«Спят усталые игрушки…». Сборник рассказов

Когда мы будем готовы?

Окно кабинета выходило в парк. Оля сидела на жестком стуле и наблюдала, как гнутся от ветра голые деревья. Интересно, мамино окно на этой же стороне? Было бы хорошо, она так любит природу. Может быть, даже прикормит местную птичку… Хотя окна в хосписах наверняка не открываются, как в любых больницах.

– Ну вот, сейчас последние бумажки с вами подпишем, и всё, – врач вошёл в кабинет, разложил на столе веер бланков.

Оля пробежала глазами документы и расписалась там, где синели острые галочки.

– Вы всё сделали правильно. Вашей маме будет у нас хорошо.

Как может быть хорошо в месте, куда приезжают умирать? Но врач явно старался её приободрить, и Оля благодарно кивнула.

– Посещения у нас по графику, расписание в памятке. Мы сотрудничаем с психологом, который работает с утратами. Вот его визитка. С детьми он не работает, но вы можете попросить рекомендации.

– С детьми?..

– У вашей мамы есть внук, верно? Детей нужно готовить к смерти близкого родственника. Как я уже сказал, если нужна помощь…

– Спасибо, – отозвалась Оля. – Мы, наверное, как-нибудь сами.

***

Выйдя из здания, Оля наконец проверила телефон. Десять пропущенных, пять из них от сестры. Она вздохнула и набрала номер.

– Привет. Да, устроились, всё нормально. Палата хорошая, персонал вежливый. Посещения по графику. Погоди, наушники достану: рука мёрзнет.

Ветер не стихал. Оля шагала быстро, но её всё равно обгоняли сухие листья. Как же всё мрачно, и не только хоспис виноват. Сестра тоже не добавила радости: бесконечно извиняется, что не может приехать, жалуется на семейные проблемы. Что ж, у всех горе. Но у Оли стало кончаться терпение.

– Давай прощаться, я к остановке подхожу. Что? Как справляюсь? Да нормально вроде. Ты же знаешь, я в таких ситуациях как робот: делаю, что нужно, эмоции – потом. Вот сейчас сказали, что Тёму надо как-то подготовить. Буду разбираться.

***

Оля сидела в кафе, уставившись на экран ноутбука. Жизнерадостное жёлто-красное окошко поисковой системы оскверняли чёрные буквы её запроса: «Как говорить с ребёнком о смерти». Почему-то предлагали начать с котёнка.

– Фильтр, Колумбия, – отчеканила официантка. Слева возникла синяя чашка, из которой шёл горячий кислый пар.

Оля сделала первый глоток, обожглась, поморщилась от горечи. Встряхнулась и смогла наконец щёлкнуть на первую из ссылок, где упоминался близкий родственник. Роскоши начинать с котёнка у неё не было.

Так, что тут у нас? Избегать разговоров нельзя. Лгать нельзя. Информацию давать по возрасту.

Интересно, какая информация о смерти будет «по возрасту», если ребёнку четыре года? Лучше бы никакая.

Оля добавила в кофе сахар, сделала ещё глоток, открыла блокнот и приготовилась конспектировать.

Через час у неё было несколько списков. Книжки о смерти, фильмы о смерти, что нужно говорить, чего нельзя говорить, как выбрать момент…

Напоследок она выписала варианты неадекватного поведения детей: «Ребёнок может убежать, засмеяться, вернуться к игре. Это нормально».

Три раза подчеркнула слово «нормально».

В этой новой нормальности она среди дня сидит в кафе, каждый день разговаривает с врачами, вздрагивает от любого звонка… А теперь ещё и думает, как правильно рассказать о смерти ребёнку, который позавчера плакал над мультиком про Колобка.

Оля бросила взгляд на часы. Как раз кончился тихий час, пора забирать Тёму из садика. Оля закрыла ноутбук, допила остывший кофе. Посидела ещё несколько секунд, собираясь с силами. Потом надела плащ и вышла в ноябрьский дождь.

***

– Когда ты с ним поговоришь?

Голос мужа звучал спокойно, но вилка и нож в его руках взвизгивали, разрезая на тарелке омлет.

Оля резко выдохнула и отодвинула тарелку.

– Когда мы будем готовы. Андрей, ну пожалуйста, ну могу я хотя бы в субботу позавтракать спокойно? Хоть чуть-чуть про это всё не думать?

