Князь Владимир Красное Солнышко

Но дело было сделано. Одно зло уже тянуло за собой другое, а за другим злом влеклось и следующее. Эта вереница зла могла быть бесконечной, потому что на Руси жил закон кровной мести.

Едва до князя Владимира в Новгороде дошли вести, что Ярополк погубил Олега, он сразу сказал Добрыне:

– Надо собирать дружину и звать на подмогу варягов из-за моря. Ярополк захватил древлянское княжение и на том не остановится. Он захочет быть единственным князем на Руси. Моя голова на кону, дядька!

Князя Святослава, их отца, к тому времени уже не было в живых. Он погиб от стрел степняков-печенегов, возвращаясь на Русь. И рассудить братьев, остановить их во взаимной вражде оказалось некому. Как ни благоразумен был дядька Добрыня, а гнев своего воспитанника не стал сдерживать. Он хотел лучшего для Владимира, а что в те времена было лучшим для князя? Стольный град Киев, чья власть распростёрлась на все русские земли, в чьи закрома шла дань со всех прочих градов и подвластных племён. Стоило попробовать добыть Киев в честной схватке.

– Мстит брат за брата – таков закон русский! – мрачно возгласил Владимир.

Будто поклялся. Все прежние детские обиды на старшего брата тотчас всколыхнулись в нём, возопили: «Мсти!»

И вот уже войско Владимира, погрузившись на десятки ладей, плывёт к Киеву. Тут и новгородские дружинники, и ратники-ополченцы северных племён, и варяжские воины-наёмники. Выгрузившись на берег, огромная рать осадила Киев. Штурмовать прочно выстроенные стены и башни Владимир всё же не решился. Он ждал, что предпримет Ярополк. Запросит ли мир или станет всё так же задирать его, Владимира, дразнить, как раньше?

Ярополк не сделал ни того, ни другого. С малым отрядом он бежал из Киева в небольшой городок поблизости и заперся там. Наверное, он тоже не знал, что делать, и метался, как пойманный зверь в клетке. Ведь он вовсе не имел тех злых замыслов, которые приписал ему Владимир. А среди бояр и воевод Ярополка нашёлся один, по имени Блуд, который стал предателем.

– Видишь, князь, сколько войска у брата твоего? Они возьмут нас на измор, и нам их не перебороть. Твори мир с Владимиром.

И Ярополк согласился, хоть и было ему нелегко думать о встрече с братом.

– Да будет так.

Блуд же послал к Владимиру тайную весть: «Приведу к тебе Ярополка, готовься убить его, как ты и задумал».

Мрачная радость охватила князя Владимира.

– Не я начал убивать братьев, а он, Ярополк. Я же, того не стерпев, пошёл против него. И вот – он сам идёт ко мне в руки.

Встречу назначили в Киеве, в том самом княжьем тереме, где прошло детство обоих и где бабка Ольга учила их ладить меж собой. Но в тот день Владимир не вспомнил о ней. А может, наоборот, вспомнил рассказы о молодых годах княгини Ольги, когда она жестоко отомстила древлянам за убийство своего мужа, князя Игоря. «Если бабка твоя смогла, то и ты сможешь отмстить пролитую кровь!» – стучало у него в голове.

– Не ходи, князь, в Киев к брату, – пытался остановить Ярополка его верный дружинник по имени Варяжко. – Убьют тебя там. Лучше беги в степь к печенегам, приведёшь их на Русь против Владимира.

Но Ярополк не хотел больше бегать от брата. Надо было покончить с распрей, договориться. В конце концов, он старший! А то, что в детстве было между ними, – так всё забыто и быльём поросло.

Не так считал Владимир. Когда Ярополк вошёл в княжескую палату, два наёмника, стоявшие по обе стороны дверей, вонзили в него мечи.

