Ущипни меня. Сказка на ночь

Да, кстати, о работе: она у меня, в отличие от Сашиной, всегда была полна суеты и напрягов. Я менеджер по продажам, и если я не зарыт по уши в бумагах, то, значит, нахожусь в разъездах по объектам. Путешествовать приходится довольно много: как минимум две трети своего рабочего времени я мотаюсь по Москве и ближайшему Подмосковью, а помогает мне в этом мой скромный конь – крохотный «пежо» белого цвета, купленный не так давно в кредит. Сейчас он стоит перед окнами нашего бизнес-центра и мокнет под проливным дождём, дожидаясь своего хозяина, потому что домой я на нём не езжу. Сашка, по старой памяти, вечерами сам подкидывает меня до дома, а утром так же подбирает у подъезда.

Знаете, у меня нет к Алексу зависти или неприязни. Более того, я вообще редко вспоминаю о социальных различиях, пролегающих между нами, разве что в такие моменты как сейчас, когда приятель начинает жаловаться на свою жизнь. И даже тогда я в который раз объясняю себе, что он добился всех имеющихся благ не по волшебству, а своими собственными кровью и потом, которых пролил немало в первые годы развития бизнеса. Недаром же он, ещё не успев разменять четвёртый десяток, начал стремительно седеть. Сейчас его виски уже полностью побелели, а вдобавок к ним наискось через темечко проходил такой же светлый клок, который заметно выделялся на фоне остальных волос – тёмных, почти чёрных. Саша посещал парикмахера довольно часто – каждую неделю – следил за аккуратностью причёски и изысканно выбритой бородки, но седину никогда не закрашивал и даже не пытался, наверное считал, что она прибавляла ему солидности.

Несмотря на внешнюю непробиваемость, Сашка всё же растерял много нервных клеток на жестоком пути бизнесмена, а потому в общении вёл себя довольно резко, особенно с нижестоящими (недаром на работе к нему надёжно прицепилась кличка «Коршун»), однако на меня его гнев никогда не распространялся. За это я был благодарен и в свою очередь не позволял себе его осуждать: ни вслух, ни мысленно. Я понимал, что наличие любовницы, модная в наше время неприязнь к супруге и привычка экспрессивно высказывать свои недовольства – это всего лишь побочные эффекты жизни в столь напряжённой роли, перегруженной ответственностью. Как он однажды сказал мне, когда мы разговорились по душам: «Я чувствую, что либо буду время от времени умышленно позволять себе дурить, либо однажды свихнусь против своей воли».

Мысленно пожалев товарища, я спустил босые ноги с кровати и решительно направился на кухню. Мне пришло в голову заварить этим утром не одну, а две большие порции кофе: первую я выпил сам из цветастой чашки с сердечками, подаренной Танечкой, а вторую – перелил в кружку-термос и перед выходом захватил с собой.

– Ого, вот это забота! – с ироничной ухмылкой воскликнул Алекс и незамедлительно сделал пару глотков. – Благодарю, Макс! Между прочим, ты только что спас своему боссу жизнь! Я перед тобой в долгу!..

– Да брось, – щёлкнув ремнём безопасности, я в блаженстве прислонился затылком к удобному подголовнику. – Всего лишь скромная компенсация за моё очередное опоздание.

Некоторое время мы ехали молча, каждый думал о своём, но потом я всё же решился обсудить с другом странное происшествие:

– Ты знаешь, мне сегодня такой чудной сон приснился… – пробормотал я озадаченно.

– Да? Что за сон? – не отрывая глаз от проезжей части, отзывчиво поинтересовался Коршунов.

– Как бы тебе в двух словах объяснить…

– Лучше в трёх, так надёжнее.

– Боюсь, что и в три тоже не уложусь. Придётся тебе выслушать длинную историю. Под утро ко мне в сон приходила незнакомая девушка…

– О, эта сцена обещает быть интересной! Что за девушка, симпатичная?

