брошу? А девчонки? Они у меня замечательные, жалко, что ты не познакомилась. Сочувствуешь мне?

– Невольно.

– Зря.

И не поднимая лица, я знала, что он сейчас улыбается, привычно, рефлекторно, обаятельно.

– Лешка, ты мне казался простым как валенок. Но сейчас я не понимаю тебя. Утаптываешься в землю под каблуком у постылой жены.

Он тихо рассмеялся:

– Настя! Ты хорошая, нормальная, теплая. А тогда, раньше, была сухой и твердой, как указка. Первая учительница в школе, – хмыкнул он, вспоминая детские страхи, – указку из рук не выпускала. Я отчаянно боялся указки, она мне казалась волшебной палочкой злой колдуньи.

– И меня тогда, пятнадцать лет назад, боялся?

– Нет. Я и помню-то тебя смутно. Только впечатление: указка, но без ядовитого наполнения. Не обижайся! – спохватился Леша.

– Кто обижается на впечатление, произведенное в прошлом столетии?

– В этом ответе – ты вся.

– То есть?

– Не могу пояснить, словарный запас не позволяет. Но вообще-то мы говорили обо мне, несчастном.

– А ты полностью благополучен? – ухмыльнулась я.

– Полностью только пациенты сумасшедшего дома счастливы, и то после лекарств. У меня все в порядке, на всех фронтах успешные наступления.

Он называет «успешным наступлением» свою вялую оборону от натиска жены?

– Лешка! – догадалась я. – У тебя есть другая женщина!

– Ничего тебе не говорил, – не без бахвальства ответил он.

– Которая боготворит тебя? Для нее ты – царь, бог и воинский начальник? Как Ольга в молодости? И давно связь? И не первая, поди?

– Много будешь знать, – его улыбка перешла в самодовольный смешок.

– Ларчик просто открывался.

– Что? – не понял Леша.

От моего минутного влечения к нему не осталось и следа. Дамский угодник! Козел на капустных грядках. Лешка, конечно, без труда находил… чего там «находил», сами в руки шли – одинокие женщины, которые влюблялись в него без памяти. А чего не влюбиться? Красивый, непьющий, мужественный и нежный одновременно – гремучая смесь для женской души. Гад и сволочь! Любовницы его, поведясь на Лешину якобы-слабость, думали, что оторвут его от семьи, получат в личное долговременное пользование. Дуры! Он к Ольге намертво приклеен. Хотя ее заслуга только в том, что первой на пути встретилась.

– Настя, какой «ларчик»? – повторил Леша.

– Который сундук с шутихами.

– Что? – снова не понял Леша.

– А тебе Ольгу не жаль? – резко спросила я.

– Только что ты называла ее мымрой, – напомнил Леша.

И голосе его прорезалась досада. Половой признак: мальчики, юноши, мужчины не любят, когда им тычут в лицо справедливой критикой, когда напоминают о дурных поступках. Чтобы сносно существовать, мужчина должен внутренне уважать себя более, чем уважают его окружающие. Даже мой сын, неправильно решив уравнение, пыхтит: «Я только знак перепутал, а так – все правильно».

– Предательством смываешь унижения в семье, зализываешь раны на стороне? – спросила я, оставив без внимания Лешин упрек.