Последняя охота

– Ее фамилия Беловицкая? – Я кивнула. – А, ну да, ну да… Вспомнил. Она звонила мне, – продолжал Родион Потапович, – на сотовик. В офис не звонила потому, что ей мои услуги посоветовал Андрюха Маковский, наш, как оказалось, общий знакомый. Он знал только номер моего личного мобильника. Черт, боевая баба, даром что за полтинник перевалило. Из отпуска меня выдернула…

– Мы беремся за это дело? – полуутвердительно спросила я. Впрочем, ответ был очевиден.

– Да, – кивнул Шульгин. – А теперь, Мария, прогуляйся по двору и приведи мне Беловицкую! – скомандовал он. – А я пока этим молодчиком займусь.

Он кивнул на парня, которого из помещения для приема посетителей перебазировали в личный кабинет Шульгина. Парень сидел, уткнувшись лицом в колени.

– Ну и долго ты молчать будешь? – по-отечески спросил Родион. – Учти, я терпеливый, сидеть будем до морковкиного заговенья, пока ты мне не расскажешь, кто тебе заказал нападение на Беловицкую.

– Я сам, – глухо сказал парень.

– Что – ты сам? Сам придумал взять взрывчатку, сам сделал ее, сам нашел Беловицкую, сам напал на нее? Так?

– Угу.

– Что – «угу»? – разозлился Родион. – Ну не мог ты сам это придумать, не мог!

– Почему не мог? Что я, дурак, что ли?

– Вот именно – дурак! Если б не дурак был, сейчас бы дома сидел да чай с плюшками трескал. Если ты сам все это придумал, то мотив мне хоть один назови! Ну? Я слушаю!

Парень горько вздохнул. Похоже, он страшно жалел, что вообще во все это ввязался.

– Маша, иди! – устало махнул рукой шеф. – Сил моих больше нет. Дурак дураком…

Я вышла. Конечно, не очень приятно, когда тобой вот так помыкают, но я вообще философски отношусь к жизни, потому и возражать не стала. Мной вообще можно помыкать сколько угодно, я не принципиальная… Бог с вами, тружусь на пользу Отечества, и ладно! К тому же кто сказал, что жизнь детектива – это всегда блестящие операции, погони, перестрелки и феномены разума и логики? Нет, в большинстве своем – это рутина и беготня по мелочам.

Но не успела я сделать и двух шагов с крыльца, как взрыв все-таки раздался.

* * *

Хотя звук только сначала показался взрывом. Оно и понятно – если от такого бабахающего звука у всех машин, которые находились поблизости, автоматически включилась сигнализация, то он не чем иным, кроме как взрывом, быть не может. Однако дом наш оказался абсолютно цел по одной простой причине: рванула не «зажигалка» паренька, которую в момент моего ухода вертел в руках Родион Потапович. Что-то круто бабахнуло во дворе.

Я бросилась туда, перескочив ступеньки. Махом преодолев сто метров, я оказалась возле своего любимого джипа «Чероки», который, увы, уже никогда не выжмет скорость сто восемьдесят, уходя от погони. В его бок – с той стороны, где находится бензобак, – неудачно вписался чей-то «Харлей Дэвидсон».

Что толку ругаться, когда словами уже ничего не изменишь? Однако я материлась почем зря. Обидно, знаете ли, машину терять. Когда я еще такой удобный внедорожник куплю? Да и не нужен мне другой, меня этот прекрасно устраивал. Зато, по счастью, салон джипа, сейчас ярко освещенный всполохами пламени, был пуст. Значит, Елена Дмитриевна успела выйти из машины до того, как в нее врезался «Харлей». А кстати, где же его хозяин? Я осмотрелась. Никого вокруг, если не считать уже набежавших зевак. Ничего не понимаю: два средства передвижения полыхают себе, словно в огне любви. Я – хозяйка одного из них – здесь, а где владелец байка?

Его отбросило аж на пятнадцать метров от гигантского костра. Человек в черной кожаной куртке неподвижно лежал возле детской песочницы, голова его без мотоциклетного шлема была неловко вывернута набок. Брошенные детьми игрушки валялись в песке, на земле, а сами маленькие хозяева испуганно столпились поодаль, восторженно глядя на зрелище. Оно, конечно, того стоило. Жаркие клубы бензинового огня вырывались из догоравшего салона, мягко, но в то же время стремительно быстро взлетали вверх, где чернели и превращались в смоляной дым. Ну вот, процент смога в Москве сегодня повысился, подумалось мне. Интересно, кто-нибудь догадался вызвать пожарных?

Издалека донесся вой сирены. Значит, догадался.

Я подбежала к человеку. Бессмысленно вытаращенные глаза серо-голубого оттенка смотрели куда-то в небо точно такого же цвета. Черная кожаная куртка была надета, по-видимому, на голое тело, причем, судя по запаху, который шибал в нос сразу же, как только подойдешь к человеку, тело это было давно не мытым. Грязные сальные патлы, когда-то светло-русые, перепутались сейчас с травинками и песком, ноги были обуты в разбитые кроссовки, одна вообще без шнурков. В целом парень производил впечатление бомжа, хотя… Откуда у бомжа на шее серебряная цепочка? Может, он панк? Тоже вряд ли. Конечно, данная группа людей хотя и отличается девиантным поведением, называя себя «отбросами общества», и совершенно не следует так называемому «здоровому образу жизни», но даже они, по крайней мере, пахнут как люди. От этого же за километр несло тухлой рыбой. Кстати, с какой именно он помойки? У нас довольно приличный район, здесь жители исправно выкидывают мусор в бачки АТХ, которые регулярно опустошаются коммунальной службой. Ближайшая мусорка только в трех кварталах отсюда.

