Механические преступления

Сейчас же моими слушателями были постояльцы "Механического волка": торговцы, находящиеся проездом в Верегосе, путешественники и, судя по отросшим бородам и грязной одежде, разбойники. И хоть сальные взгляды и нескрываемое вожделение во взглядах этих мужланов были мне неприятны, от того, насколько им понравится мое выступление, зависело количество полученных монет, поэтому я старалась петь как можно нежнее и протяжнее, двигаться сексуально и грациозно и каждое свой выход на сцену превращать в незабываемое шоу. Правда потом приходилось прятаться в "своем" чулане, чтобы подвыпившие охочие до женской ласки постояльцы не обнаружили меня и не пришлось применять физическую силу, чтобы сберечь свою честь и достоинство.

Выступление закончилось бурными овациями и хорошим кушем, от которого мне досталась одна третья часть. Но и этого должно было хватить на целую неделю безбедного существования на постоялом дворе.

Я обсудила с мистером Брикманом условия работы в его заведении, и, после небольших препирательств, мы пришли к взаимопониманию. Я оплатила комнату на первом этаже, которая находилась по-соседству с остальными проживающими в стенах заведения работниками постоялого двора.

Захватив с собой бутылку дорогого вина, которую мне презентовал в благодарность за выступление один из зрителей, и жаркое на ужин, я отправилась в свою комнату.

Постояльцы почти разошлись, и выступления на сегодня прекратились. По залу разносилась лишь лёгкая мелодия из динамика граммофона, под которую выпившие постояльцы вели неспешную беседу. Певицы и танцовщицы разбрелись кто по своим домам, кто по комнатам, я последовала их примеру, но уходя ощутила сверлящий взгляд между лопаток. Я резко обернулась и встретилась глазами с миниатюрной блондинкой в короткой юбке и чулках в сеточку – Сесиль. Певица пару секунд сверлила меня взглядом, затем резко отвернулась и продолжила беседу с одним из постояльцев-небритым загорелым торговцем-завсегдатаем заведения.

Кажется, моя соперница что-то задумала. Известие о том, что я остаюсь в "Механическом волке", сняв здесь комнату, вряд ли ее обрадовало. Сесиль про

сто обязана что-то предпринять, чтобы избавиться от меня. Нужно быть внимательнее и не попасться на расставленные все ещё красивой, но уже не первой свежести, певицей ловушки.

Я вошла в свою новую комнату с нехитрой обстановкой в виде кровати, застеленной цветастым покрывалом, шкафа с двумя отсеками, небольшого круглого столика и квадратного окошка, спрятанного за пыльными шторами. Не бог весть что, но сойдёт. От роскоши замка, в котором я родилась и выросла, я отвыкла уже в первый год жизни после того, как осталась одна. Сперва было тяжело и морально и физически, затем я привыкла. Привыкла к тому, что родственники гонят меня прочь за любую провинность. Привыкла к нужде и презрительному отношению, а ещё к злости, которая клокотала у меня внутри с того самого момента, как узнала, что родителей и брата больше нет.

Я поставила свой ужин и бутылку полусладкого вина, являющегося самым дорогим из продаваемых в "Механическом волке", на столик и с удовольствием растянулась на кровати.

После ночи, проведенной в следственном изоляторе и последующих за ней – на раскладушке в чулане, это было просто райское блаженство. И пусть матрас не настолько мягким, как в моей детской кровати, немного скомканным и пропахшим стиральным порошком, но все же я ощутила, как расслабляется каждая клеточка моего тела. Сейчас ещё сделаю несколько глотков вина и усну крепким сном младенца.

Я взяла бутылку, которую откупорили ещё в зале, и покрутила ее в руках. На этикетке были нарисованы гроздья винограда на фоне белоснежного замка.

–" Под солнцем Жердании", – прочитала я название.

Значит вино родом из соседней Танвании, так же, как и лейтенант, благодаря которому я сейчас здесь собираюсь выпить дорогого вина, а не на приисках драконитов.

