Клад под проценты

Оплатив за проезд кондуктору, устроилась на ледяном пластмассовом сиденье. Немного поерзав на нем, пытаясь согреться, закуталась. Мой вид, наверное, напоминал старую бедную и голодную старушку в блокадном Ленинграде. Зато кондуктор, сидя на своем месте, смотрелась величественной королевой, вышедшей из парилки. Правда, ее сумка с билетами и мелочью, да обшарпанное пальто, возвращали ее в настоящее.

Как я ни старалась ёрзать на пластиковом кресле, мне так и не удалось согреть самое мягкое место моего еле живого тела. Лед, в который была закована моя душа, начинал сковывать все мое тело. Даже колени просились в тепло. «Почему же кондуктору жарко?» – подумала я и двинулась к ней, в надежде, что вот сейчас она встанет и пойдет обилечивать входящих пассажиров.

Она в это время расстегнула пальто у воротника и выпустила пар, который скопился под драповой оболочкой. Я встала рядом с ней, прислонила колени к ее теплому креслу. Она всполошилась от недоумения, окинула меня взглядом и произнесла: «Вам билетик?»

– Нет, билет у меня есть. Мне тепла хочется, – я вся дрожала от холода.

– Дамочка, Вам не ко мне. Сейчас выйдите на Цветнике, там у фонтана Деды, такие, как Вы собираются.

– Спасибо, я как раз там и выхожу.

Выйдя у Цветника, я проходила как раз мимо фонтана. Несмотря на моросящий дождь, около фонтана предков, стояли современники и современницы. Каменные Деды обливались слезами струй фонтана, глядя на своих прихожан-потомков. Наверное, эти потомки тоже замерзли в транспорте. Время такое – замерз – иди в сексуальные меньшинства.

Конечно, мне не нужен был фонтан. Я направилась к «Дружбе», туда, где мы с Анной иногда проводили вечера, слушая живую музыку.

Было уже одиннадцать часов до полудня, поэтому ресторан был открыт. Я не стала снимать свое легкое пальто. И не только потому, что и в ресторане было прохладно, и не исключено, что тебя опять отправят к фонтану. Просто я в этом пальто, выглядела великолепно. На «пятачке», где располагались музыканты, еще никого не было. Я прошла через зал и села за столик, где обычно сидели музыканты и мы с Анной. Этот столик так и стоял там, на своем месте, в небольшом закутке у сцены.

Я могла здесь бывать каждый день, могла месяцами не приезжать в Пятигорск и не появляться в зале ресторана, но обо мне здесь всегда помнили, и громким ударом по хай-хэту, резко прекращали предыдущую музыку, а потом мелкой барабанной дробью, приветствуя меня, начинали играть песню «Что тебе подарить, человек мой дорогой». Пел всегда Павел. Он влюблен был в меня. А я сидела за этим столиком, и молча наслаждалась его пением и игрой музыкантов. Между нами так ничего и не было. Интересно, где он сейчас. Правильно Анна сказала, старички они уже.

В зале никого не было. Столики были пустые. Подошел молодой официант и попросил, чтобы я пересела.

– Бабуля, это служебный столик. Будьте так добры, пересядьте за любой другой.

– Знаете, сколько я лет сидела за ним? Он мне душу греет воспоминаниями. Нет уж тех, кто пел, кто сидел в перерывах за этим столом. Но мне так хочется вернуться в прошлое.

Мальчик с недоумением посмотрел на меня и, решив, что со мной спорить бесполезно, удалился, и как оказалось, к начальству. Из служебного помещения вышел статный мужчина, лет шестидесяти.

– Добрый день! Почему бы Вам не пересесть за другой столик? – Он уставил свой взгляд на меня, и не моргая, застыл.

Я почувствовала, как что-то зажгло у меня в груди. Словно током, пронзило позвоночник…

– Паша… Надо же… Никогда не думала, что мы можем встретиться…Но, помнила тебя всю жизнь.

– Жанна, дорогая! Какими судьбами?

