Родители и взрослые дети. второе издание

Родители первыми обнаруживают, что дети проявляют свою взрослость. И они осознанно ее либо замечают и признают, либо не замечают и не признают. Они могут поддерживать в детях их взрослость, а могут отрицать, даже осмеивать и обесценивать. Они могут требовать ее и при этом отказываться с ней взаимодействовать, когда о ней заявляют дети. Особенно трудно родителям принимать взрослые проявления детей, когда те начинают сопоставлять, а иногда и противопоставлять свое мнение родительскому.

Дети же, настаивая, чтобы их взросление признавали, часто одновременно отказываются от него, как только к нему обращаются родители. То же относится и к другим, более старшим людям. Принимая постепенно обратную связь, что стали взрослыми, дети, получая то же от родителей и других лиц старшего возраста, время от времени ее обесценивают. Они как бы пытаются таким образом остаться детьми своих родителей.

Таким образом, присутствует «тройной парадокс» (как единство и борьба противоположных стремлений). Со стороны детей он выражается следующим образом:

– важно, чтобы именно родителями подтверждалось, как и насколько я повзрослел, насколько готов существовать вне семейной системы;

– необходимо постоянное подтверждение, что родители «никуда не деваются», остаются «на своем месте» с их руководством и обеспечением безопасности для «меня взрослеющего»;

– знать, что мое место в иерархии системы сохраняется: я ребенок своих родителей.

«Детский парадокс» поддерживается соответствующим «родительским»:

– создавать и поддерживать детей в их росте и развитии, обеспечивая себе роль «зрелого родителя», отпускающего их в жизнь вне семьи;

– отвечать за все и всякие проявления у ребенка, созданные тобой, как воспитателем и организатором соответствующей атмосферы, окружения, возможностей и др.;

– постоянно подтверждать детям и получать подтверждение от них, что взаиморасположение нас с ними в системе сохраняется, в чем получать поддержку от окружающих внутри и вне расширенной семьи.

Чтобы поддерживать баланс, позволяющий всем, с одной стороны, сохранять свое структурное место и функции в системе, а с другой – осуществлять путь непрерывного развития и роста, взаимоотношения должны менять свой характер в зависимости от конкретной ситуации. Так, в случае диалога по обмену мнениями, достижениями, родителям и детям необходимо признавать наличие в каждом из них «взрослой» составляющей их личности, которая помогает каждому человеку осуществлять отношения равных между собой. Это горизонтальные отношения. В тех же случаях, когда их отношения предъявляются с одновременным объявлением семейного статуса (родитель и ребенок), в любом окружении (внутри и вне семейной системы) они оказываются в вертикальных отношениях между собой. Причем большую часть времени в жизни для них обоих естественнее находиться именно в вертикальном взаимодействии, так как это соответствует изначальному, природному порядку их появления в жизни и структуре семьи.

Сепарация в отношениях

В словаре русского языка Ожегова С. И. находим: «Сепаратизм – стремление к отделению, обособлению»5.

Сепарация в отношениях – это, по нашим наблюдениям, основанным на практике работы с клиентами и на опыте собственной жизни нечто большее, чем отделение, это:

взаимозависимость, а не независимость;

общение (взрослых), а не его отсутствие;

«Я во взаимоотношениях», а не обособленность от других людей и отношений с ними. Не отделенность или изолированность от других людей, а нахождение в равноправных отношениях;

через признание ценности «Я» как такового, своего и других, организация общения «целостных Я» между собой;

осуществление своих планов с учетом того, что ты не один, а находишься во взаимоотношениях с кем-то еще. Это желание и умение учитывать: (а) как осуществление задуманного отразится на отношениях со значимыми людьми, т.е. с теми, с кем находишься в длительных отношениях, (б) как в процессе выполнения своих планов придется поддерживать и необходимо будет реорганизовать общение (отношения), (в) как, несмотря на различные планы и обстоятельства, поддерживать отношения, не допуская их разрыва;

умение поддерживать сразу (единовременно, в данный период существования) много различных отношений с разными людьми и системами. Умение быть гибким в своих ролях, чтобы строить различные типы взаимоотношений;

Это не просто отделение, а «отделение зачем-то». Это «отдельность» для создания отношений, а не для разрушения их.

Родители могут отпускать, а дети возвращаться или протестовать – если не против самого отпускания, то против того, как оно осуществляется.

