Когда прошлое возвращается…

– Положи ружье туда, где ты его взяла, Марианна, – спокойно произнес Никита, засунув руки в карманы джинсов и вальяжно облокотившись на лестничные перила. – Так случайно можно и в самом деле пристрелить кого-то.

– Кто сказал, что случайно? Именно это я и намерена сделать.

2

Если спустя столько лет Никита Лопахин нагрянул в Березовку – ждать неприятностей. Шестнадцать лет обходить стороной это место, чтобы вдруг явиться и качать свои права, – это, конечно, в стиле богемных мальчиков и все такое, но у Марианны с давних времен выработался превосходный инстинкт самосохранения. Держаться подальше от мерзавцев и проходимцев – ее главное правило, и пускай местные считают ее немного с приветом, но она единственная готова заявить, что Никита Лопахин – бездарность.

Гадкий самодур: он уже дважды прошел мимо нее по улице, притворившись, будто она невидимка. Да ведь Марианна первая сделала все возможное, чтобы не столкнуться с Лопахиным на улицах поселка! В «Супер-Фуд» – магазин, в котором она работала, – кто бы ни заходил, обязательно говорил о его появлении в родных краях. Но Марианна хорошо помнила главное правило и, вытащив из багажника «минивэна» ружье старого Василия Лопахина, которое с давних времен держала при себе ради собственной безопасности, нагрянула в дом к Вере Андреевне. Она без труда сообразила, куда держит путь «Звездный Мальчик». Разумеется, он искал не ее: Вера Андреевна долгие годы держала данное однажды слово, но Лопахину что-то все же понадобилось здесь. Марианна собиралась вышвырнуть его вон раньше, чем он успеет снова причинить кому-то вред.

– Итак? – Марианна нетерпеливо поджала губы. Ее нижняя губа, насколько помнил Никита, была полнее верхней; этот дерзкий рот, слишком большой для маленького лица, всплывал откуда-то из туманных юношеских воспоминаний. – Тебе указать на дверь или ты найдешь выход сам?

Куда, черт возьми, подевалась прелестная девочка, которая рисовала кривые сердечки в его школьной тетради?

Решив подыграть ей, Никита ответил небрежно:

– Предлагаю другой вариант: ты отдашь мне ружье, а потом найдешь выход из моего дома.

– Вряд ли.

– Ну, хорошо. Я весь во внимании. Только скажи: ты хотя бы умеешь пользоваться этой штукой? – покосился он на ружье, которое казалось огромным в ее тонких руках.

– Приходилось.

Судя по заинтересованному виду, Лопахин ожидал продолжения, но Марианна не собиралась рассказывать о том ужасе, который ей пришлось пережить, когда в «Супер-Фуд» наведались местные хулиганы в попытке ограбления. На следующий же день Вера Андреевна вручила Марианне ружье своего покойного мужа, не предполагая, что однажды оно будет использовано против ее единственного внука. Марианна, однако, не испытывала угрызений совести по данному поводу, даже если этот мерзавец-Лопахин выглядит так, будто только что сошел с рекламной обложки. Как будто это не она всего десять минут назад обрызгала его грязной водой из-под колес «минивэна»! К сожалению, Лопахин всегда слыл красавчиком, и годы ничуть не испортили его внешность, наоборот – прибавили зрелости чертам лица, сделав их чуть более резкими. Одетый дороже, чем весь ее гардероб вместе взятый, он был насквозь пропитан светом софитов и полуобнаженными нимфетками, с которыми путался все эти годы. И какая разница, что его кроссовки заляпаны грязью?

Все это вместе только прибавило Марианне решимости как можно скорее разделаться с заблудшей знаменитостью.

– Оно заряжено. Предупреждаю: без всяких штучек, Лопахин, – прорычала она. – Говори, что тебе надо.

– Проведать забытых родственников. Какая разница?

– Ты говоришь о своей бабушке? – Марианна не поверила ни единому его слову. – У тебя ведь нет сердца!

– Обижаешь.

Трудно не заметить, что он попросту издевается. Марианна теряла остатки самообладания. А этому типу хоть кол на голове чеши!

– Я полагал, что оставил в Березовке свою самую преданную поклонницу. Зря, видимо, – продолжал он, насмехаясь. – Не хочешь скинуть с себя все это тряпье и подставить мне попку для автографа?