– Всеми правдами и неправдами, всеми бедами и несчастьями…

– А я сразу тебя узнал! Ты все такая же – смешная… и молодая!

– Садись, поговорим! А ты все здесь? Не поешь?

– Я давно купил этот ресторан. Бывших певцов не бывает. Бывают новые директора. Ты где остановилась?

– У Анны. Помнишь ее?

– Как не помнить нашу Анну «Герман»?

– Как жизнь сложилась?

– Десять лет, как вдовец. Живу один, дочь в Германии. А ты как?

– И я вдова. Дети выросли. Теперь сама по себе.

– Боже, как я тебя любил… Мне кажется, что и сейчас люблю. Знаешь, мне неудобно здесь сидеть, пойдем в малый зал.

Мы перешли в малый зал. Нам накрыли шикарный стол. Немного выпив, трещали без умолку, и я чувствовала, как начинает оттаивать мое сердце, как мне становится легко и комфортно. Потом долго смеялись, когда я рассказала ему про кондуктора трамвая. Поморщился, услышав про Васю, про инвалида Юру. За короткое время мы уже знали друг о друге все.

– Паша, а где Анатолий Ашотович, помнишь, на скрипке здесь играл?

– Да я его замом к себе взял. Он после перестройки уезжал к себе в Армению, потом вернулся. Работаем вместе. Сейчас подойти должен.

– У них с Анной такой роман бурный был…

– Да, уж… Было время. Ты перестала приезжать в Пятигорск, и она больше не заходила. А тут и Анатолий уехал в Армению.

– Я перестала ездить, потому, что вся советская система туризма рухнула. Я тогда директором Бюро путешествий и экскурсий работала. Народу не до путешествий было. С карточками с утра очередь в магазины занимали. Все бюро по области закрыли. Я дочь родила, дома сидела. С Анной и то не общались тридцать лет. Потерялись и во времени и в пространстве. Полгода назад, благодаря интернету, вновь ее нашла.

– Как она поживает?

– Примерно тридцать лет назад сына родила. Вовкой назвала. Вырастила, выучила, женила. Я его еще не видела.

– Она замуж вышла?

– Нет. Я не знаю от кого. По телефону неудобно спрашивать, а как увиделись, еще не успела расспросить. Я ведь вчера только приехала. Паша, а давайте к ней сегодня заявимся? Толику говорить не будем, что мы именно к ней едем. Давай им сюрприз устроим?

– Очень интересно! Как ты себе это представляешь? Она нас не приглашала.

– Анна – тот человек, к которому можно в любое время суток прийти без приглашения. И в любое время встретит с великой радостью.

– Вон и Толик идет, – Павел зазывным жестом махнул Анатолию.

– Жанка, какими судьбами? Сколько лет, сколько зим?

– Тридцать зим и двадцать девять лет. Привет, Толик! А ты такой же, только поседел, но это тебя очень красит!

– Ты тоже превосходно выглядишь!

– Да, ты прав Толик. У женщины три возраста: юность, молодость и «как ты превосходно выглядишь» …Годы… Что поделаешь с ними? Толик, я приглашаю вас в гости. Не тут же нам сидеть? Машина есть у кого или на такси поедем?

– Поедем на моей, я все равно не пью. А куда? А да… У тебя же здесь квартира от бабушки осталась. Паша, распорядись насчет еды. Пусть соберут нам все, что необходимо, чтобы Жанна не суетилась.

У Анны – двери никогда не запирались. Они всегда были открыты для гостей. Мы незаметно зашли на веранду. Анны не было. Где-то на кухне суетилась или на огороде. Быстренько опустошили все корзинки с едой, которая уже лежала на тарелочках, красиво оформленных, и, выставив ее на стол, чинно устроились на стульях в ожидании хозяйки. Заходит Анна.

– О! У нас гости!

– Проходи, Аня, знакомься! Это Павел, это Анатолий.

Анна успела водрузить свой большой рост и вес на рядом стоящий стул.

– А что мне с ними знакомиться? Я с ними давно познакомилась.