Я попыталась вспомнить как выглядел Джон Мале-человек, вернувший мне свободу. Он очень высокий. Настолько, что лейтенанту приходится нагибать голову, проходя сквозь дверные проемы. Волосы у него русые, темные у корней и выгоревшие до желтизны на кончиках, а ещё они забавно торчат ёжиком, прямо начиная от лба, отчего хочется пригладить их руками или одолжить парню гребень. Я улыбнулась, представив, как бы отреагировал на мой невинный жест серьезный лейтенант Мале.

Да, ещё у городского стража очень красивые глаза: большие и синие-синие, словно васильки.

Я мечтательно вздохнула, вспоминая своего спасителя, и поднесла бутылку с вином к губам, собираясь отхлебнуть прямо из горлышка, как обычная простолюдинка, но меня отвлек настойчивый стук в дверь.

Я вздохнула и, вернув свой презент обратно на стол, подошла к двери.

– Кого черти принесли в такой час?!– грубо спросила я, не собираясь отпирать дверь, пока не узнаю кому и что от меня понадобилось.

– Хозяин зовёт на беседу! – донесся с той стороны двери знакомый голос подавальщицы Мэри.

– Что ему ещё от меня нужно? Вроде всё обсудили сегодня?!– проворчала я и все же отперла засов.

– Мистер Брикман ждёт в зале, – торопливо сказала Мэри, не глядя мне в глаза, и тут же ушла.

Поведение подавальщицы, которая обычно была очень словоохотливой и дружелюбной, насторожило меня, но все же я направилась в зал, как она велела. Если мистер Брикман действительно желал меня видеть, а я проигнорирую его просьбу, рискую остаться без работы. Тогда опять придется начинать все с начала, а я так хотела провести в более-менее нормальных условиях хотя бы эту ночь.

Я прошла по коридору мимо ряда дверей, за которыми скрывались такие же комнаты, как моя, и, минуя кухонные помещения, выглянула в зал.

Мистера Брикмана там не было. Между пустыми столами ходила Мэри, убирая грязную посуду и остатки еды, и лишь за одним из них сидели двое постояльцев. Они допивали остатки пива, едва шевеля языками, настолько были пьяны.

Стараясь не привлекать внимания, я тихо подошла к Мэри и спросила:

– Где же мистер Брикман?

– Ушел, —ответила девушка, продолжая заниматься своей работой.

– Но ты же сказала-он хочет меня видеть! Неужто соврала? – уперев руки в бока и нахмурив брови, спросила я.

Мэри покраснела и замялась.

– Отвечай же!

– нетерпеливо рявкнула я.

– Прости, Нэнси, это Сесиль просила отвлечь тебя, чтобы проникнуть в твою комнату…

– Ах, ты ж… – выругалась я и, не слушая больше стенания подавальщицы, понеслась в направлении своей комнаты, чтобы разобраться с вредной певичкой, задумавшей очередную гадость.

Я бегом пробежала до комнаты, где должно быть уже успела похозяйничать Сесиль, мысленно прокручивая в голове, что сделаю с нахалкой, если застукаю ее на месте преступления. Резко распахнув дверь, я замерла на пороге.

На полу, раскинув руки, лежала светловолосая женщина, лицо у нее было бледное, словно мел, и искажено мученической гримасой, а из уголка рта стекала тонкой струйкой кровь. Рядом с телом Сесиль лежала опрокинутая бутылка вина "Под небом Жердании", ее содержимое лужей растеклось по деревянному полу, просачиваясь в щели.

Несколько секунд я смотрела, пытаясь сообразить, что произошло, а когда поняла, мой душераздирающий крик, полный ужаса и отчаяния, громом разнёсся по всему зданию "Механического волка", перебудив всех постояльцев и работников заведения.

