Смотри не перепутай, дракон!

Но не стоило искать неприятности на стороне, у нас и свои были! Например, сломанная фотоловушка.

К слову, о последней. За мыслями о бывшем и рыси я и не заметила, как мы подъехали к склону. Лучи закатного солнца уже алели на снегу, а сосны отбрасывали густые чернильные тени, которые вот-вот готовы были раствориться во мраке ночи.

Тот был не очень высоким – пара десятков метров. И даже не сильно крутым. По летнему времени спуститься – раз плюнуть. Но то – когда на тебе нет теплой куртки, которая больше напоминает фуфайку, толстых штанов и валенок.

Саня, конечно, как джентльмен, вызвался спуститься сам, но… Он был куда тяжелее, круглее и, чего греха таить, неуклюжее. Так что я лишь махнула рукой и начала осторожно слезать.

Пробираясь по заметенному уступу по пояс в снегу, я невольно подумала, что папа с мамой, может, были в чем-то правы, советуя мне хорошенько подумать, прежде чем отдавать документы на биохим. Сидела бы сейчас в тепле, в белом халатике в ординаторской или на судебном заседании адвокатствовала…

Эти мысли были сродни туманной дымке или?.. Вокруг меня собралась белая марь. Самая что ни на есть настоящая, молочная, вязкая, как кисель!

Я нахмурилась, не понимая, что происходит.

– Саш, ты видишь это?! – крикнула я, сделала шаг назад, и тут нога подвернулась, словно наступила на булыжник, и я, теряя равновесие, взмахнула руками и полетела вниз.

С обрыва!

Какого еще обрыва?! Откуда он тут взялся? Да еще такой отвесный и…

Эти мысли пронеслись в моей голове в то время, как тело летело в пропасть. Ветер ударил в лицо наотмашь, сердце забилось где-то у горла, готовое сбежать из клетки ребер через гортань. Я была уверена, что это конец. Я уже зажмурилась, приготовившись к последнему вдоху в своей жизни, после которого тело размозжит о камни там, внизу.

Но вместо этого ощутила рывок. Меня дернуло вверх. Ткань куртки затрещала, грудь сдавило, воздух выбило из легких так, что вместо крика я лишь открыла рот, как рыба, выброшенная на берег.

И лишь спустя пару секунд смогла понять, что меня схватили мощные пушистые лапы. Я, едва не свернув шею, оглянулась и увидела мех. Много меха. Густого, белого, с черными крапинками.

«Не рысь, а барс», – отстраненно констатировал мозг, пытаясь в этом сумасшествии зацепиться хотя бы за какую-то нормальность. Второй мыслью было: «Я жива! Черт подери! Жива! Хотя, скорее всего, сошла с ума…»

Замечание было здравым, потому как суровая реальность горных вершин, сверкавших в полуденном солнце, не предполагала. Да и замков, самых что ни на есть настоящих, с пиками башен, зубчатыми стенами – тоже.

Но это все было! Как и мое спасение!

Я не могла поверить в него и верила до отчаяния одновременно. А теплое дыхание зверюги и надежная хватка сильных лап лишь придавали уверенности в только что произошедшем.

Барс поднял меня к вершине, и я увидела, как под нами меняется пейзаж. Сердце замирало от восторга, вытеснившего страх. Мы летели над заснеженными горами, кружа, словно птицы. Правда, одна птица и один живой груз. По оному приходились не сильные, но ощутимые удары воздушных потоков, в которых парил мой несун… в смысле, летун.

Вот один из порывов налетел и… Ему удалось то, перед чем спасовали силы земного притяжения, моя невезучесть и обстоятельства – с головы сорвало шапку. Светлые волосы водопадом рассыпались по плечам.

Барс двигался уверенно, его мощные белые крылья ритмично разрезали воздух, даря ощущение безопасности. Я видела, как его шерсть, переливающаяся на солнце, казалась мягкой и шелковистой, словно облака, сквозь которые мы пролетали. Морда кошака, умная и внимательная, излучала спокойствие.

Так что, когда мы заложили круг и начали спускаться по спирали к замку, я решила, что отложу панику на потом. Пока же просто полюбуюсь на величественные шпили, стены с зубцами, цветные витражи стрельчатых окон, бликовавших в ярком горном солнце…

Когда барс наконец опустил меня на балкон замка, я почувствовала твердь под ногами и покачнулась. Взмахнула руками, чтобы не упасть.

И тут же что-то подтолкнуло меня в спину по направлению к дверям. Мол, иди давай, не стой на пороге. Ну, я и толкнула створку, вошла в зал, где было тепло, горел камин, а пол устилал ковер.