– Узнала, значит? А говорила, старички.... Посмотри орлы какие! К тому же холостые!

– Холостыми бывают только патроны, – вставил Анатолий, – а мы еще ого-го! Ладно, Паша, наливай! Выпьем за встречу! А мне соку.

Не успели выпить по рюмочке коньяка, как пришел Вовочка.

– А вот и мой сынок! Знакомься, Вова. Это Павел. А это Анатолий. Это Жанна, моя подруга из Москвы. Я тебе про нее говорила.

– Очень приятно! Мама, накорми, я на обед зашел.

Вовочку усадили за стол. Он был не многословен.

Все трое, и я в том числе уставились на Вову. Я не знаю, о чем думали в это время мужчины, но скорее всего о том же, о чем и я.... А я думала, просто думала, но не смела произнести фразу: «Боже, как он похож на Анатолия, прямо одно лицо!» Анна заметила нездоровый интерес каждого из нас, и тут же увела в сторону наши мысли: «Ну, что сидим, не закусываем?» Мы с Пашей очнулись, схватили вилки и потянулись к тарелкам с закуской. Анатолий, не среагировав на слова Анны, продолжал смотреть на Вовочку. В конце концов, он отвел от него взгляд, посчитав, наверное, неприличным смотреть на человека, который в это время просто поглощает то, что стояло на столе. Дождавшись, когда Вова закончил обед и вышел из дома, Анатолий встал из-за стола, обратился ко мне и Павлу:

– Вы специально устроили эту встречу? Нет, я, конечно, не против этого, я даже очень рад. Но я был не готов к встрече с Анной. Я же подумал, что мы едем в квартиру твоей покойной бабушки. Я мог бы купить цветов… или еще какой-то подарок… Нет, я, конечно, рад, но Вы меня поставили в неудобное положение. И ты, Паша, как предатель поступил. Все всё знали. Один я был в неведении.

– Толя, прости, но я тоже была не в курсе. Жанка даже не предупредила меня, что вы приедете. У тебя есть какие-то вопросы ко мне?

– Да, Аня. Сколько лет Владимиру?

– Толик, можешь не пересчитывать, не отминусовывать девять месяцев от даты его рождения. Это твой сын.

– Я это понял, когда увидел его. И ты все годы молчала? И он никогда не задавал тебе вопрос, кто мой отец?

– Когда маленький был, задавал. Я ему ответила, что твой папа уехал. Все просто. Он больше не спрашивал. Ему было хорошо. Он любил своего дедушку, звал его папой. У нас папа был с ним один на двоих. Он вырос в любви, получил образование. Женился, у него дочка. Все хорошо. Поэтому, теперь не имеет значения, что он вырос без тебя. Главное, что он стал хорошим человеком, уверенным в себе. Он верный муж, любящий отец и сын. Хочешь ему сказать о том, что ты его отец? Иди, скажи. Он в гараже. Но подумай, стоит ли менять свой статус?

Толик встал и, не задумываясь вышел из дома.

– Жанна, ты не могла предупредить?

– Аня, я же ничего не знала… Ты мне даже по телефону ни разу не заикнулась. Просто хотела всех увидеть, если получится, собраться вместе. Мне, как-то повезло, зайдя в «Дружбу» и встретив Пашу. Я и не надеялась встретить их там.

– Ладно, не переживайте. Тайное иногда имеет право становиться явным.

– И ты, Аня, не переживай. Найдут общий язык. Вовка, видно, у тебя при понятиях, и Толик тоже. Не виноват он, Аня. Может, и по-другому жизнь бы сложилась у всех. Но он тогда не просто так в Армению уехал. Там родители старые, жена сильно заболела, и вскоре умерла. Детей у них не было. Родителей старых оставить было не на кого. Вот и ухаживал он за всеми, пока на последнюю могилу цветы не положил. Потом вернулся сюда. Созвонились, встретились. Квартиру, машину купил. Вот так и работаем вместе, два вдовца. А как без работы? Без работы и жизни нет, – Павел оглянулся на скрип двери, – Ну, что, Толя, поговорили?