– И когда же мы будем готовы? Делай что хочешь, твоя воля, но Артёма жалко. Он же чувствует. Тебя нет целыми днями, возвращаешься грустная, ему неспокойно.

– Делать что хочу? – Оля вцепилась в ручку чашки. – Думаешь, я этого хочу? Всю жизнь мечтала ездить к матери в хоспис? И вздрагивать от каждого звонка: а вдруг уже? И рассказывать малышу о смерти, да?

Олю колотила дрожь, зубы стучали.

– Мама! – раздался из коридора голос сына.

Андрей подскочил.

– Артём, не входи сюда!

Андрей закрыл дверь, подошёл к Оле, обнял. Потихоньку Оля перестала дрожать, отпустила чашку и обмякла в руках мужа.

– Прости меня, – Андрей отодвинул чашку от края стола. – Я понимаю, тебе тяжело. Хочешь, я сам поговорю?

Оля выдохнула, уткнулась мужу в грудь.

– Плачешь?

Оля помотала головой, глубже зарываясь в складки его одежды.

– Надо бы, а не могу.

Она отстранилась, вздохнула, придвинула чашку обратно и сделала пару глотков.

– Спасибо, я сама поговорю. Я почитала статьи про то, как всё правильно сделать. Мультики с ним посмотрели, обсудили как могли. Книжки купила, в прихожей в пакете стоят. Почитай с ним сегодня, хорошо? А я завтра поговорю.

***

Оля закрыла за собой дверь детской спальни и облегчённо выдохнула.

– Всё хорошо?

На маленьком столике уже стояла открытая бутылка вина, бокалы и блюдце с нарезанным сыром – их традиционный воскресный набор. Андрей протянул жене бокал.

– Кажется, да, – Оля опустилась на диван рядом с мужем. В тёмно-красном вине отражались золотые лампочки, сладковатый запах обещал покой и радость.

– Конечно, странно несколько раз повторять одно и то же… И ты знаешь, он совсем не плачет.

– Ну в твоих статьях же писали, что информация усваивается постепенно. Ты молодец, всё сделала правильно. Ему нужно время на осознание. Дай бог, это время у нас будет.

Оля прижалась щекой к плечу мужа, снова поднесла к губам бокал.

– Мама… – Тёма выглядывал из-за двери детской комнаты, щурясь от света.

– Артём, иди спать. У нас с мамой взрослое время.

– Что случилось, Тём?

– У меня есть вопрос.

Родители переглянулись. Оля встала.

– Пойдём я тебя уложу и ты задашь все вопросы, хорошо? – Оля поймала ободряющий взгляд мужа, обняла сына за плечи и вошла в детскую.

***

Маленький ночник разбрасывал по потолку светлые звёздочки. Оля подвела сына к кроватке.

– Мама, ты полежишь со мной?

– Милый, я не помещусь, – улыбнулась Оля.

– Я подвинусь, – серьёзно ответил Тёма. – Хочу обняться.

Оля скинула тапочки, поджала ноги и втиснулась между стенкой и сыном.

– Какой у тебя вопрос?

– Он про смерть.

– Говори как есть, – Оля обняла сына сзади, уткнулась лбом в его затылок.

Она чувствовала себя сапёром, идущим по минному полю. Но сапёром подготовленным. Что он спросит? Сработает ли на бабушке живая вода? Встретятся ли они после смерти? Умрёт ли он сам?

Заготовленные ответы всплывали в её голове, как окошки в браузере. Слава богу, что есть интернет. И как люди справлялись раньше?

– Когда я умру… Я же умру, да?

– Да, сынок, но очень-очень нескоро, – облегчённо выдохнула Оля сыну в затылок. – Пройдёт много лет, врачи изобретут новые лекарства…

– Да, я знаю. Но когда я умру… Вы с папой заведёте себе нового ребёнка, чтобы вам было не скучно жить?

Оля оторопела. Тёма явно что-то недопонял. Неужели опять всё сначала?

– Тём, ты же знаешь, что все люди умирают, да?

– Да. Бабушка болеет и скоро умрёт. И собака в мультике умерла. И дедушка в книжке.

– А мы с папой…

– Но вы с папой никогда не умрёте, правда? Так вы заведёте другого ребёнка, когда я умру? Я не против, заводите. А то вам, наверное, будет грустно без меня. Только пусть он не играет в мои игрушки.