Ничего не сказал Владимир, стоя над поверженным, убитым по его воле братом. Только смотрел, как растекается по полу кровь, и пытался совладать с чувствами и мыслями. Теперь он единственный правитель на Руси, какой была и бабка Ольга, сама княжившая двадцать лет. Вот первая мысль. Возмездие свершилось, закон удовлетворён, боги должны быть довольны. Вот мысль вторая. Но почему накатывает ужас от случившегося? И страх, внезапный, липкий. «Мстит брат за брата. А если тот, кому мстишь, тоже брат?» – вот мысль третья, от которой князя пробрало ледяным холодом.

Теперь уже сами боги могли захотеть отомстить ему, покарать по своей воле, наслать на него проклятье…

Так началось великое княжение на Руси Владимира Святославича.

Умилостивление богов

Череда зла на том не оборвалась. Варяжко из свиты Ярополка бежал в степи и поклялся мстить Владимиру за своего князя. Он поведал воинственным печенегам, что произошло в Киеве, и позвал их с собой на Русь. Прежде степняки лишь изредка наведывались в русские пределы для грабежа и разбоя, ещё только пробовали Русь на прочность. Теперь же они увидели, что русичи враждуют меж собой, а значит, путь для большой поживы открыт. Верный своему князю Варяжко, сам того не понимая, распахнул ворота в русские земли для большой беды. Имя той беде – печенеги.

Война с хищными степняками, оборона Руси от их частых набегов стала самой первой из войн князя Владимира – и самой долгой. Она не закончилась при его жизни и перешла в наследство его сыновьям и внукам.

Но и в душе самого князя поселилось зло. Душа его горела, распалённая пролитием братской крови, предательским убийством. Всё яснее он понимал, что совершил преступление, за которое рано или поздно должен понести кару. Братоубийца не находил себе покоя.

– Как мне умилостивить богов, Добрыня? – спросил он как-то дядьку. – Что мне делать, чтобы смыть с себя кровь Ярополка?

– Мстит брат за брата… – задумчиво молвил Добрыня. – Но братьев у тебя не осталось.

– Или сын за отца, – прибавил князь.

– Сын Ярополка, которого ты усыновил, – чесал в обширной бороде дядька. – Пока он ещё мал, но…

Владимир махнул рукой.

– Не младенца Святополка боюсь. Когда ещё он вырастет. Себя самого страшусь, Добрыня. За Русь опасаюсь: не пало бы на неё проклятье из-за меня. Князь – за всю свою землю ответчик.

– Нужны жертвы. Много жертв. Смута и беспокойство у тебя в душе, князь, – это зов богов. Боги требуют от тебя служения им. Твоя бабка Ольга, переняв чужую веру, разрушила капище на теремном дворе. Восстанови его!

И вправду, с тех пор как княгиня Ольга вернулась из Царьграда, привезя с собой христианскую веру, языческого капища с деревянными чурами-богами в Киеве не было. Но богам и божкам люди всё равно молились, верили в их силу, просили у них помощи. Дружинники взывали к Перуну-громовержцу. Простой народ резал петухов в жертву подземному богу Велесу. По-свойски обращались к домовым ду?хам, ставя им в дар тарелку каши. Боялись лесных ду?хов и водяных, особенно русалок, которые, по поверьям, утаскивали зазевавшихся на дно рек и озёр.

Богов, божков и ду?хов было много – выбирай себе по вкусу, кого молить и задабривать. Владимиру Святославичу ещё в Новгороде такая мешанина из разнообразных богов не нравилась. Но для князя, его бояр и дружины главным был Перун, бог грома и молнии, бог войны. Его-то и следовало сделать старшим над всеми богами Руси. Чтобы все остальные ему подчинялись, были бы младшими. Ведь если у каждого племени, которое платит дань Киеву, свой бог, то и смотрит оно в сторону, а не на Киев, норовит освободиться от власти киевского князя. А будет один верховный бог для всех славянских племён – тогда и Русь крепче сделается, и государство Русское легче станет строить.