Дети могут стремиться к отделению, а родители удерживать их, создавая так подтверждение (им и себе), что они всегда остаются вместе с детьми.

Родители осознанно признают, что без детей теряет смысл их жизнь как родителей. Но они вынуждены признать и создавать свою жизнь (отношения с другими людьми, в том числе и с собственными детьми) в других ролях в иных (кроме своей семьи) сферах жизни, и это может быть очень трудно для них, так как многие годы главной ролью было родительство. Поэтому родители часто боятся отпускать детей, испытывая страх ощутить себя брошенными.

Гордость своими отпрысками, выделение своей доли участия в создаваемых детьми достижениях, в значительной мере могут помочь преодолеть трудности этого периода. Важную роль играет также признание, в том числе как заслуги родителей того, что они научили детей жить самостоятельно, а не только быть ветвью родительского дерева.

Дети неосознанно чувствуют, что родители у них есть, были и будут всегда, как ветви дерева ощущают, хотя, может быть, и не признают, что ниже есть еще ствол и корни. Они живут и развиваются – тянутся к солнцу, уклоняются от препятствий вроде бы сами, независимо. И именно на них образуются новые почки, завязываются цветы и созревают плоды, которые принадлежат, однако, не только своим материнским ветвям, а и всему дереву.

Дети не боятся отвергать родителей, так как знают, что те никуда не денутся от них. Дети их интернализировали (впитали образ и ценности) и несут в себе частичку своих родителей. Даже «слетая», как плоды и семена или осенние листья, со «ствола» родительского дерева, они берут его наследие с собой, пусть даже пока не осознавая этого, но именно из-за этого не боясь оторваться.

Признать свою самость (и самостоятельность) вместе с ответственностью за собственную жизнь, поступки и переживания в отношении других людей сложнее, чем привычно приписывать ее родителям: «Они не научили», «Они так заставляли, поэтому я так не хочу» или, напротив, «Я так привык».

К сожалению, этот обвиняющий монолог в адрес своих родителей взрослые дети подчас переводят в отношения и со своими женихами (невестами), что мешает им стать мужьями (женами) или разрушает их супружество. Если брак создается для того, чтобы отделиться (сепарироваться) от родителей, он обречен на разрушение или будет наполнен отношениями со взаимными упреками, борьбой за власть, конкуренцией. Кроме того, разрешать любые отношения – трансформировать, изменять, завершать – нужно именно с тем, с кем состоишь в этих отношениях, а не с кем-то другим, так как это будут уже иные отношения и люди. Новые же роли можно создавать, используя опыт отношений той же структурной организации. Вспомним, что, кроме всего прочего, отношения «родитель – ребенок» являются вертикальными, а отношения «муж – жена» горизонтальными, т.е. они разнонаправлены.

Это означает, что привычные, наработанные правила взаимоотношений с родителями не могут быть перенесены в отношения с супругом. Поэтому различные проблемы – недовольство, неудовлетворенность, обида и вина, несогласие с жесткими правилами, зародившиеся у детей по мере их взросления и не разрешенные в отношениях с их родителями, не могут быть разрешены в отношениях с супругом. Поиск и обнаружение того, что «он (она) ведет себя так же и требует от меня того же, что требовали родители (отец, мать)», и, соответственно, протестное поведение по отношению к супругу (будто он родитель) отравляет супружескую жизнь. Супруги в этом случае не столько строят свои (новые для каждого из них) отношения друг с другом, сколько используют их (партнера и отношения с ним) для демонстрации своего протеста в адрес родителей, как бы продолжая спор с ними. Они фактически транслируют парадоксальное (противоречивое) сообщение супругу: «Если ты меня любишь, прими меня таким недовольным, как это делают мои родители. Но в отличие от них позволь мне делать все, что мне хочется, т.е. подчинись мне, как я подчинялся им». Однако, так как это призыв скорее к родителям с просьбой признать право на самостоятельность (принятие решений и ответственность за них), никакое ответное поведение супруга не может полноценно ответить на него и поэтому не только не приносит удовлетворения, но и либо вызывает раздражение, либо порождает все новые требования с тем же отрицательным эффектом.