Но куда интереснее интерьеров мне был мой спаситель. Так что я обернулась, чтобы лучше его рассмотреть. Его крылья, огромные и белоснежные, бархатистые, со шпорной костью, что поддерживала заднюю кромку перепонки, были просто великолепны.

Руки сами потянулись погладить тонкую кожу, покрытую мелкими волосками, пощупать выступавшие удлиненные кости предплечья и пальцев, поддерживающих и натягивающих тонкую перепонку крыла. Какая же красота! Неповторимая, уникальная…

Я не могла отвести от них взгляд. Да и от всего барса в целом! Его шерсть, белая как снег, манила прикоснуться к ней, чтобы ощутить ее мягкость. Зверь снисходительно изучал меня в ответ.

Вибрисы этого снежного котяры чуть дрогнули, а потом и уши дернулись. Я насторожилась и спустя пару секунд услышала шаги. Развернулась, увидев вошедшего в зал высокого и темноволосого мужчину.

Я невольно задержала на мгновение на нем свой взгляд. Чуть смуглая, явно тронутая беспощадным горным солнцем кожа. Словно созданное из одних мышц и сухожилий поджарое тренированное тело, рельеф которого не могли скрыть кожаная куртка и льняная рубашка, – он был чем-то неуловимо похож на древнего бога из легенд.

Невольно на щеках вспыхнул румянец, и я пожалела, что не в вечернем платье, под стать этому мужчине, а в спецовке. Никогда мне не приходилось стоять лицом к лицу с таким мужчиной – уверенным, властным и совершенным.

Он прошелся по мне достаточно безразличным взглядом, немного нахмурился и посмотрел уже на барса:

– Римур, ты кого принес? Это не та девушка.

Барс тявкнул так, что я подпрыгнула, неосознанно, чуть ближе к мужчине. Теперь нас разделял всего лишь метр, и с такого расстояния я смогла различить цвет глаз – светлые, словно жидкое серебро. Никогда не видела такого оттенка!

Не знаю, что ему ответил барс, но теперь незнакомец вновь посмотрел на меня. Прежнего восхищения его внешним видом не осталось – только злость и раздражение из-за того, что со мной даже не удосужились поздороваться. Словно пытаясь уличить его в отсутствии манер, я протянула:

– Добрый день.

– Сейчас утро, – безэмоционально поправил он и вновь осмотрел меня, как какую-то вещь. Ну что за невыносимый тип?! Но у него оказался удивительно бархатистый голос, который я в другой бы ситуации слушала и слушала, но не сегодня… – Как вас зовут?

Отвечать этому хаму не хотелось, но, увы, я была вежливой, так что решила ответить и… замерла. Отчего-то язык не поворачивался назвать себя Ритой. И губы невольно шевельнулись:

– Марго.

Брюнет нахмурился и уточнил:

– А из какого вы рода?

Теперь озадачилась уже я. Род? Это он про маму с папой, что ли?

– Стародуб, – не понимая, зачем незнакомцу это знать, ответила я.

И тут этот брюнетистый замкообитатель повернулся к моему крылатому спасителю и выдохнул:

– Ты перепутал.

Сказал – как плетью хлестнул. И барс это почувствовал, уже менее уверенно мяукнув. А мне вдруг так стало жаль того, кто не дал мне разбиться, что я невольно шагнула вбок, закрывая собой котика. Не позволю обижать малыша!

И плевать, что я в полный рост этому малышу ниже холки!

Глава 2

Увидев этот непроизвольный защищающий жест, мужчина ухмыльнулся и развернулся, направившись к выходу. Барс позади меня опять мяукнул, словно останавливая хозяина, и тот решил все-таки развернуться у самых дверей. Окинул меня взглядом, вздохнул и тихо произнес:

– Прошу следовать за мной… Марго.

Кажется, мое имя ему не понравилось. Плевать! Главное, оно нравится мне.

Котик опять подтолкнул меня лапой, как тогда, на балконе, и я бодро зашагала за брюнетом, правда, это не мешало мне прожигать его спину яростным взглядом. Хотя уже скоро его спина мне стала так же безразлична, как и сам её обладатель, и я начала с восторгом осматриваться. Широкие бесконечные коридоры, стены обиты светлыми тканями, на полу – мягкие ковры, на окнах – тяжелые портьеры. А еще – деревянные лестницы с резными перилами. Когда мы спускались на второй этаж, я расстегнула ворот. Подумав немного, полностью сняла куртку и застыла, неотрывно глядя на холл, над которым мы оказались.