Встреча

Но язык… Язык упрямо не поворачивался, признаться в предательстве. А разве это было предательство? Они ведь не знали друг друга на тот момент, когда он соглашался опорочить её. Да и сейчас продолжали оставаться чужими людьми. Но сердце мужчины билось быстро-быстро. Оно требовало признания. Требовало предупредить о подлой ловушке, что была умело расставлена.

«Нежная. Добрая. Наивная», – теперь он знал, какая она. Знал, как морщится её нос, прежде, чем слёзы брызнут из глаз. Знал, что когда  она плачет, её щёки розовеют, глаза опухают, а нос становится красным. Знал, как дёргаются уголки её губ, когда печаль становится всепоглощающей. Он знал и молчал. Не мог. Ругал себя и всё равно не мог признаться в подлости. Убеждал, что её сердце, да и жизнь будут разбиты, и молчал.

Он только и мог, что смотреть, как она затихает в его объятиях и засыпает.

«Я трус, – взъерошил свои короткие волосы Валентин. – Трус».

Он поднялся с кровати, бросил последний взгляд на Риту и вышел из номера отеля, унося в своём телефоне снимок безмятежно спящей женщины. Женщины, которая сломала его, а может быть наоборот починила.

«Заберу у приятеля снимки и скажу Анфисе, что ничего не удалось, – решил он для себя. – Не хочу быть тем, кто уничтожит Маргариту».

Подходя к своей машине, он заметил машину приятеля.  Валентин не раздумывая подошёл к автомобилю друга.

– О, Валька, – пьяно произнёс мужчина, опустив окно. – А я тут греюсь.

– Оно и видно, – пробурчал Валя.

– Не всем так везёт, как тебе, – отозвался друг. – И дома баба постель греет, и пенки в отеле достались тебе.

– Думай, что несёшь! – схватил его за грудки Валентин.

«И чего только в пьяную голову не придёт, – пришёл в выводу. – Будто он меня не знает. Я Иру люблю. И до измены никогда не опущусь. Я и на это дело согласился, только потому что Ирочка меня попросила. А так… сам… ни в жизни… Хотя, сейчас понимаю, что не надо было соглашаться. Не моё – быть негодяем».

– А что такого, – ухмыльнулся, пьяно икнув приятель. – Заказ ты выполнил.  Нет. Перевыполнил на двести процентов. Надеюсь, видосик снял, как конфетку разворачивал и ел.

Валентин заскрипел зубами и, продолжая удерживать мужчину одной рукой, другой ударил его в лицо.

– Ты чего? – завалился набок приятель, стирая красную струйку из уголка рта. – Сдурел?

– Нет. Поумнел, наконец. Где карта памяти со снимками.

– В фотике, – прогундел мужчина.

– Дай сюда.

– Держи.

Валентин вынул из фотоаппарата карту памяти и спрятал её в верхний карман куртки.

– Давай, выбирайся из своей колымаги, – устало то ли попросил, то ли приказал Валя. – Отвезу тебя домой.

Мужчина разразился ругательствами, но послушно начал выбираться из машины: «Ничего Валька, – размышлял он про себя, – копии фотографий я уже успел сделать. Отправлю несколько особо удачных снимков Ирочке, пусть порадуется. Может тогда у неё откроются глаза и она бросит тебя, а там и я слёзки ей помогу утереть. А то зажрался ты, дружище, и Ирка тебе, и эта, Марго, тебе. А мне никого. Нет. Так дело не пойдёт».

«Карту памяти надо будет уничтожить, – заводил двигатель Валентин. – Деньги я могу и занять, в крайнем случае. Ничего, выкручусь, как-нибудь. Рите и без того сейчас тяжело будет. Жаль, что я её номер телефона не взял. Мог бы позвонить… Вот только она вряд ли бы мне ответила. Любит мужа, бедняжка».

Часть 14.

