Найди себя

– На стоянке у ресторана, – он снова беспокойно заерзал на стуле.

Я решительно поднялась. И чего он дергается? Но, раз я собралась сделать этот шаг, отступать мне некуда, придется терпеть все заморочки этого деятеля. Могло бы и что-нибудь намного менее приятное подвернуться, и вообще, ему завтра улетать… Переживу как-нибудь.

– Пусть она там и остается до вашего отъезда. Переночуете у меня, места хватит. Поужинаете там же. Мой повар намного приличнее здешнего, к тому же очень любит гостей. Единственное неудобство моего дома – из города к нему не подъехать на машине, проще добраться пешком. Надеюсь, у вас с собой немного багажа?

Карл подхватил сумку, валявшуюся под стулом, перебросил через плечо, и мы отправились. Вдоль улицы росли деревья, покрытые крупными белыми цветами, их одуряющий пряный запах обрушивался на нас тяжелой волной.

– Как хорошо, что цветы в ресторане не пахли так сильно, как эти, – хмыкнул Карл, отводя рукой низко склонившуюся на его пути ветку, – иначе там запросто можно было бы задохнуться. И как вы ухитряетесь выживать в столь изумительном месте?

– Держусь подальше от этой роскоши, – я показала ему на лестницу, ведущую к дому, и предупредила: – Осторожнее, здесь темновато.

– Отчего же, вполне достаточное освещение. Цветочки светятся весьма мило, – брезгливо фыркнул Карл. – Идите вперед, буду ориентироваться на ваш наряд. В справочнике сказано, что у вашей планеты две луны, а я пока ни одной не вижу.

– Через час выйдет первая, – отрезала я, и до самого дома мы больше не сказали ни слова, неторопливо поднимаясь по истоптанным, шершавым ступеням нагретой за день каменной лестницы.

Наверху вечернее тепло успело смениться свежестью ночной прохлады. Белый дом казался в темноте голубым, на ветру полоскались полупрозрачные крылья длинных штор, вырывавшихся из распахнутых окон. Черная гладкая поверхность моря далеко внизу отражала немногочисленные огни фонарей у берега, постепенно исчезая, растворяясь к горизонту в полной темноте ночи.

Я сдала гостя на попечение Нормана и ушла к себе. Уже в постели, засыпая, подумала, зачем мне понадобилось врать Карлу, что собираюсь еще что-то решать? Все давно решено, ровно месяц назад. С этой мыслью я заснула, с ней же и проснулась.

Утром, как обычно, позевывая и спотыкаясь спросонья, вышла на веранду. Прохладный утренний ветер радостно набросился на меня. Сине-зеленое море сверкало под солнцем, блики резали глаза так, что пришлось зажмуриться. Ну что же, потом может быть все, что угодно. А сейчас ликующее торжество жизни охватило меня, пронизывая насквозь тело и душу, и не было ни сил, ни желания сопротивляться напору ветра, солнца и безудержного веселья раннего утра.

Такого со мной еще не было в этой жизни. Мрачные воспоминания, раздражающие, неприемлемые – да, сколько угодно. Но такой радости я, кажется, не испытывала никогда…

Осторожно, стараясь не потерять настроение, пристроилась в кресло у стены и затаилась, переживая его. Неслышно вошел Норман, без звука поставил на стол поднос с завтраком и испарился. Я вдохнула одуряющий запах свежесваренного кофе и замерла – на веранду, не заметив моего присутствия, вышел Карл, подошел к балюстраде и потянулся.

Надо же, оказывается, у него волосы длиннющие, я вчера и не заметила в темноте. И как он с ними управляется? Пожалуй, при его работе такая прическа не очень кстати, вон хвост из-под куртки торчит. Тоже из разряда заморочек, наверное… Впрочем, что это я на пустяки внимание обращаю? Пора бы и делами заняться.

– Хорошо, правда? – тихо спросила я.

– Трудно отрицать, – не оглядываясь, откликнулся Карл. – Я опасался чего-нибудь столь же слащавого, как вчера вечером. Ну, что, вы приняли решение?

– Присаживайтесь, поговорим. Что будете, кофе или что-то другое? – поинтересовалась я.

– Да, кофе, – взяв в руку чашку, он принюхался к волнующему запаху, сделал глоток. – Хорош.