– Ты думаешь, что ты умрёшь, а мы с папой нет?

– Ну да. А не так будет?

Оля перестала дышать. Говорить с детьми честно и открыто, не врать в важных вещах, создавать реалистичную картину мира…

Всё правильно, но что ей делать сейчас? Сказать четырёхлетнему ребёнку, что его мать умрёт раньше него? Нужно говорить информацию, к которой ребёнок готов… И когда же он будет готов понять, что его родители тоже умрут?

Господи ты боже мой, ей тридцать лет, а она сама не готова. Перед глазами всплыло окно хосписа и деревья за ним – хрупкие, как мамино тело сейчас. И тут внутри неё будто лопнул пузырь боли, и всё хлынуло наружу.

– Мама, тебе холодно? Ты трясёшься. Мам, у меня пижама сзади мокрая.

Тёма попытался повернуться к матери, но Оля только сильнее прижалась лицом к его горячей спине. Боль впитывалась в пижаму, растворялась в звёздочках на стене и потихоньку стала переносимой. Наконец Оля судорожно вздохнула и отпустила сына.

– Мама? Не умрёте?

И тогда Оля позволила сыну повернуться, прижала его голову к груди и твёрдо сказала:

– Конечно, милый. Мы с папой никогда не умрём. Будем с тобой всегда. И не дадим никому играть с твоими игрушками.

На море

До отеля они добрались уже за полночь. Дорога измотала и её, и детей. Мечталось только об удобных кроватях и долгом сне. Можно даже проспать завтрак.

Участливый портье быстро оформил документы, выдал карточки, помог довезти багаж до бунгало, поставил детскую кроватку, угостил детей конфетами, показал из окна бассейн и детскую площадку, положил на столик буклет с правилами отеля и уже повернулся к двери, но тут она решилась наконец задать вопрос: «Скажите, а где море?..»

Портье неопределённо махнул рукой в сторону панорамного окна и вышел.

Она растерянно проводила портье взглядом, не решившись расспрашивать. При свете ночника достала необходимые вещи, уложила детей, отправила сообщение мужу и стала готовиться ко сну.

И только теперь, когда перестали болеть уши после самолёта, умолк шум машин, стихли разговоры и даже дети закончили ворочаться и дышали почти бесшумно, стало слышно его.

Море.

Она подошла к панорамному стеклу, нащупала ручку двери – как удачно, второй выход – и вышла наружу. У порога слабо сиял бассейн, а за ним начиналась рокочущая тёплая темнота. Лицо сразу стало влажным и липким. Непроизвольно облизнула губы – и ощутила вкус соли.

Обошла бассейн по краю и нащупала ногой тёплые доски помоста, которые вели к морю.

Прислушавшись, различила ритм волн. К мерному шуму примешивалось постукивание. Ну конечно, муж обещал выбрать отель с галечным пляжем. Ведь хотелось, чтобы всё было как в детстве.

Тёплые камешки зашуршали, обнимая ступни.

Налетел порыв ветра. Плечи привычно напряглись, ожидая холода. Но ветер только погладил лицо, растрепал волосы и принёс аромат сосновых иголок. Где-то рядом лес.

Она скинула халат и двинулась в сторону воды. Камешки под ногами стали скользкими и зашуршали громче.

Первая волна оказалась такой тёплой и мягкой, что она не ощутила ни толчка, ни даже прохлады. Только когда мелкие ранки защипало от соли, ей стало ясно, что ноги уже в воде.

Опасаясь купаться в незнакомом месте, она легла на границе прибоя, вытянув ноги в сторону моря.

Волна приподняла её тело, расслабляя и оглаживая. Потом схлынула, возвращая тяжесть сверху вниз – лопаткам, пояснице, ногам… Море тянуло вглубь, будто пыталось засосать её в себя. Но вот пришла ещё волна – и с нею новая лёгкость. Ступни, ноги, спина и руки заколыхались в воде, у головы зашуршали камешки.

И снова отлив, снова тело налилось тяжестью, а камешки впились в спину.

Её дыхание подчинилось ритму волн, стало размеренным и почти неслышным.

Она слушала перекат гальки по дну, вдыхала тёплый воздух, слизывала с губ соль, тяжелела и обретала лёгкость в такт набегающим волнам. И тут в теле будто раскололось ледяное зеркало, осколками больно ранило горло и грудь, а из глаз потекла вода солонее морской. Закашлялась, захотела встать – но нахлынувшая волна смыла с груди осколки, растопила лёд и подняла её тело, помогая вздохнуть.