– Завтра всех жду у себя. И внучку мою не забудьте.

– Забудешь ее, как же… Она впереди всех побежит.

– Ой, я так рада за вас!

– Нам бы еще за вас с Пашей порадоваться!

– За нас радоваться вам не придется. Паша ко мне не поедет, а я здесь не останусь. Все уже перетерли.

– Не так тёрли, значит, – добавил Толик, – мы вот так зараз все решили.

– Ты за себя решил. Сын за себя. А за меня решать не позволю. Я сама по себе.

– Да, она права, конечно. Не обижайся. Толик. Мы уже привыкли без вас, мужчин.

– Ну, а как вам без нас? Ведь муж – это человек, который помогает преодолевать трудности.

– Да, которых мы бы не знали, если бы не жили с вами, мужьями.

Дверь вяло проскрипела и в ее проеме обозначилась крупногабаритная фигура Ирки:

– Здравствуйте все! Пока разувалась на крыльце слышала вашу дискуссию. Так вот что я хочу сказать вам, мужики. Я живу одна. И живу по такому принципу:

«Все будет так, как я хочу:

Хочу пою, хочу молчу,

Хочу – напьюсь, хочу – влюблюсь,

В любовь, как в омут окунусь!

Хочу – забуду навсегда!

Хочу, ответом станет «да».

Хочу – и вечным станет «нет».

Хочу – ко мне придет сосед.

Пусть, это бред. Я так хочу!

Хочу – ползу, хочу лечу!»

Мужики немного растерялись, а мы с Анной закатились смехом.

– Ирка, а ты откуда взялась? Ты же редиску сажала.

– Руками сажала, а ушами слушала, как новоиспеченный отец с сыном говорили. Вот и пришла к тебе на помощь. Анька, запомни: мы тебя замуж не отдадим.

– Как это, и почему? – спросил Анатолий.

– А потому, что она наша. С кем мы будем вечера коротать? Кто пирогами нас кормить будет. Я, конечно, одна решить этот вопрос не могу, надо девчонок наших позвать, обдумать все и проголосовать.

Ирка достала из кармана халата телефон:

– Надька, звони девчатам и быстро сюда. Аньку нашу забирают.

– Куда забирают? В больницу?

– Нет. Хуже. В больнице лечат. Что ее лечить –то?

– В полицию?

– Еще хуже. С полиции рано или поздно выпускают. А ее забирают навечно, – уже в слезах, и рыдая от смеха, произнесла Ирка.

– Понятно. Значит в морг. Звоню девчатам. Сейчас будем.

Первой, с иконой в руках, со слезами на глазах прибежала Надюха. Увидев Анну, сидящую за столом, и давно держащую рюмку в руках, перекрестилась со словами: «Свят, свят, свят…», рухнула на пол, не удержавшись за косяк двери. В это время появилась Ольга. Зная по телефонному звонку, что Анна умерла, но увидев ее живой, наклонившейся над Надюхой, легла рядом, открыв рот и, обнажив свои золотые зубы. Анна в это время зависала над своей любимой Надюхой. Над Ольгой, которая не прочь была в свои годы выйти замуж, склонился Павел и пытался сделать ей искусственное дыхание «рот в рот». Первой, конечно, она и очнулась. Открыла глаза, обняла Павла за шею, и произнесла: «Это он!»

Толик, ошарашенный происходящим, отставил свой сок, налил рюмку коньяка, и махом ее опрокинул в нужное русло. Ирка набирала чей-то номер и срочно просила явиться в дом Анны. Я, найдя в аптечке Анны нашатырный спирт, упорно тискала пузырек к носу Надюхи. Она очнулась и резко встала, отвергая помощь мужчин.

Ирка напомнила всем, что лучшим средством от стресса является рюмка коньяка, взяла бутылку, разлила его содержимое по рюмкам, начав с себя.

– Вот, видишь, Толик, стоило тебе только появиться в моем доме, как бабы попадали в обморок… А что дальше будет?