– Рада, что вам нравится, – равнодушно заметила я. – Вы не против, если мы сразу перейдем к делу? Я начну излагать свои обстоятельства, но если вы сочтете, что моя история портит вам аппетит, скажите, я остановлюсь. Надеюсь, в итоге вы не откажетесь от дела. Все-таки, вы считаетесь лучшим в своем деле… а, кроме того, я бы не хотела, чтобы произошедшее со мной стало достоянием всей Галактики.

Карл вопросительно поднял брови и слегка нахмурился. Я закрыла лицо руками, мне было ужасно неловко – рассказывать чужому человеку подробности своих личных дел очень трудно и неприятно.

– Не обижайтесь, я знаю, профессиональная этика и так далее… Я просто слабая женщина, которая потеряла все, что может потерять женщина – положение, любовь мужа, самого мужа. Впрочем, это случалось во все времена с другими женщинами, да и не это меня мучает, если ко мне приложимо это выражение, – произнести самое сложное все-таки удалось, и дальше стало легче говорить, я даже убрала руки от лица, но поднять на Карла глаза так и не смогла. – Я потеряла свою память и свои чувства, полностью и бесповоротно. Вернее, ничего я не теряла, у меня их отняли. Из-за моего положения, вернее, моего мужа. Мне так сказали… Учтите, все, что я вам сейчас изложу, мне рассказывали другие люди, сама не помню ничего, абсолютно.

– Это действительно так? – с безразличной вежливостью поинтересовался Карл. – Неужели современная медицина ничем не могла помочь? Амнезия ведь обратима, хоть в какой-то степени. Ваша память еще может вернуться.

– Меня лечили лучшие светила медицины, меня возили по разным местам, где я бывала, мне представляли людей, которых я когда-то знала. Ничего я не вспомнила, все было мне незнакомо, все были мне неизвестны. Мучительное ощущение человека, которому объясняют, что он должен знать и что должен чувствовать. Но он не знает ничего и не может понять, почему с ним это случилось.

Карл задумчиво наклонил голову к плечу, на его лице появилось сомнение.

– Как мне вам объяснить? В моей памяти существуют только три эпизода. Первый здорово смахивает то ли на сон, то ли на галлюцинацию, поэтому о нем потом, если потребуются детали. Второй появился, когда я очутилась во дворце, и третий – моя жизнь здесь, вот и все…

Мне показалось, что еще немного, и мое обычное спокойствие, если не сказать – равнодушие, оставит меня. Я встала, подошла к перилам балюстрады, посмотрела на море.

– Во дворце я выдержала всего несколько месяцев, на большее не хватило ни сил, ни нервов. Мне требовалось только одно – чтобы меня оставили в покое, и я сбежала сюда, в этот райский угол. Больше всего, знаете ли, я боялась встречи с мужем. Видимо, он тоже, мы так и не виделись с того времени. Мне сказали, что мы любили друг друга. Вы представляете, посторонние люди рассказывали мне о моих чувствах к собственному мужу… Но я ничего не помню о них. Мои мозги промыли настолько качественно, что во мне не осталось ничего от меня прежней.

– Разве такое возможно? Я в своей практике, поверьте, действительно большой, никогда не встречал ничего подобного. Известны случаи потери памяти, но не бесповоротные. Может быть, еще придет время… – с некоторым замешательством проговорил Карл.

– Вы, наверное, уже обратили внимание, что я всегда совершенно спокойна, точнее, равнодушна, – заметила я, поворачиваясь к нему. – Чувство мести мне так же недоступно, как любое другое – любовь, ненависть, возмущение, радость. Но я решила, что мне нужно попытаться если не вернуть прошлое, то хотя бы обрести настоящее, пусть новое, другое, но настоящее.

Я вернулась в кресло и продолжила говорить, по-прежнему не глядя на Карла и рассматривая свои ухоженные ногти. Было жутко не по себе оттого, что он оказался первым человеком, которому мне пришлось все это рассказывать, и потом, чувствовалось в нем какое-то напряжение от происходящего, только я не понимала, от чего именно. Впрочем, отступать действительно было поздно, да и некуда, собственно…

– Прошло полгода, как я нахожусь здесь. Ничего вспомнить мне не удалось, предполагаю, что уже и не вспомню. Но я хочу быть, хочу чувствовать, хочу жить. И, возможно, вы сочтете это постыдным, но еще мне хочется найти и наказать того, кто отнял у меня почти всю мою жизнь.