4 глава

И снова вой сирены, городские стражи и допрос – все происходило как в тумане, словно какой-то нелепый сон, происходящий не со мной. Сесиль мертва – отравлена вином из той самой бутылки, которую я получила в подарок за свое выступление. Но самое странное, что, кажется, певица сама себя отравила, потому что у нее в кармане обнаружили пузырек с некой жидкостью, похожей на яд. Неужели Сесиль сперва добавила яд в вино, затем забылась и сделала глоток? Как-то это нелепо и совсем неправдоподобно. Даже если певица была пьяна, она все равно не так глупа, чтобы отравить саму себя. Но неужели женщина настолько опасалась конкуренции, что решилась на убийство? И даже не учла того, что остался важный свидетель – подавальщица Мэри, которая тут же сдала ее, стоило лишь немного припугнуть? Что-то в этой истории нечисто.

Весь постоялый двор гудел, словно растревоженный улей. Стражи допрашивали всех находившихся в помещении без исключения, не давая возможность покинуть место преступления до выяснения всех обстоятельств. Пока шел допрос, бутылку с вином, тело Сесиль и ёмкость из ее кармана увезли в лабораторию для экспертизы. Я с нетерпением ждала результата, желая узнать правду: что же произошло в комнате в мое отсутствие.

Конечно же, я являлась одной из основных подозреваемых. Опять! Второй раз за неделю! Невероятное везение, что ещё сказать! Хорошо, что сразу не увезли в следственное управление, а решили разобраться на месте. Зато посадили в центре зала, чтобы была на самом виду и даже не думала о побеге. А мысли такие были. Я представляла, как, расталкивая стражников, бегу к спасительному выходу, а затем несусь со скоростью света по улицам Верегоса. Что будет дальше я выдумать не успела, потому что дверь резко распахнулась и в помещение ввалился отряд стражников во главе с лейтенантом Мале, возвышающимся над остальными на целую голову, а то и больше.

Я даже вскочила с жёсткой деревянной скамеечки при виде своего спасителя.

–Нам нужна Нэнси Брукс! – громко сказал Джон Мале.

Вид у него был настолько серьезный и грозный, что я в растерянности плюхнулась обратно на скамейку и приняла вид статуи: молчаливый и неподвижный.

– Эта девушка – главный подозреваемый в деле об убийстве Сесиль Фостер, —ответил тем же тоном один из тех стражей, что недавно допрашивали меня – невысокий смуглый паренёк с тонкими усиками над безгубым ртом.

– И главный свидетель ограбления дома Лукреции Доунтон! – отряд городских стражей под предводительством лейтенанта Мале прошел внутрь постоялого двора. Они остановились напротив своих сослуживцев, желающих повесить на меня убийство Сесиль.

– Я уже три дня ищу её по всему Верегосу! Как только имя Нэнси Брукс мелькнуло в новом деле, тут же примчался сюда…– сказал Джон Мале, как мне показалось, усталым голосом.

–Но она несколько часов назад отравила свою соперницу, – неуверенно проблеял юный страж, робея под прожигающим взглядом лейтенанта Мале.

– Или от самой Нэнси Брукс пытались избавиться, чтобы она не свидетельствовала в деле об ограблении дома Лукреции Доунтон, но по стечению обстоятельств отравленное вино выпила другая девушка.

– Нэнси Брукс сама отравила вино и специально подложила Сесиль Фостер флакон с ядом в карман, чтобы запутать следствие! – визгливым голосом возразил страж, встав на цыпочки, чтобы казаться выше, но от этого приобрел лишь комичный и жалкий вид.

– Результаты экспертизы показали, что во флаконе отравленной певицы был сбор трав для расстройства кишечника, – сказал Джон.– Это доказывает, что Сесиль Фостер проникла в комнату подозреваемой, чтобы подпортить ей здоровье и сорвать выступление, но отвлеклась на дорогое вино и сделала злополучный глоток отравленного напитка, в результате чего скоропостижно скончалась.