– Анечка, я прошу прощения…

Ирка не заставила себя долго молчать, и в ту же минуту высказала очередную умную фразу:

– Прощение у женщины надо просить вовремя, пока она не поняла, что ей теперь и без вас хорошо.

– Я это заметил. Но мое предложение остается в силе. Можете все попадать в обмороки, но я ее заберу к себе.

– Нет уж, лучше Вы к нам! – отрапортовала острая на язык Ирка.

Обалдевшая от искусственного дыхания, Ольга, глядя на Павла, добавила:

– И к нам!

Павел, сидевший рядом со мной, ещё ближе ко мне придвинулся, стараясь этим показать, что он занят. Анна, заметив Ольгино недовольство, решила ее успокоить:

– Оля, не пришел еще твой час и твой мужчина. Но он на пороге.

Это было сказано образно, но дверь открылась и вошел мужчина в голубом костюме медика, с чемоданчиком в руках.

– Врача вызывали?

Кто-то тихо мычал: «не…», кто-то недоумевал, только Ирка сразу нашлась:

– Вызывали. Только Вы, уважаемый доктор, опоздали…

– Что? Больной уже умер?

– Нет, доктор. Кто хотел умереть, умер уже давно. Остальных сами вылечили. И продолжаем лечить. Вот они, воскресшие красотки!

– Чем лечили?

– Коньяком, конечно. Видите, бодрые и румяные. Живее всех живых. А Вы присаживайтесь с нами, выпьем за здоровье наших больных.

К счастью, доктор оказался не пьющим, и компания не пополнилась желающими разделить участь сидящих за столом.

– Ну, вот,– тихо произнесла Ольга, – опять мимо. Прямо, как вчера.

– А что было вчера? – спросила Ирка.

– И вспоминать не хочется. Ну ладно, несчастье к несчастью, как деньги к деньгам…

Девчата все знают эту годовалую историю с Николаем, а для остальных могу и снова повторить.

– Ты про Колю что ли? Так мы не знаем, чем это вчера закончилось.

– Так вот. Познакомились мы с ним по интернету. Так прикипели к друг другу. Звонил каждый час. На работу идет – звонит. На работе сидит – звонит. С работы идет – звонит. Но до меня все никак не доедет. И так целый год. Наступил момент, когда он, наконец-то решился. Говорит, еду, встречай. Я жду. Накрыла стол, сама приготовилась. А его все нет и нет. На звонки не отвечает. Включаю компьютер, захожу на почту. Там письмо от него. Не хочу, мол, тебя обременять. Прости и прощай. Никогда не забуду тебя.

Вот и вся любовь…

А на днях написал мне, что хочет встретиться. Я ответила, приезжай, если хочешь. А у самой уже на душе пусто. Приехал, встретила. Я на стол поставила графинчик своего виноградного. Салатики, шашлык пожарила. Мирно так сидим, беседуем на качелях. Он категорически отказался от вина. Не курит. Ну, ангел, прямо. Говорит тихо, медленно, умно. Ну, я тоже, вроде, не дура. Разговор умею поддержать на любую тему. Спрашиваю: «А ты почему с женой развелся?» «Да,– говорит,– жаловалась, что я по дому ничего делать не хочу.» Я ему отвечаю: «А мне делать ничего и не надо. Я сама все умею. Живи, как в санатории.» Он попрощался и ушел. Вот что, вам, мужикам надо? Пришел на готовенькое, работать не заставляют. Но опять что-то не так.

– Успокойся ты, Оля. Мужик должен быть похож на Газпром. Смотришь на него и думаешь: мечты сбываются. Но нет таких сейчас. Они сами не знают, чего хотят. Живи, как живешь. Вон, Анна, за все годы ни разу про мужиков не заикнулась.

– Ой, Ирка, ты права, с тобой не поспоришь. С тобой даже навигатор соглашается, когда ты за рулем.

– Вот смотрю я на вас, дорогие женщины, и еще раз убеждаюсь, что логика ваша, как лицензионное соглашение – ничего не понятно, но вынужден соглашаться.