Так, питая море своими слезами и согреваясь его теплом, она лежала долго-долго. И будто заново училась дышать. Вдох – выдох, прилив – отлив, лёгкость – тяжесть…

Когда вся горькая соль вытекла из тела и растворилась в море, она глубоко вздохнула и с усилием села. Оглянулась, увидела белеющий на досках халат и голубой отсвет бассейна у номера.

Завернулась в халат, дошла до отеля, упала на постель, не раздеваясь, и спала так крепко и сладко, как будто ей опять десять лет, и она на море с мамой, и никто не умер, и всё хорошо, и ещё долго-долго будет хорошо.

Ты откуда, добрый молодец?

Маша отперла дверь, вошла и тут же споткнулась о чьи-то сапоги. В квартире было тепло, пахло чем-то жареным и вкусным. Из гостиной доносился перезвон посуды и голоса – заботливое щебетание мамы, резковатые вопросы тёти и чьи-то приглушённые ответы.

На вешалке места не было. Маша сбросила рюкзак и куртку на пол – сами виноваты. Стянула промокшие носки, сунула озябшие ступни в пушистые тапочки и направилась в гостиную. Надо поздороваться, а то мама опять будет читать нотации про поведение.

– Машка! Привет, моя хорошая! Опять выросла, скоро меня обгонишь! А я торт принесла – шоколадный с вишней, как заказывали!

Тётя как всегда: налетела, обдала духами и запахом еды, шумно чмокнула в щёку. Опять придётся помаду отмывать. Но от тёткиной энергичности Маша немного взбодрилась.

– Тёть Галь, мне до тебя как до Эвереста ещё! Привет, мам! Здравствуйте…

Маша замялась, посмотрела на сидящую за столом женщину. Тусклые волосы, белёсые ресницы, вся какая-то сгорбленная… Маша не помнила, чтобы у мамы – а уж тем более у тёти Гали – были такие подруги.

– Маша, это тётя Лиза. Ты, наверное, не помнишь, вы виделись очень давно.

Мама улыбнулась гостье и положила ей на тарелку куриную ножку. Рядом примостилась блестящая от масла картошка в зелёных крапинках – наверное, с укропом.

– Вот как удачно, что Маша пришла! – Мама переложила картошку и втиснула гостье на тарелку ещё ложку салата. – Как раз займёт Танечку, а мы по-женски поболтаем!

Маша оторопела.

– Мам, я с тренировки, есть хочу.

Но мама подняла брови так высоко, что шансы на ужин растаяли со скоростью масла на горячей картошке сутулой тёти Лизы. Меж тем гостья уже одолела половину курицы – ну и скорость!

Маша вздохнула, опустила голову и увидела наконец пресловутую Танечку. Светлые кудряшки, бесцветные брови, острый носик… Тётя Лиза в детстве, как под копирку.

– Маша, поиграйте в твоей комнате.

Маша вздохнула и побрела прочь из гостиной. Танечка резво поскакала следом. Конечно, её-то наверняка покормили.

***

– Ну привет.

Маша плюхнулась на кровать и уставилась на Танечку. Та стояла посреди комнаты и смотрела на Машу растерянно и как-то даже заискивающе. Худая, колготки снизу мокрые – куда только эта тётя Лиза смотрит?

– Во что будем играть? – Маша смягчилась. Всё-таки ребёнок не виноват.

– А у тебя есть игрушки? – неожиданно звонко спросила Танечка.

Маша скептически осмотрела комнату. Откуда у неё игрушки?.. Последняя коробка неделю назад уехала к тётиным мальчишкам, разве что пара зверюшек осталась… Может, из сувениров что?

Маша слезла с кровати, прошлась по комнате и выложила на ковёр перед Танечкой разномастный набор. Медвежонок с фальшивыми заплатками (в школе подарили), мягкая вязаная кукла (случайная покупка на ярмарке) и сувенирная фигурка русалки (привезли из-за границы). Поколебавшись, Маша сняла с верхней полки винтажную бабушкину куклу с фарфоровой головой. На кукле красовалось темно-бордовое платье с золотым кантом, на ногах блестели лаковые туфельки. Оставалось надеяться на аккуратность Танечки.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.