Многогранники любви
С трудом балансируя по скользкой тропе, из проулка на дорогу выкатилась старушка. Ей никак не удавалось преодолеть высокий сугроб на противоположной стороне.
– Треклятый галилед, – в отчаянии пробубнила она.
– Баб Нюра, давай помогу, – протянул руку Иван.
– Никак ты, Ваньша? Здорово. Не ты обронил? – покосилась на ушанку бабуля.
– Поскользнулся вот ненароком, – пряча глаза, пояснил молодой человек, подбирая злополучный головной убор. – Не знаете случаем, что нынче за праздник?
– Как не знать? Один московский барчук, будь он трижды неладен, распушил перед глупой девчонкой павлиний хвост и ну давай пыль в глаза пускать. Срамотень!
– Теть Нюра, а девчонку, случаем, не Анастасией зовут?
– Настей кличут. Берестова она, внучка покойного Ивана Тимофеевича.
– Картинами которого весь мамин музей увешан?
– Его самого.
– Может, вы в курсе, у кого она остановилась? – оживился студент.
– А с чего ты взял, будто Настенка гостит здеся? Наша она, местная. Библиотекарша.
– Что-то я ее совсем не припоминаю.
– Пока ты в своих армиях служил, девчонка и расцвела.
Лицо Ивана просветлело, в глазах появилась надежда. Проводив бабулю, он спешно простился и исчез в переулке. Старушка проводила его тревожным взглядом, перекрестила и прошептала вслед молитву.
На околице под «Прощание славянки» музыканты развернули лошадей. Тройка Вадима лихо помчалась вперед. Настя насторожилась. Заметив на ее лице испуг, спутник с загадочным видом пообещал сюрприз. У охотничьего домика, из труб которого приятно потягивало дымком, возница лихо притормозил.
В просторном холле царил таинственный полумрак. В глубине ниши ломился от всевозможных яств празднично сервированный стол. Вадим отозвал официанта, о чем-то пошептался с ним и, сунув в карман деньги, выпроводил за дверь. Изучая многочисленные охотничьи трофеи, Настя почувствовала жертвой и себя.
– Таков удел добычи, – уловив ее настроение, подытожил кавалер.
– Терпеть не могу охотников!
– Ты рассуждаешь, словно дичь. Давай подискутируем на эту тему позже, за ужином. До утра вагон времени.
– До утра?! Исключено – бабушка не в курсе, где я, и будет волноваться.
– Телефонной связи более ста лет, – протянул ей свой смартфон Вадим.
Покусывая от волнения губы, Настя напряженно считала гудки.
– Бусенька, привет. Понимаешь, я видимо… заночую в гостях.
– Я в курсе, милая, – вздохнула в ответ старушка и едва слышно добавила: – Не все то золото, что блестит.
Девушка вернула трубку, сняла дубленку и осторожно присела на краешек скамьи. Ей было не по себе. Вадим разлил вино и, протянув бокал, уверенно приземлился рядом.
– Что-то не так?
– По моей вине Бусенька осталась без хлеба и пряников.
– Делов-то! – управляющий провел пальцем по дисплею и приложил к уху телефон. – Санек, выручай! С ковром-самолетом можно повременить. Отряди лучше парочку своих бакланов за гостинцами для… Вижу, ты в теме? Я что, под колпаком у Мюллера? Шучу. Ассортимент на их вкус, главное – свежий хлеб и самые вкусные пряники. Мерси.
Пока Вадим отдавал распоряжения, Настя сквозь резное окошко любовалась зимним пейзажем. Лунная дорожка, оживив искрящийся наст, кокетливо буравила лесную опушку. Ее мерцающий свет рисовал вокруг деревьев замысловатые тени, таинственным образом оживавшие при малейшем дуновении ветра. Силуэты едва различимых кустарников и вовсе напоминали замысловатую решетку средневековой изгороди. Девушка засмотрелась и не заметила, как за ее спиной появился Вадим. Он снова протянул бокал, беспечно уселся на подоконник и вполне буднично предложил: «За нашу встречу». Клювиком в стекло постучала любопытная синица. «Видно, Бусенька тревожится», – улыбнулась своим мыслям барышня и, прихватив кусок хлеба, упорхнула во двор. Огромный лунный диск живописно освещал роскошный белоснежный ковер. Настя осторожно разложила хлебные крошки по перилам и собралась вернуться в дом, когда боковое зрение выхватило мимолетное движение в тени одной из елей. Всмотревшись, она бесстрашно спустилась. Держась за ствол, ей чуть заметно кивнула невесть откуда взявшаяся Фея. Но перемолвиться они так и не успели: на крыльцо вышел Вадим. Поеживаясь от холода, он втащил беглянку в избушку. Ближе к концу ужина Фея все-таки заглянула в окно. Грустно улыбнувшись, она прикоснулась к раме волшебной палочкой, и стекло прямо на глазах стало затягиваться кружевным узором. Ухажер положил руку поверх Настиной ладони и поднял очередной бокал: «За продолжение сказочного вечера». В его голосе сквозили нотки напористой уверенности. Испытывая неловкость, девушка поспешила с предупреждением: «Если ты о постели, я все еще не готова». Уроки матери-актрисы не прошли бесследно: бизнесмен, едва не пролив на костюм вино, дипломатично улыбнулся. Его напряжение выдавало лишь легкое подергивание кончиков пальцев, до хруста сжимавших бокал. Борьба искушения с благоразумием завершилась временным перемирием, хотя Вадим всем своим видом демонстрировал разочарование.