– Это, Толик, потому, что ты Анну хочешь забрать. Вот и соглашаешься. А я к твоему умному изречению хочу добавить, что мужская логика, как кредитный договор, напечатанный мелким шрифтом. Поставишь подпись, а потом за голову хватаешься.

– Ира, женщина должна быть умной, но не на столько, чтобы это заметили все. И, уважаемые дамы, вы все просто замечательные! Желаем вам в любом возрасте оставаться такими, какие вы есть сейчас: любимыми, красивыми, мечтательными и радостными! Не унывайте никогда, а нам с Анатолием пора. Работа ждет.

– И я жду всех, у кого еще осталось желание посетить мой обитель и пообщаться не в последний раз! А потому, разрешите откланяться на сегодня?

– Разрешаем! Вы свободны!

Анатолий вызвал «трезвого водителя», хотя и сам был совершенно трезв.

Как только мужчины уехали, все насели на меня.

– Жанна, такое впечатление, что ты, сидя за столом, отсутствовала. Что случилось? Мы тебя не узнаем.

– Ой, девчата, у нее все нормально. Правда, как у вас остальных, такие же проблемы.

– Да нет у меня теперь никаких проблем. Просто плохая погода. А мужики у нас просто класс!

Так, среди своих подруг, оттаяла моя душа, и я от плохой погоды Северного Кавказа улетела в Москву, в надежде отогреться на солнышке Подмосковья.

С метеослужбой «небесной канцелярии» отношения по-прежнему не налаживались до самой осени. Если опаздывает весна или лето, мы негодуем. Но если задержалась осень или зима – мы ликуем! Так и в этот раз. Осень была прекрасна! Долго не наступала зима. А на душе в этом возрасте одно и тоже время года. И название ему – старость.

Но жизнь продолжается, и теперь все чаще задумываешься над тем, что так жить нельзя.

    Я, женщина преклонного возраста (не будем спрашивать, сколько мне лет), как юная леди, жить без него не могу. Так залез в душу, что просто не отвязаться. Всюду за мной таскается: куда я, туда и он. Ну и я за ним тоже, не могу уже без него. А что делать? Нас ведь только двое: он и я. Как друг без друга? Ведь раньше обитали в отдельных комнатах, нет, теперь я его перетянула к себе в постель. Он мне и песни поет, и стихи читает, и сказки рассказывает. А я все равно не засыпаю. А уж про Украину начнет рассказывать, так до утра заснуть не могу.

Нет, так жить нельзя. Решила я отвлечься. Поеду, думаю, в театр, отвлекусь от него. Пять лет сидим на даче вдвоем. Летом еще куда ни шло. Дачники съезжаются, дети галдят на берегу, в пруду плещутся. Соседи приезжают. С ними пообщаться можно. Правда, иногда звонит Анна, но чаще Паша. Зимой то снег почистишь, то на лыжню встанешь, пробежишься. А вот осенью тоска смёртная. Никакой личной жизни. Кухня, и он рядом. Устала. Попросила его заказать билет на Юнону. Он не против был. Заказал. Тоже, видно устал от меня.

 Собираться начала с утра. Чтобы все по правилам, чтобы не спеша, чтобы ничего не забыть для театральной церемонии. Только начала укладывать феном волосы, любимый позвал. Оказывается, кушать захотел. А я-то думала, что это он так долго молчит? Сделала все возможное. И тут началось! То звонки, то СМСки… Да ответь ты им, пожалуйста, что меня нет, или, что я занята!

  Заказанное такси приехало вовремя. Сигналит и сигналит… А я с любимым расстаться не могу. Еле вырвалась… Выскочила из ворот в таком виде, будто я не в театр собралась, а коз пасти по первому снегу. – Куда едем?

– В Ленком. Спектакль через час. Успеем?

– Постараемся. Пристегнитесь и капюшончик на голову оденьте, окно у меня до конца не закрывается. механизм сломался, видите отверткой его зажал?

– Вижу, вижу… Поехали быстрее, а то если пробки будут, то не успеем.