– Я с большей радостью выстрелю в твою голову из этого самого ружья.

– Не хочешь, как хочешь, – лениво пожал он плечами.

Никита словно забавлялся или просто тянул время, но Марианне это в любом случае не нравилось.

– Что-то подсказывает мне: кто-то затаил обиду, потому что я не ответил взаимностью.

– Поверь, Лопахин, – с ударением парировала Марианна, поймав на себе холодный взгляд дымчато-серебристых глаз, – это лучшее, что ты сделал в своей жизни!

Даже если это и так, ему, на самом деле, было плевать на чьи-либо обиды.

– Как на счет того, чтобы согреть друг друга одним холодным вечерком? Я постараюсь напомнить тебе все, что ты забыла, – это прозвучало равносильно пощечине.

– У тебя, действительно, нет совести.

– Можно подумать, это кого-то волнует!

– Меня, – раздался хриплый голос.

Они одновременно подняли головы вверх на лестницу. Вера Андреевна Лопахина собственной персоной.

Оказывается, Никита почти забыл, как выглядит его бабка. В молодости она обожала броские наряды и алый цвет губной помады. Ее пристрастия остались неизменны, как он мог судить, глядя на худую, высокую, как шпала, старуху в длинной ярко-синей юбке, в которую была заправлена белая блузка, украшенная огромными маками. Он мог поклясться, что видел эту блузку прежде на матери. Вера Андреевна все же здорово постарела: когда-то черные, как у него, волосы повеяны серебром, привлекательное лицо беспощадно изрезано морщинами, на потрескавшихся губах горит ярко-красная помада. Никита попытался прикинуть в голове, сколько ей, но точно не помнил. В любом случае, как для умирающей его бабуля выглядела слишком живой и… злой.

Если Вера Андреевна и собиралась сказать что-то внуку, то решила оставить это на потом. В присутствии Марианны говорить о Никите было некрасиво.

– Ты можешь опустить ружье, детка, – сказала она Марианне тоном, не терпящим возражения, и только когда та неохотно опустила ствол, продолжила, спускаясь по ступенькам вниз: – Ты привезла мне овсяное печенье?

– Да, Вера Андреевна. Ровно три коробки печенья из «Супер-Фуд», как вы просили. Оно осталось на заднем сиденье «минивэна». Сейчас я принесу, – Марианна не могла лишить себя удовольствия увидеть недовольную мину на лице «красавчика», когда он догадался, кому принадлежит автомобиль, обляпавший его с ног до головы.

– Уверен, ты купила свои водительские права! – бросил он вслед маленькой фигурке в отвратительном шотландском пледе.

– Существует убеждение, будто убить человека в целях самозащиты не считается убийством в полном смысле этого слова! – крикнула она уже из коридора, уверенная, что Лопахин ее прекрасно услышал.

Когда за Марианной захлопнулась входная дверь, Никита обратил все свое недовольство на Веру Андреевну. Она тем временем уже успела удобно расположиться в кресле-качалке. Он подошел и стал напротив, чтобы лучше видеть ее лицо. Мать на нее очень походила – он забыл об этом…

– Вижу, ты в полном порядке, – протянул он, отчетливо выговаривая каждую букву.

Не обращая на него внимания, Вера Андреевна достала свой мобильный из кармана юбки и, набрав чей-то номер, проворковала:

– Детка, загляни еще разок в «Супер-Фуд». Я забыла, что у меня закончилась шоколадная помадка. Без нее есть мое любимое печенье – преступление.

Должно быть, Марианна ответила согласием, потому что Вера Андреевна с улыбкой закрыла крышку телефона и только потом посмотрела на внука. Улыбку как рукой сняло.

Скольких сил ей стоило затащить Никиту в Березовку! А он приехал только потому, что с его карьерой покончено, и он не знает, как найти применение своей жизни. Что же. Вера Андреевна была готова помочь внуку ответить на этот непростой вопрос, но лишь после того, как разберется с проблемами поважнее.

– Не могу же я объявлять на каждом шагу, что у меня лейкемия!

Никита будто не слышал.

– Почему Марианна Макарова слоняется в этом доме?

– Марианна Фесенко, – поправила Вера Андреевна невозмутимо.

Проигнорировав это замечание, Никита повторил свой вопрос.

– Маша работает в местном магазинчике «Супер-Фуд» и любезно пополняет запасы моего холодильника.

– Избавься от нее.