От весны до весны
Надо все-таки проверить, кто это и что здесь делает. Торопливо натянув рубашку, жилет и маску, Юст проводил Фиозу к парадному залу и сразу же вернулся. Примерившись, он подпрыгнул, ухватился за основание колонны, подтянулся и залез наверх.
Незнакомца здесь уже не было. Однако в углу Юст обнаружил маленькую винтовую лестницу, которая вела вниз. Стараясь не шуметь, он протиснулся в узкий проход и спустился в складское помещение со сводчатыми перекрытиями, заваленное тюками и ящиками. В дальнем конце горел слабый, чуть подрагивавший свет – похоже, от ручной масляной лампы. Он выхватывал из темноты крепкую, обитую металлическими листами дверь.
Сэнни
Способность двигаться вернулась к Сэнни лишь после того, как мужчина, мелькая в пятне света, накинул рубашку и жилет, захватил маску и пошел провожать свою спутницу. Тогда наконец Сэнни отмерла, зажгла лампу, добралась до винтовой лестницы и спустилась вниз.
Лестница привела ее в складское помещение с арочными перекрытиями, забитое тюками. В тюках были ковры, хлопковые и шелковые ткани и наверняка много чего еще – Сэнни в прошлый раз заглянула, но лишь краешком глаза.
Заветная дверь находилась у дальней стены. На ней были выгравированы сюжетные миниатюры в лиорентийском стиле. Настоящее произведение искусства и уйму денег стоит. Поставив на пол лампу, Сэнни принялась изучать сложный громоздкий засов, вынула из сумки измеритель, поднесла вплотную: тот слабо засветился, сигнализируя о наличии магических стражей.
В Лиоренции, за подавляющем Барьером! Излучение в том диапазоне, который почти не улавливают измерители и который Барьер гасит не до конца… Эти братья Тривимы совсем не просты!
Незнакомец возник будто ниоткуда, очутившись в колеблющемся пятне света, которое отбрасывала лампа. В простой маске без украшений, расшитом бархатном жилете поверх белой рубашки. Рубашка была шелковой, с красивыми кружевами на рукавах и вороте.
Тот самый, кого она видела недавно внизу с женщиной – Сэнни не сомневалась.
– И что там интересного, за этой дверью? – тихо и вкрадчиво спросил он, придвинувшись.
Вместо того чтобы испугаться, Сэнни смутилась и зарделась под маской. Запах его туалетной воды щекотал ей ноздри, голос звучал завораживающе, дыхание обжигало и без того горячее ухо.
– Коллекция диковинок, – послушно ответила она.
– Занятно, – пробормотал он и тоже принялся изучать засов.
– Круто сделано! – произнес он затем, поднял на лоб маску и почесал переносицу. – Не кажется ли вам, что туда проще было бы попасть… не через эту дверь? Может, есть другой вход, более доступный?
– Насколько мне известно, нет.
– Ммм, – неопределенно отозвался незнакомец, еще раз потер переносицу и повернулся к Сэнни.
Ей показалось, что его глаза светились, но потом он отступил на шаг, оказавшись снова в пятне света от лампы, и глаза стали темными и бездонными. Сэнни тотчас утонула в них, и даже не булькнула. У нее сбилось дыхание и задрожали колени, и она с трудом удержалась, чтобы не прислониться к двери. Она не могла отвести от него взгляда, сердце прыгало в груди безмозглым кузнечиком, в ушах стоял звон. Как это называется?
Он, конечно, всё заметил и иронично поинтересовался:
– Я настолько сногсшибательно неотразим?
– Мне не очень хорошо видно.
– Тогда отчего же вы так… взволнованны?
– Наверное, у меня просто слабые нервы.
– Думаю, что я не встречал вас раньше.
– Думаю, что нет.
– У вас странное произношение. Вы явно не уроженка Лоретто.
– Нет.
– И не слишком многословны.
– Молодой женщине следует держать язык на привязи. Впрочем, не очень молодой – тоже.
Он фыркнул:
– Ха! Изречение в стиле моей матери. Хотя сама она ему никогда не следовала.
Он еще о чем-то спрашивал ее, Сэнни отвечала – автоматически, едва понимая суть вопросов. Наверное, её ответы были не совсем бессмысленны, он улыбался и тихо хмыкал. Потом Сэнни все же слегка пришла в себя, но именно что слегка.