– Не волнуйтесь, по обочине проедем, обойдем пробки.

 Машина с рёвом резко тронулась с места. Но дачная разбитая дорога начала диктовать ей свои условия.

– Держитесь крепче, чем больше скорость, тем меньше ощущаются ямы!

– Ну, да… Это я где-то слышала…

– Все будет супер!

– Супер…Только от моей прически скоро ничего не останется!

– А Вам что на сцену выходить? Сидите спокойненько.

Выехав на федеральную трассу, мы встали.

– Да, развязки, которые задумал Собянин, ситуацию не улучшили,– сокрушенно, но уверенно произнес водитель.

 Нарушив правила, выехали на обочину. Сначала скакали по ухабам обочины, потом и на ней образовался затор. На пути попалась АЗС Лукойл, все ринулись через нее, но выехать с нее в ту же пробку, было для всех почти невозможно.

Вот так , по ухабам, с леденящим зимним ветерком, превращающим мою прическу в маленький стог сена, добрались мы до Люберецкой развязки. Да, эта новая, широкая дорога пропускала всех на той скорости, которая была выжата педалью газа автомобилиста. Проскочили собянинский эксперимент и встали. Впереди Волгоградка. С ней не справится никто. Собянин туда и не лезет. А нам пришлось.

  К спектаклю, слава богу, успели. В кассе было забронировано место в 4 ряду. Кассир долго смотрела на меня оценивающим взглядом, то опуская свою прелестную головку, то поднимая ее, изучая мой внешний вид. " Конечно, тебе бы моего домочадца, и ухабов с открытым окном…, ты бы не так выглядела…" – подумала я, и, заплатив за билет, схватила его и помчалась навстречу Юноне. По пути купила газету. «В антракте почитаю, чтобы не скучно было», – подумала я и, найдя свое место, устроилась поудобней. Решив достать зеркальце, чтобы поправить прическу, открыла сумочку и ужаснулась… Там вместо женских принадлежностей лежала пустая стеклянная банка. «Ее, до поездки в театр, надо было завезти знакомой, теперь останусь без любимого козьего молока», – сокрушенно промелькнула мысль в моей, лохматой голове. Покопавшись в сумочке, я обнаружила там чесалку для животных. Я ей расчесывала своего пушистого пса, и тоже собиралась дать на время своей знакомой, счесать пух с козы. Но прическу надо было приводить в порядок. Я, незаметно для всех, по крайней мере мне так казалось, достала эту чесалку с тонкими, загнутыми крючками и стала наводить порядок на голове. Козья щетка, отчаянно впилась в мои волосы и безнадежно повисла у меня на затылке. Я не обращала внимания на тех, кто обращал внимание на меня. Сняв с шеи платок, я стала одевать его на голову. Но что это? Там кроме колючей щетки с большой деревянной ручкой, громоздилось что-то еще… «Ах, да… Нижнюю прядь трудно было уложить феном. И я накрутила на нее бигуди», – догадалась я немного позже времени. Они тоже были с шипами, и снять их в театре, когда сидящие сзади тебя люди смотрят в твой затылок, не представлялось возможным. Закрутив платком все лишние детали на голове, я успокоилась. «Вот и причесываться не надо», – решила я и оглянулась по сторонам.

  Ой, а народ-то какой красивый! Женщины все – просто королевны в современном обличье! И все на меня смотрят. Прямо глаз не сводят. Подходили мужчины и элегантные женщины, усаживались на свои места. А я, забыв, где нахожусь рассматривала лица окружающих меня зрителей. О, боже! знакомые все лица! Я их уже где-то видела!  Впиваясь взглядом в каждого, я убеждалась в этом. Но где? Я ведь нигде 5 лет не была… Этот напоминал Петра из Контакта. А вот этот из Ловита, этот из друзей в Моём Мире… Этот из Одноклассников. Этого удалила… Этого подключила…Этому смайлики отправляла…Этот мне ландыши присылал… Что это? Они все из интернета? Вот поэтому они на меня и смотрят… Мы знакомы… Это точно!