Сам факт того, что в богом забытом городишке никак не удавалось одержать убедительную викторию ни изящным кавалерийским наскоком, ни длительной осадой, ни утомительным штурмом оптимизма не добавлял. И хотя со дня их с Настей знакомства миновал почти месяц, список его стремительных побед так и не был украшен именем провинциальной упрямицы. Выдавив из себя вежливый вздох, Вадим залпом выпил вино. Его мысли хаотично вояжировали по лабиринтам воспаленного сознания, все больше убеждая владельца в том, что навязчивая стыдливость библиотекарши смахивает скорее на фобию. Испытывай она сильное чувство, не отстаивала бы так неистово право на неприкосновенность.
Дни мчались, а дальше страстных поцелуев и пуританских объятий дело не двигалось. Чистота отношений, по всей видимости, являлась и принципом, и потребностью романтической натуры. По меркам небольшого городка, такая позиция вполне заслуживала уважения. Но Вадим был воспитанником мегаполиса. А большой город жил законом одной ночи. Молодого банкира вполне устраивало, что любительницы светских тусовок паинек из себя не строят, довольствуясь его приятной компанией и здоровым сексом. Проводя время в обществе менеджеров среднего звена, охотницы за состоятельными кавалерами комедий не разыгрывали. Гарцуя по развлекательным клубам златоглавой в поисках мужчин своей мечты, девицы, не теряя времени даром, совмещали приятное с полезным, с легкостью прыгая в койки смазливых мажоров. Выгоды в случайных связях они не искали, просто не отказывали себе в маленьких радостях и больших удовольствиях. К ограниченному кругу избранных легкокрылые бабочки приближались поступательно, умело расставляя капканы в темных уголках богатых на улов ночных заведений.
Отношения с Настей в годами отработанную схему не вписывались. Похоже, запрудненская дуреха жила ожиданием большой и чистой любви. И, следуя героиням милой ее сердцу классики, усердно берегла честь смолоду. Не допуская нового знакомого «к телу», образованная барышня, скорее всего, проверяла прочность своих и его чувств, а заодно степень надежности и порядочность потенциального жениха. Роль последнего Вадима не устраивала. К вопросу создания семьи он подходил предельно избирательно. Уж если связывать себя узами брака, так с той, чье имя мелькает в верхних строчках таблоидов его ближнего круга. Пока претендентки на роль жены не было и в помине. Пользуясь случаем, не грех было закрутить небольшую интрижку. Выбранная для этой роли библиотекарша оказалась из категории «особый случай». Это лишь добавляло азартного адреналина: чем крепче орешек, тем слаще вкус победы!
Пауза затянулась. Уловив настроение утомленного ее несговорчивостью собеседника, Настя стала собираться. «До города десять верст, – сухо напомнил Вадим, отнимая дубленку, и великодушно заверил: – Слово чести: отдельная спальня тебе гарантирована». Наполнив бокал, он сделал небольшой глоток и, смакуя вино, мимоходом поцеловал девичье запястье. К подобным нежностям глупышка приучена не была: ее щеки мгновенно покрыл густой румянец. «No pasaran?» – иронично озвучил ее состояние поклонник, призвав под свои знамена терпение и изобретательность. Отсутствие скорого результата все больше утверждало в мысли, что ухаживание – весьма каверзное занятие, вдобавок ко всему затратное, прежде всего, по времени. Ранее потребности в нем Вадим не испытывал. Любые из отношений с обворожительными «штучками» столичного полусвета (доступа в святая святых тусовочной богемы он все же не имел) всегда завязывались исключительно по взаимному согласию. На сей раз он, следуя терминологии Вероники, «вляпался по самое некуда». Отступить не позволяло уязвленное самолюбие. Требовалось запастись терпением. Его ловцу удачи было не занимать. Вымучив на холеном лице подобие улыбки, Вадим очистил мандарин и угостил им недотрогу. Навязчивое желание любой ценой добиться победы едва не взяло верх, но трезвый расчет помог удержать ситуацию под контролем. Конечно, откладывать решение затянувшейся проблемы в долгий ящик не следовало, но и торопиться не имело смысла. Один неверный шаг легко мог обернуться досадным поражением, сведя предыдущие усилия к нулю. Настю и без того терзали смутные сомнения. Вот и сейчас она, беспомощно подрагивая от волнения, походила на угодившего в силки зайчонка. «Все будет так, как пожелает моя госпожа, – примиряюще шепнул искуситель. – Поднимайся в гостевые комнаты и как следует отоспись».