– Так есть какой-нибудь план? – спросил он. – Даже если удастся открыть дверь, хозяин сразу узнает, что к нему в сокровищницу вломились непрошенные посетители. Если удастся! Или… – Он обвел рукой помещение склада. – У вас припрятан среди тюков бочонок с порохом?
Ну, Сэнни всё ему и выложила – явно от большого ума.
– Вообще-то, я уже приходила сюда, посмотреть, – сказала она. – Оценить обстановку и прикинуть, какие… средства мне могут понадобиться. И сейчас, при повторном визите, я кое-что с собой захватила. Менее инвазивное и громкое, чем бочонок с порохом. Надеюсь, подойдет.
Она закинула за плечо накидку, высвободив скрытую под ней сумку, щелкнула застежкой и достала оттуда брусок из черного материала, поглощавшего свет.
– Этот артефакт называется обнулителем, или поглотителем, – пояснила она, прикладывая брусок к засову. – Он должен ослепить охранных стражей, сохранить в их памяти прежнюю картинку. В этом случае они не подадут сигнал тревоги.
– И где вы это взяли?
– Купила на рынке.
– В Магических землях?
– Ну что вы! Здесь, в Лоретто. На площади Единых с Пророком. Там можно найти всё, если хорошо поискать.
– Да-да! Приворотные зелья, яды, элексиры, амулеты… Там подвизаются шарлатаны и шпионы Инквизиции.
– Приворотное зелье мне, кстати, предлагали приобрести, причем с хорошей скидкой, – призналась Сэнни. – Я была в маске и плаще, и продавец тоже. Я решила, что это дает достаточную степень анонимности. И продавец – не шарлатан, он скупщик магических артефактов и прочей контрабанды. Он произвел на меня впечатление знающего человека.
– И вы вот так просто купили эту штуку? – недоверчиво спросил незнакомец, наклоняясь к замку, чтобы получше разглядеть обнулитель.
– В какой-то мере мне, действительно, повезло, – сказала Сэнни. – Но я и искала что-то подобное. К тому же у меня нашлось, чем заинтересовать продавца, предложив ему товар взамен.
– Это не обычный магический артефакт.
– Да. Он работает на тех остатках Излучения, что просачиваются через Барьер, и способен долго удерживать уровень заряда. Правда, уровень этот крайне незначительный, потому что Излучение в этом диапазоне, в принципе, слабое.
– И что же – вам поведал обо всем этом продавец?
– Не только поведал, но и показал в действии.
– Знающий человек с уникальным товаром! Это странно, не находите – ключи, подходящие как раз к нужному замку? – намекнул незнакомец.
– Ключи к замку у меня есть другие. – Сэнни достала из своей сумки связку отмычек.
– О! – Он тихонько присвистнул. – Вы и в самом деле отменно подготовились к визиту! Ваша похвальная предусмотрительность, однако, не исключает того, что вы излишне самоуверенны и считаете себя умнее других. И язык на привязи плохо умеете держать. Я нахожу это забавным.
Сэнни забыла о своем смущении и сверкнула на собеседника гневным взглядом. Вот только из-за маски едва ли он имел возможность по достоинству её взгляд оценить.
– Вы ведь не воровка, – протянул он задумчиво.
– Я ничего не собираюсь красть! – возмутилась она. – Я хочу просто посмотреть!
Она снова приложила измерительно к металлическим листам, провела по всей поверхности двери, проверяя, есть ли еще магическая защита.
– Я и так могу вам сказать – больше магической защиты нет, – заявил незнакомец, внимательно следивший за ее действиями. – Дайте мне ваши отмычки! У меня получится лучше, чем у вас.
– Может быть, вам пригодится это? – вместе со связкой отмычек Сэнни протянула ему накопитель.
Заряд в накопителе едва тлел, но все же для того, чтобы отпереть замок, его было достаточно, тем более с подходящей отмычкой. Замок оказался довольно затейливым, но, в конце концов, поддался и, щелкнув, открылся.
– Эти братья Тривимы могли бы и получше охранять свою сокровищницу, – пробормотал под нос незнакомец.
– Возможно, они излишне положились на магических стражей, – отозвалась Сэнни. – И не исключено, что внутри есть еще ловушки.
Он был магом и даже не считал нужным это утаивать! Очевидно, он не видел в Сэнни никакой угрозы. А она… Почему она с ним разоткровенничалась? Почему раскрылась перед человеком, которого ни разу до того в жизни не видела? И ведь это казалось ей… простым и правильным.