– Девушка, посторонитесь! Что вы тут делаете?

Я моментально отошла в сторону, пропуская к телу прибывших на место происшествия стражей порядка. Какие они нынче оперативные! Не прошло и пяти минут, ан они тут, как сивки-бурки, вещие каурки…

– Степан! – зычно заорал вдруг один из ментов. – Зови сюда наших, здесь тоже ЧП – труп!

Я оглянулась и поняла, в чем причина необычной мобильности группы оперативного розыска. В соседнем с нашим доме живет Мишка-интеллигент, на самом деле алкаш прожженный. Отличается тем, что любит устраивать демонстрацию протеста против капитализма. Надерется до паучков, вспомнит, бедолага, с перепоя те времена, когда водка стоила два двадцать, и начинает права качать. Из чистой вредности. Если баба Шура из квартиры напротив даст ему на похмелку, то акт протеста умирает на корню. Если у нее самой сто рублей до пенсии, то Мишке ничего иного не остается, как доставать из чулана реликвию – берданку, которую Родион все хочет купить для коллекции. Но Мишка не желает расставаться с подругой жизни.

И Мишка начинает палить в ворон, крича: «Мочи буржуев!»

Каким образом смерть вороны повредит буржуям и внесет ясность в похмельную голову, неясно – видимо, причинно-следственная связь видна только одному Мишке. Но вскоре неизбежно приезжает милиция, которую вызывает кто-то из перепуганных прохожих – здешние-то уже знают, что Мишка безобидный: постреляет и успокоится. Но менты обязаны «реагировать».

– Вы – свидетель? – спросил меня один из них, капитан средних лет. Его маленькие казахские глазки внимательно осматривали каждый сантиметр моего тела, всем своим видом выражая подозрение, что он, кажется, встречал мою физиономию на доске «Разыскиваются! Вооружены и очень опасны».

– Нет, я не свидетель, – честно ответила я.

– Тогда что вы тут делаете?

– Смотрю на него. – Я махнула рукой на труп.

– Что? – взъярился мент. – Просто шла мимо и решила посмотреть на труп? Зрелище очень интересное?

– Очень, – не покривила душой я.

Мент задохнулся от подобной наглости. Кстати, не он первый, кого моя тактика максимально тупо и честно отвечать на заданные вопросы приводит в замешательство. Ну, ведь согласитесь, я правду сказала. Во-первых, я не свидетель, так как прибежала гораздо позже, чем этот бомж свалился с мотоцикла, а во-вторых, я действительно просто смотрела на него из интереса и любопытства. Профессионального интереса, правда, но об этом менту знать не обязательно. Он же не спрашивал, почему я смотрю на труп мужика, а одно из правил, которому я научилась за годы службы в частном сыске, – не отвечай на вопрос, который еще не задали. Иными словами, не облегчай жизнь оппоненту, если он враждебно к тебе настроен.

– Имя, фамилия, где живешь, место работы, что тут делаешь?

– Извините, не поняла, мы с вами на «ты» или на «вы»? – дружелюбно уточнила я. – А то я не знаю, как мне себя вести. Все-таки «тыканье» располагает к более фамильярному общению, не находите?

Мент побагровел.

– Ну зачем же так злиться? – мило улыбнулась я. – Якимова Мария Андреевна, живу рядом, место работы – детективное агентство «Частный сыск», вон дверь, – я махнула рукой. – Агентство принадлежит Шульгину Р. П.

Я показала ему удостоверение, сделанное Валентиной на компьютере и закатанное в пластик. Все чин чинарем. Капитан поперхнулся. Я продолжала сиять улыбкой. Люблю доводить ментов. Хоть как-то за свои шоферские обиды поквитаюсь… Правда, нужно быть осторожной и не перегибать палку.

– А ну, давай двигай отсюда, Якимова Мария Андреевна! Детективное агентство, блин! Развелось вас…

– Не преувеличивайте, – возразила я. – Наше агентство, конечно, не единственное в столице, а уж в любимом Отечестве и подавно, но все равно частных сыскарей, да еще и имеющих лицензию, не так уж и много, чтобы они под ногами путались.

– Тебе что здесь надо? – по-простецки заговорил капитан. – А?

– Вообще-то, как вы могли заметить, парня отшвырнуло сюда взрывной волной.

– Я заметил, – ядовито ответил капитан.

– Так вот, это мой джип взорвался. Сами понимаете, интересно же, кто лишил меня машины.

Стоило посмотреть на его физиономию в этот момент! Казалось, что из надутого красного шарика выпустили разом весь воздух.

– Отлично, – капитан справился с собой где-то через минуту и даже повеселел, – тогда идите вон к лейтенанту Борисову. Хотя бы один очевидец нашелся, а то все, как крысы с корабля, разбежались.

– Я не очевидец, – была вынуждена напомнить ему я, но капитан лишь махнул рукой в ответ. И в самом деле, какая разница? Очевидец, пострадавшая – иди, давай показания, и весь разговор.

* * *