Валентин осторожно открыл входную дверь квартиры и, стараясь не шуметь, вошёл внутрь. Разулся. Снял куртку. Не включая свет, прошёл на кухню. Открыл холодильник и достал бутылку с прозрачной обжигающей нутро жидкостью.  В номере отеля он выпил один бокал шампанского, а всё остальное время только подливал Рите. Она была так увлечена своей болью, своими переживаниями, что совершенно не обращала внимание, пил ли мужчина вместе с ней. Да ему и не хотелось… Зато сейчас что-то раздирало, горело, требовало… залить проснувшуюся совесть.

Он плеснул горячительную жидкость в первый попавшийся стакан и сделал жадный глоток. Закашлялся, отфыркиваясь и втягивая в себя воздух.

«Ещё!» – требовал организм и мужчина не стал сопротивляться.

Закусив кусочком плавленого сыра, он отметил, что Ира сегодня, опять, ничего не приготовила.

«А как бы она себя повела, если бы вдруг узнала, что у неё проблемы со здоровьем? – задумался Валентин, глядя на бутылку, решая пить ещё или нет. Впрочем, выбора у него особого и не было. Мозг был ещё не затуманен, совесть не утихомирилась. Поэтому он налил себе ещё. – Ирка бы такое шоу устроила, – был уверен мужчина в действиях своей любимой. – А Рита… Она другая. Не хочет никому сделать больно».

Он вздохнул, убрал бутылку обратно в холодильник, дожевал сыр и направился в ванную комнату, остудить лицо, которое пылало то ли  от  выпитого, то ли от стыда. По дороге он достал карту памяти из кармана куртки, на которой были запечатлены они с Ритой. Он с трудом разломал её и бросил в унитаз.

«Это единственное, чем я могу помочь тебе, Маргарита», – вздохнул он, нажимая на кнопку слива. Вода весело зажурчала, уничтожая все следы.

Санузел был совмещённым, поэтому развернувшись, мужчина наткнулся на своё отражение в зеркале. Взъерошенные волосы. Лихорадочно блестящие глаза, красные пятна на щеках.

– Нет, Валька, – ткнул пальцем в своё отражение, – ты кто угодно, но не подлец. Никакие деньги не стоят того, чтобы опускаться до подлости, – погрозил себе пальцем. – Помни об этом.

Он умылся и пошёл в спальню. Новая жаркая волна стыда накрыла его с головой.

«Прости меня, Ирочка, – подумал он, – но я не смог сделать тебя счастливой, при этом сделав несчастной другую женщину. Прости. Деньги я обязательно найду. Но другим способом».

Он вошёл в спальню. Разделся и забрался под одеяло, обнимая женщину, которая, казалось, мирно спала.

– Люблю тебя, Иришка, – прижался губами к её шее.

– И я тебя люблю, – прошептала она, поворачиваясь к нему.

– Ты не спишь? – удивился он.

– Нет, – ответила она и принюхалась. – Ты пил?

– Чуть-чуть выпил, на кухне.

– Как всё прошло? – прижалась к нему, предвкушая услышать подробности.

Валентин не спешил отвечать. Его сердце билось быстро-быстро. Он чувствовал себя грязным обманщиком.

– Никак, – задержал дыхание, будто собрался прыгнуть в омут с головой.

– Почему? – заёрзала Ира, приподнимаясь на локте, стараясь разглядеть в темноте взгляд мужчины. – Вроде всё было на мази.

– Мы все ошиблись, – тихо произнёс. – Она мужа любит. Сильно. Столько времени потеряно зря.

– Ты поэтому, – поморщилась, – принял на грудь? Не смог смириться с проигрышем?

– Да, – вздохнул он.

«Пусть лучше думает, что я переживаю из-за провала, чем догадается, что я сам всё завалил», – решил он для себя.

– Но ты не волнуйся, – опять прижал её к своей груди, – я найду деньги, и мы обязательно поедем на отдых вместе.