Когда он удивлялся, то вскидывал брови, а когда задумывался – тер переносицу. Брови у него были красивыми, и нос тоже – прямой, с легкой горбинкой. И улыбка. И овал лица, и черты – правильные, с выверенными пропорциями. Ну и глаза – в темноте они точно светились…
Сэнни подняла с пола лампу. Красивый незнакомец – он, действительно, был очень красивый, она никогда раньше не встречала настолько красивых мужчин – сосредоточенно нахмурился, будто прислушиваясь к чему-то, кивнул себе и отворил дверь.
Оба замерли у порога и оглядели представшее их глазам помещение. Сэнни смотрела из-за его плеча, ей пришлось привстать на цыпочки и поднять руку с лампой повыше.
– Осторожно! – попросил он недовольно. – Не подпалите мне ненароком ухо или волосы!
Сэнни не ответила, продолжая рассматривать комнату. Она углядела сеть протянутых вдоль пола нитей и пружинные капканы.
– Держитесь за мной, – велел незнакомец, хватая ей за руку.
Он выступил вперед и осторожно перешагнул порог. От одного его прикосновения, Сэнни будто молнией пробило. Ну, так принято говорить – ей не пришло в голову другого сравнения, хотя молния в нее никогда не попадала. Ох! Нельзя же вот так, с первого взгляда, влюбиться, причем с концами. Хуже, чем просто влюбиться!
ГЛАВА 2 За взломанной дверью
Юст
Первое, что бросилось Юсту в глаза, – ряды стеклянных сосудов разных размеров, водруженные на постаменты, подобно статуям. Сосуды были наполнены жидкостью, и в них что-то плавало. Присмотревшись, он распознал заспиртованные человеческие зародыши, отрезанные головы и прочие части тела: сердца, легкие, почки, мозги.
Кабинет редкостей и диковинок – не поспоришь!
А вдоль стен стояли мраморные и алебастровые статуи – то ли древние, то ли копии с древних. Гармоничное сочетание.
– Вы за этим сюда пришли? – Юст возмущенно ткнул в сосуд, в котором бултыхались человеческие мозги.
Его затошнило. Хорошо хоть поесть толком не успел.
– Нет, – отрезала девушка. – Как мне кажется, это не слишком похоже на древние артефакты. С другой стороны, свежими их тоже не назовешь.
Она-то шокированной вовсе не казалась. Может, бывала в анатомическом театре? Она даже разглядывала эти – тьфу на них – экспонаты с определенным любопытством, что вызвало у Юста приступ острой зависти.
Помещение представляло собой переделанный склад. Наверное, хозяева как следует потрудились над защитой от влаги, потому что сырости не чувствовалось. Но все равно устроить здесь сокровищницу было рискованным решением – на редкость неподходящим в случае наводнения.
У дальней стены стоял шкаф с полками, забитыми книгами и свитками. Вдоль других стен и колонн, на которые опирались сводчатые арки, выстроились застекленные витрины со статуэтками, медальонами, печатями, украшениями, монетами.
«И как этих Тривимов не добралась Инквизиция? – подумал Юст. – Неужели на братьев никто не успел настучать?»
Поизучав витрины, Юст взял одну из монет, чтобы поближе рассмотреть. Золотая и тяжелая, непривычно большого размера, с идущей по ободу надписью.
Его сообщница между тем достала из своей весьма вместительной сумки кожаный блокнот с вложенными внутрь бумажными листами и карандаши. Водрузила на стол лампу и при скудном свете попыталась зарисовать наиболее заинтересовавшие ее экспонаты, а также скопировать надписи на монетах. Маску девушка не сняла, хотя рисовать ей явно было неудобно. «Жаль», – подумал Юст: ему хотелось увидеть ее лицо, а не только волосы и красивые серьги с сапфирами. Еще она смешно высовывала кончик языка и, вероятно, этого даже не замечала.
– Эти вещи не просто древние – их создали незадолго до Катастрофы, – заявила она с некоторым апломбом, указывая на бронзовые статуэтки, которые изображали людей с головами животных. – Я читала, что именно тогда был популярен подобный стиль.
– Как по мне, больше похоже на первобытное искусство, – скептически отметил Юст. – Особенно, если сравнить с современными скульптурами.
