Призрачный роман

– Ну да, стандартная туристическая программа: Старый город, Центральный парк, театры, фуникулер… – оценил Джой.

– Я же и есть турист! С того света. Давай-давай, прибавь шагу! Мало ли когда меня обратно вышвырнет, надо успеть как можно больше!

– Бабуля, вы для своего почтенного возраста слишком уж… живчик!

– Вот и не спорь со старшими!

***

Мы стояли на обзорной площадке. Северокаменск был очень большим, но красивым… каким-то даже веселым. Или это рассказ Джоя сделал его таким интересным? Видно, что парень любит свой родной город, его историю, легенды, архитектуру. Он показал мне здания, в строительстве которых участвовал, и я в очередной раз убедилась, что господин Чжой слишком пристрастен, нетерпим и наговаривает на собственного правнука.

Болтали мы до тех пор, пока не заметили, что экскурсанты с любопытством поглядывают в нашу сторону. Один даже подошел и поинтересовался, какая у Джоя модель, наверное… Джой тут же согласился со всеми теоретическими наворотами старенького Янкиного сотового и удрал на фуникулер.

Мы спускались с горы Копытень («видите, у горы раздвоенная вершина, потому так называется»), разглядывая склоны, кроны деревьев и приближающиеся улицы. Наверное, и мне бы понравилось жить здесь.

Да чего там… просто жить!

До вечера мы погуляли еще по Старому городу – историческому району в центре, вокруг которого расстраивался Северокаменск; сходили в кино (я требовала попкорна, колы, а главное – очки 3D для призраков, что за дискриминация?!); посмотрели шоу поющих фонтанов. Потом Джой начал демонстративно спотыкаться, заплетаться ногами и ныть, как он устал, да какая же я тяжелая в своем мобильнике, с каждой секундой все тяжелее, и я сжалилась:

– Ладно, на сегодня все, пошли домой!

– И кто из нас двоих эксплуататор? – простонал Джой, вытягивая ноги на низкий столик. После душа он переоделся в домашние штаны и майку. Я тоже символически переоделась – сменила перламутровый мобильник на привычное уже зеркало в черной рамке. Наблюдая, как хозяин наливает себе красного вина, полюбопытствовала:

– А вот скажи, почему вы пьете из такого громадного бокала – туда же вся бутылка поместится, а вы плещете по чуть-чуть на дно и пьете. Неудобно ведь?

Джой с затруднением поглядел на бокал в своей руке, поболтал им – вино гранатово засияло на свету.

– Предполагается, такая форма и объем усиливают и прекрасно передают аромат напитка.

Зачитал мне название вина: да, кажется, французского языка я при жизни не изучала. А можно ли опытным путем выяснить, что я умела, чему училась, что любила, где жила? Ведь что-то я знаю безо всяких вопросов, а о чем-то и понятия не имею.

Джой сполз на диване пониже, водрузил бокал на живот. Откинул голову на подушку.

– Ну кое-что мы про вас уже знаем!

– И что же?

– Ну, например, что вы женского пола.

Я фыркнула.

– А что вы смеетесь? Вот заявился бы ко мне какой-нибудь арён[20 - Арён – «душа ребенка», дух безвременно, до брачного возраста (до семи лет) умершего мальчика, обладающий сверхъестественной силой (кор.).], и что бы я с ним делал? Так, что еще? Вы не увлекаетесь спортивными передачами, но любите мультфильмы. Не знаете французского и… Ду ю спик инглиш?

– Йес ай ду, – машинально отозвалась я. – О! Спросите меня еще на каком-нибудь!

Выяснилось, что испанский с китайским пролетают мимо, из немецкого мне известны классические «хэнде хох» и «Гитлер капут», а из корейского – числа и пара десятков вежливых слов и вопросов.

– Ну вот, можно с уверенностью сказать, что вы не кореянка, – заметил Джой с каким-то даже разочарованием, и я спросила задиристо:

– А если бы была, то что? Мы б сейчас с тобой обсуждали курс воны и корейские мифы? Интересно, чем же я занималась в жизни? Училась? Чему? Работала? Где?

– А способности и навыки остаются в памяти умерш… э-э-э… духа? Давайте завтра проверим ваши отношения с цифрами, буквами, компьютером и остальной техникой.

– А почему не сегодня? – азартно спросила я.

– Потому что сегодня я уже в тток[21 - Тток – рисовые клецки, пирожок, сделанный из клейкого риса. Превратиться в тток – измучиться, быть в разбитом состоянии, после пьянки (кор.).] превратился, как говорила моя прабабушка… Ну то есть уже в полном ауте. Вы так погоняли меня по городу, что я сейчас даже не соображу, сколько будет дважды два…

– Четыре.

– Браво, бабушка! Вы проявляете просто поразительные математические способности!

Я пригляделась.

– Джой, ты напился?

– Было бы с чего! Просто устал…

– Ага-ага. – Я проследила, как Джой выливает остатки вина в бездонный бокал, сказала с тоской: – Ну хоть расскажи, какой у него вкус!

Парень помедлил, пить не стал и вновь водрузил бокал на живот. Сказал через паузу:

– Инсон, а что вы знаете про одержимых?

А я-то думала, он подбирает слова для описания вкуса!

– Это когда в человека вселяется какой-нибудь бес?

– Не только.

– Ну или дух…

И я замолчала. Молчал и Джой. Глаза его под опущенными веками были темными, глубокими и таинственными. Я произнесла осторожно:

– Джой. А почему ты об этом заговорил?

– Что об одержимости рассказывают призраки?

– То же самое, что и люди, наверное: если дух очень сильный, он может вселиться в человека и управлять им.

– Людей всегда можно обвинить в выдумке, поставить диагноз шизофрении, раздвоения личности… Духи ведь не страдают сумасшествием?

– Уж извини, по твоему прадеду этого не скажешь… Джой, к чему ты клонишь?

– Давайте разбираться дальше. Вы говорите, что для этого нужен сильный дух… или слабый человек?

Я молчала.

– Когда человек слаб? – продолжал неспешно рассуждать Джой. – Человек может быть слаб, когда измучен болезнью, находится в обмороке, в глубоком сне на грани летаргии или… – он сделал короткий глоток, глядя мне прямо в глаза. – Когда сильно пьян?