Максу 30, Элине 25 лет. Молодой человек переезжает жить к девушке, у которой есть собственная комната в квартире ее родителей (с их согласия). В его понимании «порядок» – это пустая комната с минимальным числом предметов, которые он выбирает и расставляет сам, причем так, чтобы отдельные вещи были убраны в шкафы, закрытые полки, столы, «чтобы проще было убираться, пыль вытирать». Он вспоминает, что подростком «отвоевал свою самостоятельность», выкинув из своей комнаты (а потом и из дома вообще) все, что было куплено и установлено в ней родителями.

Для нее «порядок» – это свободно распределяемые по всему пространству комнаты вещи, которые «всегда под рукой», «уборка производится так и тогда, когда я решу», «главное, чтобы не было пыли». Она подростком «отстояла свое право», чтобы в ее комнату родители не входили и «не наводили свой порядок».

И вот они теперь живут вместе. Макс чувствует, что живет «в маленькой норке», а все пространство комнаты «захламлено ненужными вещами», однако «все вымыто, и пыли нет». Элина ощущает, что ее постоянно притесняют и попрекают, нарушая «привычный и нужный для жизни и работы порядок».

В ответ на предложение представить себе их будущую квартиру они приходят к тому, что им нужна не двухкомнатная (как они планировали, исходя из своих материальных средств и идеи, что «одна комната гостиная, а другая спальня»), а четырехкомнатная квартира: отдельная комната для каждого из них, их спальня, гостиная. Когда же появятся дети, то либо гостиная будет превращена в детскую комнату, либо понадобится пятая комната, причем последнее станет особенно актуально, если детей будет двое. И только в случае, если их желание самостоятельности, зародившееся в борьбе с родителями за «свою территорию», будет партнером удовлетворено (у каждого своя комната с «собственным порядком»), тогда они готовы договариваться и идти на уступки, а также создавать что-то новое на «общей территории». Только признав за другим право иметь свою комнату, каждый из них смог прислушиваться к мнению и принимать интересы партнера, обсуждать то, как они могут сочетаться с собственными интересами.

Интересно, что в тех случаях, когда такого «сочетания интересов» удается достичь между родителями и их взрослыми детьми, последним не приходится «отстаивать свое» в отношениях с супругом. Молодые люди оказываются готовы к организации партнерских (равностатусных) отношений в большей мере, если они научились договариваться напрямую, без протеста и борьбы, со своими родителями.

Так получилось, например, в случае Антонины. Наши с ней встречи начались с ее запроса на преодоление трудностей в установлении партнерства с молодыми людьми. До этого они обычно доходили до этапа совместного проживания, где начинали выявляться разные привычки в быту, появлялись ссоры, и они расставались. Антонина к тому моменту уже несколько лет жила отдельно от родителей, снимая (арендуя) квартиру. Родители, однако, сохраняли ее комнату неприкосновенной. Финансовый кризис вынудил ее вернуться в квартиру родителей, и мы с ней решили сместить фокус терапии на «совместное проживание с родителями». Главная задача была – сохранить самостоятельность Антонины, одновременно организуя быт с учетом привычек родителей. Первым ее шагом было наблюдение за тем, что для родителей (отдельно для мамы и папы) важно и значимо. Вторым шагом стало проговаривание с каждым из них того, что важно для него (нее) и как дочь это поняла. Затем Антонина рассказала им, что ей важно и что хочет она сама. К ее удивлению, самым трудным для родителей оказалось услышать от дочери, что она знает и принимает их привычки: они просто отказывались верить, что она действительно уважает их правила. Только поверив в «добрые намерения» дочери, они с радостью приняли и ее пожелания. Антонина была поражена, что они их просто приняли, а не как-то обсуждали или ограничивали. И все. Теперь в доме, по ее словам, спокойно, все доброжелательны друг к другу, любые ситуации обсуждаются.

Самостоятельность

Для родителей важна самостоятельность их нуклеарной семьи, т.е. они как родители плюс их дети.

Для детей главное – своя самостоятельность как индивидуума: «Я сам».

Для родителей страшен собственный возврат к «Я сам», как приход к одиночеству. Реально для них такой возврат невозможен, так как именно в родительстве они научаются сочетать «Я сам» с «Мы с партнером», а также «Мы вместе для детей» с «Я с моим ребенком».