– Это специальное упрощение, своего рода стилизация, – пояснила она и добавила по-ронийски: – Примитивизм.
– Разве это не может быть подражанием, подделкой, более поздней копией? Да вообще чем угодно? – Юст пожал плечами. – Я бы вовсе не был так уверен, что это оригиналы. Равно как и все остальное.
– Вы правы. Нельзя исключать, что все это… мистификация.
Еще одно книжное ронийское слово. Зачем же так язык-то ломать?
– Но проще все же принять за рабочую гипотезу, что эти вещи – именно то, чем кажутся, – добавила она. – Проще – означает, что требуется меньше дополнительных допущений, меньше лишних сущностей, что, в конце концов, дает более надежные объяснения.
Какие умные рассуждения! Юст аж заслушался. Потом, посмотрев на сделанные ей наброски и указав на скопированные знаки, он спросил:
– Может быть, вы еще умеете читать эти буквы?
Чем Пророк не шутит – а вдруг, действительно, умеет?
– Слоговое письмо? Нет. – Она с сожалением покачала головой. – Возможно, если бы у меня была уйма свободного времени и большое количество фрагментов… Думаю, что язык – древнеронийский, хотя сложно утверждать наверняка.
Итак, таинственная девушка знала, как эта письменность называется, и древнеронийский, по-видимому, тоже знала. Это уже говорило о многом. Хотя… о чем, собственно – кроме того, что она, в принципе, много чего знает? Юст, впрочем, и сам название письменности знал, и древнеронийскому его научили. Однако главное – буквенно-звуковые соответствия – были ему неизвестны, и потому прочесть он ничего не мог. Вроде бы, магистры Орденов умели, да и то, наверное, не все: подавляющее большинство магов не слишком интересовалось древними знаниями, предпочитая вещи более приземленные. А те, кто интересовался – с другими не делился. Уж явно не с лиорентийцами или шуорцами. Еще один вопрос: откуда у братьев Тривимов всё это?
Юст подошел к шкафу и осторожно взял с полки охапку свитков и несколько книг.
– У вас есть копиры? – спросил он. – Раз уж вы так хорошо подготовились к вылазке и являетесь счастливой обладательницей уникальных артефактов, худо-бедно работающих даже за Барьером, вы должны были и их захватить.
– Есть, – призналась она. – Но имеющегося в них заряда все равно хватит лишь на пару-тройку страниц.
– Иными словами, проще нарисовать или переписать?
– В первую очередь, проще попробовать прочитать то, что можно понять, – она произнесла это с чувством некоторого умственного превосходства.
Юст хмыкнул. Девушка ему, определенно, нравилась всё больше и больше.
– Смотрите, вот эти – не из бумаги. – Она дотронулась до трех книг, которые Юст достал с полки.
– Кристаллическое углеволокно, – согласился Юст. – По-моему, такие тонкие и гибкие листы давно уже не умеют делать. Они во всех отношениях лучше бумажных и не истлевают со временем.
Девушка принялась открывать книги и пробегать глазами страницы, ища те, что были написаны новым алфавитом. Юст стоял рядом и тоже читал. Ничего интересного, на его взгляд. Научная заумь и философская белиберда. Наверное, это копии с более древних трудов. Торчать тут и читать их часами он не собирался, и мысли его направились в более практическую сторону.
– Вы считаете, что здешние экспонаты – находки с Запретного континента? – спросил Юст. – Я правильно понимаю?
– Правильно.
– Но вам, конечно же, известно, что Запретный континент уничтожен во время Катастрофы. Полторы тысячи лет назад. Фактически полностью уничтожен.
– Известно.
– На Запретном континенте ничего нет! Там не осталось ни малейших следов человеческой цивилизации.
Девушка провела по губам карандашом, задев маску.