– Да, очень милая и такая… трудно описать… как будто бы живая, прямо как настоящий человек, – мои щёки зажглись румянцем, когда я вспомнил о незнакомке. – Но суть не в этом. Она сказала, что меня в будущем ждёт нечто крайне страшное, возможно даже смерть, и я теперь должен чаще смотреть на часы, потому что это произойдёт в семь с копейками. Если я буду внимательным, то смогу помочь себе и ещё кому-то. Вообще она несколько раз называла конкретное время, с точностью до минуты, но я что-то его забыл… Зато, видишь, часы надел. Прямо как она мне советовала.

Саша коротко обернулся на меня – сначала скользнул взглядом по моему запястью со «свотчем», а затем посмотрел мне в лицо. Секунда, и его внимание снова вернулось к дороге.

– В семь утра или вечера? – уточнил он.

– Не знаю, она не пояснила.

– А день недели?

– Тоже нет.

– А месяц и год? Может это через сто лет случится?.. Чушь, Макс, – подытожил он, не дожидаясь от меня ответа. – Ты просто переутомился.

– Наверное.

* * *

Под козырьком у входа в бизнес-центр снова собрались курильщики, причём компания была преимущественно женская. Мужчины в своё время с пониманием отнеслись к запрету на курение в общественных местах и спокойно принимали очередную порцию никотина в тесной курилке, но дамы обладали поистине бунтарским духом – они, невзирая на жёсткие санкции, всё равно шли против правил. Вот и сейчас добрая часть наших сотрудниц толпой выползла на крыльцо офисного здания, чтобы вместе с сигаретным дымом вдохнуть порцию свежего воздуха, а заодно и свежих сплетен.

Ещё издалека, выйдя из автомобиля, я заметил среди пёстрой толпы дымящих Танечку, а она заметила меня и тут же пулей понеслась по крутым ступенькам вниз, к парковке, не обращая никакого внимания на дождь:

– Макс, как я по тебе соскучилась!!! – прокричала она, расставив руки в стороны, чтобы меня обнять.

– А ты что здесь делаешь?! Ты же обещала мне больше не курить! – я раскрыл над ней свой зонт, а потом с напускной строгостью взял её под локоть и потащил обратно к стеклянным дверям офиса.

– Максимчик, только не злись, – она едва поспевала за моим быстрым шагом, и со стороны могло показаться, будто бы она упиралась. – Я не курила! Честное слово, я просто за компанию вышла поболтать!

– Ты вся пахнешь дымом! – я поднёс её ладонь к своему лицу и незамедлительно скривился. – И пальцы тоже!

– Правда?!

– Сейчас же иди обратно в бухгалтерию и чтобы я тебя тут больше не видел!

Поднявшись по лестнице, я обернулся на отставшего от нас Сашу, но тот жестом показал мне, что ждать его нет необходимости. В глазах товарища, ещё не так давно непринуждённо болтающего со мной в машине, теперь читалась бездушно-хищная холодность. Он медленно, словно удав, приближался к своим подчинённым, надев на лицо маску сурового начальника. В отличие от меня, он не стал их отчитывать, ему вообще не пришлось чего-либо говорить. Не дольше секунды «Коршун» молча прожигал своими ледяными светло-серыми глазами куриц-сотрудниц, и вот уже они, молниеносно затушив сигареты, нескладным хором начали оправдываться. Терпеливо выслушав бессвязные кудахтанья, Алекс подождал, пока поток слёзных обещаний окончательно иссякнет, а потом безразлично вынес свой лаконичный приговор:

– Все оштрафованы, – и невозмутимо прошёл мимо них в здание.

В лифте Танечка спряталась за моей спиной и притихла, стараясь не встречаться взглядом с руководителем – наверное она до последнего рассчитывала остаться незамеченной. Саша в два счёта раскусил её животный страх и забавы ради решил дать девушке ложную надежду: делая вид, что полностью поглощён беседой со мной, он уточнил кое-что про новый крупный договор, который я в тот день собирался заключать с клиентом (хотя все подробности этой сделки уже были ему известны). Потом спокойно замолвил пару слов о погоде, сетуя на необычайно дождливое лето, и только перед тем как выйти на своём тринадцатом этаже, упомянул будто бы между прочим:

– Кстати, Татьяна, а отпуск я вам всё же подписал. В августе, как вы и хотели.