Просто в разные периоды жизни приоритеты этих позиций самостоятельности (акценты, их границы) меняются по мере прохождения семьи по ее жизненному циклу:

– «Я сам» в своей родительской семье;

– «Мы с партнером» – формирование взрослости в семейном и социальном окружении: «Я сам» выбираю себе партнера, считаюсь с его «Я сам» и хочу признания нашего «Мы»;

– «Мы с партнером» в супружестве;

– «Мы родители» – беременность и рождение первенца;

– «Мы с партнером для детей» – воспитание и взращивание детей;

– «Мы с партнером» – зрелые супруги и родители взрослых детей;

– «Мы с партнером для внуков», «Мы бабушка и дедушка» – прародители: появление внуков, затем правнуков;

– «Я сам» в созданной мной семье – с супругом и детьми, внуками – существует постоянно, меняя место в иерархии семейных ролей на каждом этапе жизненного цикла семейной системы.

Из беседы матери 50 лет и дочери 18 лет на тему «Что значит для меня самостоятельность»:

Мать: Я не хочу просить помощи у детей (в том числе на ремонт в своей квартире, который тянется уже третий год), так как я самостоятельная. Я хочу, чтобы мне больше не надо было помогать им материально, тогда я всем необходимым буду обеспечивать себя сама, мне хватит на это моего заработка. Сейчас я его раздаю детям, помогая им материально: дочери и среднему сыну (26 лет). А они не работают. Дочь завтра выходит на работу. А сыну я сказала: «Денег больше не дам. Зарабатывай сам».

Дочь: Я тоже хочу закончить ремонт, так как хочу жить дома. Хочу жить с мамой (сейчас она живет с молодым человеком, но у него тоже не ладится с работой, и им его мама дает денег на аренду квартиры). Но я не хочу больше сама таскать коробки с вещами и стройматериалы. Надоело. И тяжело мне. Сил нет.

Мать: Мы с женой старшего сына и ее мамой уже клеили сами обои, штукатурили стены в одной из комнат. Можно опять делать ремонт своими силами, но я не хочу снова все брать на себя.

Дочь: Хочу помогать маме. Мне важно, чтобы она принимала мою помощь. Но помогать хочу тем, что у меня есть и что Я готова делать и дать ей. Сейчас я готова, начав работать, часть денег отдавать маме на ремонт. Тогда я почувствую себя самостоятельной и свободной распоряжаться своей жизнью. В том числе и тем, как помогать маме.

Самостоятельность надо отличать от обособленности. Существует разная степень обособленности: свобода, изоляция и одиночество. И в каждом случае самостоятельность приобретает разные формы.

Свобода – это «Я» в отношениях, т.е. то, что сейчас приобрело термин «взрослых отношений» или «взаимозависимость», когда несколько «Я» строят отношения, признавая друг друга и взаимовлияние, которое они все и каждый оказывают друг на друга и на совокупность их взаимоотношений. «Я свободное» – это направление своей самостоятельности на создание, поддержание и регулирование взаимоотношений.

Одиночество – это «Я» без отношений: «Я» сам по себе, без других, отдельно от всех, без общения, взаимодействий и учета наличия еще кого-то. «Я одинокое» реализует свою самостоятельность в организации своей жизни без кого-либо еще, само по себе.

Изоляция – это «Я» вне отношений: «Я» наблюдает, присутствует при отношениях других и не вовлечено в них. Стороннее наблюдение, отсутствие влияния на других и возможности создать отношения, в которые «Я» было бы вовлечено. Отношения, в которые они меня или я сам себя не включаем. «Я изолированное» самостоятельно существует вне и рядом с отношениями других.

Берт Хеллингер, философ, применивший феноменологический подход к исследованию семей, пишет:

Когда ребенок вырастает, он говорит своим родителям: «Я много получил, и этого достаточно. Я возьму это с собой в свою жизнь». Тогда ребенок чувствует себя и довольным и богатым. А еще он добавляет: «Остальное я сделаю сам». Это тоже хорошая фраза. Он справится сам. Затем ребенок говорит родителям: «А теперь я оставляю вас в покое». Он отделился от родителей, но не потерял их, а родители не потеряли его.

Если же ребенок говорит своим родителям: «Вы еще многое должны мне дать», – родительское сердце закрывается. Они уже не могут давать ему с прежней охотой и так много, как он того требует. Да и ребенок, даже если что-то получает, принять этого не может. Ведь иначе все его претензии теряют силу.

Если ребенок настаивает на своих претензиях к родителям, он не может от них отделиться. Поскольку эти претензии привязывают его к родителям. Однако, несмотря на эту связь, родителей для него нет, а для родителей нет ребенка (курсив Б. Хеллингера)6.