– С одной стороны, вы правы. А с другой – откуда же тогда все это взялось? – она указала на свитки, книги и статуэтки. – Если бы мы имели дело с единичными находками, вполне логично было бы предположить, что происходят они откуда-то с окраин Магических земель или из труднодоступных и плохо исследованных мест. Но книги – книги не из бумаги и написаны древним слоговым письмом…
А что, если кто-то всё-таки что-то на Запретном континенте нашел? И ведет тайные раскопки? И этот кто-то обязан быть связан с магами. Кто-то, что-то, где-то – очень конкретно! Но тут никто ничего толком не знает. О самой Катастрофе, случившейся полторы тысячи лет назад, сведений сохранилось крайне мало, и были они… мутными, больше похожими на легендарные сказания. Однако маги Запретный континент не посещают, на то он для них и Запретный. Они редко какими правилами и обязательствами себя ограничивали, но этот запрет, насколько Юсту было известно, неукоснительно соблюдали. А теперь, получается, что среди них нашлись нарушители…
– И если так, – добавил Юст, – то братья Тривимы наверняка связаны с магами. По-другому не получается. Хотя инквизиторам для подобного вывода хватило бы и установленных на дверной замок магических стражей.
– Собираетесь донести на хозяев дома? Кинуть у Палаты Совета записочку в клюв сове?
– Упаси Пророк, – саркастические отозвался Юст. – В лучшем случае я отправлюсь в гости к Инквизиции вслед за Тривимами. А вы сами не боитесь носить с собой такое количество магических артефактов? Вдруг вас поймают?
– И кто же поймает? – Она пренебрежительно дернула плечом. – Стражники на улице? Станут обыскивать с какой-то непонятной стати? А если схватит здешняя охрана, то отнюдь не из-за магических артефактов.
Какая она, однако, рассудительная, его загадочная сообщница!
– Что касается Запретного континента, – девушка помялась, колеблясь, продолжать или нет: – Мне так сказали.
– Кто? – полюбопытствовал Юст. – Тот же всезнающий скупщик с площади Единых с Пророком?
– Нет. – Она качнула головой. – Один мой… знакомый. Его пригласил в сокровищницу хозяин, Нэль Тривим, и сам этим хвастался.
– Подозрительный господин Тривим мог специально вводить в заблуждение.
– Мог, – согласилась она. – Но, мне кажется, не столь важно, откуда взялись экспонаты. Главное, что они созданы в ту самую эпоху, во времена Катастрофы – незадолго до нее или вскоре после.
Юст был, в целом, согласен.
Он тряхнул головой, маска свалилась на глаза. Он раздраженно распустил ленточки и вообще снял ее. Нашел стул, сел, уперев локти в колени и уткнув в подбородок кулаки. Одарил девушку еще одним пристальным взглядом.
– Итак, вы маг, – сказала она.
– И как вы догадались? – ядовито осведомился Юст.
– Я очень умная и проницательная. Как только вы использовали магию, чтобы вскрыть замок, я сразу заподозрила, что что-то в вас не так.
Юст фыркнул.
– А еще иногда заметно, как в ваших зрачках меняется угол преломления света – это значит, что вы перенастраиваете зрение. Вы постоянно вертите головой, прислушиваясь, нет ли где шороха, слабого колыхания воздуха. Нормальные люди так не делают. При этом странно, что вы не выглядите дёрганным.
Однако! Юст снова фыркнул:
– Удивительно, как много открылось вашему наблюдательному взгляду!
– И вообще, вы слишком много знаете, – добавила она. – О вещах, которые обычным людям знать не положено.
– Я рад, что хоть кто-то, наконец, оценил мой ум.
– Ум? Ваш? Вы себе льстите! Умный – явно не то слово, которое вот так сходу придет в голову взявшемуся за ваше описание человеку – и не важно, женщине или мужчине.
– Спасибо, – поблагодарил Юст, сцепив зубы.
Она не обратила на его недовольство особого внимания.
– Если честно, я не очень представляю, как маг может жить в Лиоренции, за гасящим Барьером, – сказала она. – Это как если бы кто-то добровольно согласился, чтобы ему отрубили руки или ноги. Неужели вы не чувствуете себя… калекой?
Юст мигом вскипел:
– Лучше быть неполноценным или калекой, как вы изволили выразиться, чем недочеловеком или бесчеловечным монстром!
Он ощутил, как от нее полыхнуло виной, неловкостью, сожалением и смущением.
– Простите. – Она бросила на него быстрый взгляд сквозь прорези маски. – Я не всегда думаю, что говорю… В детстве я, подобно всем шуорцам, считала, что маги неразумные, что они – как животные, и их надо… обучать, заставлять слушаться приказов Поводырей, что это нужно для их же блага, Укрощенные должны быть безопасными для окружающих, их нельзя выпускать на улицы без присмотра. Они не люди, не личности…
– Да неужели? – вскинулся Юст, попытавшись просверлить ее взглядом.