– Почти? – удивленно уточнил Карл. – Вы все-таки что-то помните? Или вы имеете в виду, что остались в живых?

– Не знаю, можно ли считать меня живой, – холодно ответила я. – Единственное, что я помню… Иногда мне снится цветок, золотой колокольчик. И только этот сон связан с каким-то чувством – чувством горечи, глубокой печали, тогда я плачу и просыпаюсь в слезах. Поэтому пришлось заключить, что это крошечный осколок моей прошлой памяти, но за него никто не смог зацепиться. Никто не помнит никаких золотых колокольчиков, никто их в глаза не видел.

– А ваш муж? Может, это связано с вашими чувствами? – медленно, растягивая слова, спросил Карл.

– Представьте себе – вы приходите к совершенно незнакомому человеку и расспрашиваете его о своей неземной любви к нему, – я нерешительно посмотрела на Карла и сразу же отвела глаза. – Может быть, и следовало бы поступить именно так, но этот человек старательно избегает встречи с вами. Да и вы испытываете трудности в общении со всеми окружающими по вполне определенной причине. Все люди вам абсолютно незнакомы, но они радостно кидаются к вам, пытаются общаться, а вы не знаете никого. Впрочем, этот замкнутый круг мне уже надоел, опасаюсь, что надоест и вам.

– Ну что вы, – пожав плечами, спокойно возразил Карл, – с чем я только не сталкивался в своей работе. Поверьте, случались такие клиенты, от которых можно было волком завыть. Но все это проходило, пройдут и ваши беды. Я готов с вами сотрудничать. Давайте окончательно сформулируем, чего вы хотите получить в итоге. Найти того, кто лишил вас прошлой жизни, чтобы с ним расправиться и, кроме того, начать новую жизнь, я вас правильно понял?

– Расправиться? Да, именно расправиться, мне так приятно произносить это слово, – неожиданно для самой себя фыркнула я. – И снова жить. Выбраться из этого курортного рая, и жить, пусть как получится, но только жить. Именно этого я и хочу, вы меня поняли совершенно правильно, это так замечательно. С чего начнем?

– Вы знаете, ваше величество…

Меня прямо перекосило от его слов.

– Знаете что? Не называйте меня так, понятно? Меня тошнит от этого… как его… титула! От одного воспоминания, как они вокруг меня приседали… Чтоб я больше этого не слышала!

Карл, защищаясь, с насмешливой улыбкой выставил перед собой ладони:

– Понял, больше не буду! А говорите – спокойная, равнодушная! Вы бы себя сейчас увидели… Бешеная кошка!

Я скорчила противную гримасу, но промолчала. И в самом деле, чего это меня так прорвало?

Карл выбрался из кресла, с удовольствием потянулся.

– Поначалу я хотел, чтобы вы мне рассказали до моего отлета все, что помните, с самого начала. Но после того, что сейчас услышал, у меня появилась свежая идея. Как вы смотрите на то, чтобы полететь со мной? Я предлагаю вам вместе расследовать ваше дело. Вы будете у меня под рукой в случае надобности, для определения, допустим, верности результатов. А сами вполне можете начать жить, немедленно и начнете. Вот только простите, я все-таки буду называть вас королевой. И никакие рожи вам не помогут.

Да черт с ним, пусть называет. Неожиданное предложение… А почему бы и нет? Я почти удивилась.

– Вы на меня хорошо действуете, не знаю, почему. Мне нравятся рискованные предприятия и рисковые люди. Почему я когда-то безумно любила короля? Коронованные особы вроде не бывают авантюристами?

– Ну, вот еще, скажете тоже, – весело засмеялся Карл. – Король не может не быть авантюристом по определению, иначе он не король, я так себе представляю. И вообще, с чего вы взяли, что вам нравятся люди с наклонностью к риску, вы же ничего не помните?

– Значит, что-то все-таки помню, только дураки вокруг мешали вспомнить именно то, что нужно, – я брезгливо дернула плечом. – Что мне взять с собой в дорогу?

– Документы, деньги, удобную одежду, полезные мелочи… Остальное есть на корабле, чего не хватит, купим по дороге, – и Карл снова повернулся к морю, а я отправилась собираться.