– Ой! Спасибо вам большое! – после неловкой паузы пискнула та. Подождав, пока двери лифта снова сомкнутся, она радостно обратилась ко мне. – Здорово, мы теперь вместе можем куда-нибудь поехать! Классно, да?

– Точно, – ответил я и иронично добавил. – Александр Константинович у нас такой молодец, правда?

Я на самом деле до последнего надеялся, что Саша никуда не отпустит её летом. Это было бы вполне справедливо, так как она не успела ещё отработать в нашей компании шести месяцев и по трудовому кодексу должна была отправиться на каникулы не раньше осени. Однако мой отпуск был утверждён на середину августа, и товарищ, видимо, решил, что вместе нам будет веселее. Мне же, честно говоря, хотелось отгулять свои две недели свободы в одиночку, где-нибудь в тишине, вдали от суеты. Например, в необитаемой глухой деревне – чем глуше, тем лучше. Но для романтического отдыха такой вариант, конечно, не подходил. Танечка наверняка мечтала полететь на море, в какой-нибудь оживлённый курортный город, поэтому со своими отшельническими планами я мысленно простился.

Тем временем, опомнившись от приятного удивления, девушка заметно опечалилась и шёпотом уточнила:

– Макс, а Коршун теперь и меня тоже оштрафует?

– Милая, я же просил не называть его так.

– Ой, прости! Вырвалось. И всё-таки как ты думаешь?

– Ты ведь не курила?

– Нет, клянусь! Просто Ленка попросила подержать сигарету.

– Честно?

– Честно-пречестно!

– Значит, не оштрафует.

– Почему ты так думаешь?

– Шестое чувство подсказывает, – усмехнувшись, я поцеловал её в щёчку на прощанье и вышел на восемнадцатом. – Хорошего дня!

Сидя в рабочем кресле, я всё никак не мог собраться с силами и включить компьютер. Вместо этого я, меланхолично подперев голову рукой, изучал нашу с Таней общую фотографию, стоящую в розовой рамочке рядом с моим монитором. Как вы могли догадаться, это фото тоже было её подарком мне – на первую памятную дату – в честь месяца со дня знакомства. Несмотря на то, что поросячьего цвета презент заметно выделялся на фоне тусклого офисного оформления, я не стал убирать его в выдвижной ящик, а оставил на столе, причём на самом видном месте. Каждый раз, когда я смотрел на наш снимок, у меня сразу поднималось настроение, я чувствовал себя неуязвимым и защищённым от любых неудач. Девичий оберег работал безотказно: стоило мне на него взглянуть, как серое менеджерское уныние, едва показавшись на горизонте, тут же испуганно отступало.

Однако сегодня реальность воспринималась мною несколько иначе. Я был выбит из колеи и растерян. Ангельский облик Танечки размывался перед моими глазами: на фигурку смущённой белокурой студентки, которую обхватывали сзади мои руки, наслаивались черты уверенной рыжей модницы из сегодняшнего сна. Прямо как в момент нашего разговора я отчётливо видел незнакомку перед своим внутренним взором в мельчайших подробностях: на яркой причёске играли блики утреннего света, в бездонных изумрудно-зелёных глазах искрилось солнце, а когда она, как сейчас, склонив голову чуть вбок, улыбалась мне – над уголками её губ возникали маленькие трогательные ямочки. И это было далеко не всё: помимо зрительного образа, я ощущал тепло в руках и груди, словно я и правда обнимал таинственную девушку, прижимая к себе. Я даже чувствовал как пахли её волосы – тонким, едва уловимым ароматом алых кустовых роз. Живых, молодых цветов, раскрывшихся поутру в саду и сверкающих росинками на нежных лепестках…