– Вы… не знали? – она не отвела взгляд, и в голосе ее прозвучала печаль. – В Шуоре детей, которые проявили магические способности, сразу же забирают из семьи и отправляют в питомники. Им надевают ошейники, которые воздействуют на мозг, изменяя прохождение сигналов, подавляя сознание и разрушая личность.
– И превращают в Укрощенных, послушных воле своих Поводырей?
– Да. – Девушка кивнула. – А семьям выплачивают большую сумму денег в качестве компенсации. Хотя и так считается, что это их долг перед Императором. Все Укрощенные, как и Поводыри, принадлежат Императору, и он распоряжается ими по своему усмотрению. Впрочем, в Шуоре всё принадлежит Императору.
Она надолго замолчала, а потом неожиданно спросила:
– Почему у вас глаза в темноте светятся?
– Из-за вернигской крови, – буркнул Юст. – У всех кровных вернигов светятся глаза.
По крайней мере, так рассказывали родители.
– Вы непохожи на вернига.
– Что поделаешь! Мои родители тоже на вернигов не слишком смахивают. А вы, стало быть, из Шуоры. Здесь, в Лоретто. Говорите по-лиорентийски без акцента, знаете откуда-то про эту… сокровищницу. Все это очень странно и подозрительно, не находите?
– Я воспитывалась в Шуоре и провела там большую часть жизни. Но я гражданка Лиоренции.
Значит, родные – торговцы или служащие посольства. Второе вероятнее.
– Вы тоже слишком много знаете, – заметил Юст. – О том, о чем не положено знать обычным людям.
– У меня были хорошие учителя и много времени для занятий, – ответила она мрачно. – К тому же я много читала.
Юст скептически хмыкнул. Он вот рьяным любителем чтения не был и вообще сомневался в целесообразности данного времяпрепровождения. Да и знания жить ему не помогали. Ничуть! Тем не менее он с готовностью обсуждал книги, которые они вместе продолжали бегло пролистывать в поисках чего-нибудь интересного.
Сэнни
Сэнни не имела ничего против присутствия незнакомого мужчины, так просто ставшего её подельником и сообщником. А если совсем откровенно – была рада, что не одна в этой сокровищнице. Но как он умудрился случайно оказаться в то время и в том месте, где она его встретила? Разве возможны такие совпадения?
– История! Большая часть этой истории состоит из описания военных кампаний. Думаю, что те же Войны Хаоса людей уничтожили больше, чем сама Катастрофа, – заметил он, заглядывая через ее плечо в очередную книгу. – О! Походы Аноксима Ужасного! Слышал о нем. Великий завоеватель, вознамерившийся пойти против заветов предков, подмять под себя сначала Магический Союз, а потом и чуть ли не весь континент. Тьфу! Был, вроде, еще один. Не такой удачливый, по имени Кармагеда. Недалеко от Анидаб-Дорему есть холм, где Кармагеда приказал воздвигнуть свою гигантскую статую, в окружении каменных львов и орлов, и древних магов – первых Великих магистров Орденов. Недолго же они там простояли. При случившемся вскоре землетрясении головы скатились с их плеч, а статуя самого Кармагеды слетела с постамента и раскололась на множество кусков. Я сам видел. Куски и головы, в смысле, а не непосредственное низвержение идолов.
– Аноксим – не ваш Кармагеда, а великий завоеватель, – с напором произнесла Сэнни. Ей не нравилось, что ее собеседник отозвался об Аноксиме столь презрительно, как о каком-то тупом идиоте. – Он высказывал вполне здравые идеи и пытался создать единую империю – новое, единое человечество.
Именно неуважительное упоминание Аноксима послужило землетрясением, то есть спусковым крючком для того, чтобы ее собственная голова скатилась с плеч – то есть, Сэнни скатилась на какие-то совершенно абстрактные рассуждения о природе общественного прогресса. Способ выражения мысли показался ей слишком заумным и косноязычным. Хорошо хоть, она не стала ее озвучивать в таком вот виде.
– Мир должен быть открытым, а не изолированным, – заявила Сэнни. – Разным людям нужно свободно общаться друг с другом. Закрытое, замкнутое на себе общество считает другие сообщества людей угрозой собственному существованию, оно враждебно к своему окружению, и чтобы сохранить внутреннее единство, не остановится ни перед какими жертвами…