Ранним утром девушку разбудил мелодичный перезвон колокольчиков. Часы показывали без четверти шесть. Где-то внизу раздавались бодрые команды Вадима. Одевшись, Настя переплела косу и выглянула в окно. У крыльца артистично гарцевала неугомонная тройка. Пофыркивая на морозе, лошади нетерпеливо били копытами. Наведя в комнате порядок, барышня привела себя в надлежащий вид и спустилась вниз. Попивая кофе, кавалер вел интенсивные переговоры с плутающим по городку водителем. Взглядом указав Насте на самовар, он нервно повторил Толику маршрут к охотничьему домику, путь к которому навигатору был недоступен. Девушка облегченно вздохнула и заварила чай. Желание Вадима прибыть в банк вовремя оказалось, как нельзя кстати – в спешке выяснять отношения не имело смысла. По крайней мере, на этот день разборки были отложены.
На развилке дорог управляющий спешно перебрался из тройки в свой автомобиль и, дежурно чмокнув девушку в висок, пообещал вернуться в ближайшие выходные.
Чтобы не разбудить бабушку, Настя на носочках пробралась в гостиную, где нос к носу столкнулась с Катериной Николаевной. Сунув клубок ниток в карман фартука, та обняла ее и, вернувшись в кресло, сообщила, что шанежки на столе под пуховым платком. Внучка присела у ее ног и, уткнувшись лбом в колени, тихо попросила:
– Бусенька, давай пока ничего не будем обсуждать.
– Как знаешь. Я заварила тебе любимый дедушкин чай.
Настя отложила в сторону вязание и прижалась губами к морщинистым ладоням бабушки. Ее глаза слезились. Прихватив с собой несколько пирожков, девушка бесшумно выскользнула за дверь. «Побереги себя, дитятко, – из окна глядя ей вслед, наказала старушка, сетуя: – Ох, не твой это принц, милая моя Золушка». Перекрестив внучку, она вошла в просторную кладовую, достала из потайного кармана видавшего виды жакета тяжелый резной ключ и отперла массивную дверцу старинного дубового шкафа. Вместо полок в нем оказался вход в потайную комнату. Взявшись за ручку двери, женщина задержалась на пороге, не решаясь войти сразу.
На подъезде к банку в кармане полусонного управляющего заиграл похоронный марш. Толика передернуло – после расставания с Ликой шеф ввел в мобильник эту дурацкую мелодию. Вадим несколько раз отбился, а когда терпение лопнуло, отключил телефон и протянул водителю деньги: «Забросишь меня, сгоняй за новой симкой». Толик не стал сдерживать победный жест. «Строит из себя Шамаханскую царицу», – радостно буркнул он, полагаясь на лояльность босса. Но прогадал. Не желая слушать его комментарии, Вадим сухо выдал: «Уволю». Толик обиженно засопел и свернул на банковскую стоянку.
Глава 7
В воскресенье Настя проснулась в приподнятом настроении, вновь и вновь любуясь картинами деда. Со всех сторон навстречу ей тянули руки-стебли цветочные композиции. День рождения Катерины Николаевны приходился на декабрь. В былые времена порадовать любимую настоящими букетами художник не имел возможности, потому каждый год писал их маслом. Девушка откинулась на подушки, наслаждаясь резными бутонами ландышей, утолявших жажду водой из подсвеченного солнечными зайчиками граненого стакана. Неподалеку в расписном глиняном кувшине примостились восхитительные колокольчики, среди которых затерялась пара-другая глазастых ромашек. Охапка головокружительной сирени едва помещалась в элегантной фарфоровой вазе, наполняя спальню едва уловимым ароматом поздней весны. Яркие головки мака откровенно грустили в причудливом сооружении из серебра, завидуя, по всей видимости, ликующим в консервной банке василькам. Настя улыбнулась полету разыгравшейся фантазии и потянулась. Ей вдруг почудилось, что величавые гладиолусы смахивают на подтянутых кавалеров затянувшегося великосветского раута, которым в ожидании приглашения к легкомысленной мазурке шлют приветы юные барышни-розы в изумительной хрустальной вазе. Она перевернулась на другой бок и подмигнула любимому холсту у изголовья кровати: в залитой ярким светом комнате поверх крошечного кувшинчика с очаровательными незабудками беспечно порхала легкокрылая бабочка. Левее в мельхиоровом ведерке на резном табурете дожидались своей участи раскидистые ветки жасмина. Дед не успел завершить эту картину, отчего создавалось впечатление, что он где-то рядом и лишь отлучился на минутку за красками или кистью. Луч солнца осторожно перебрался с подоконника на входную дверь, высветив веселый хоровод луговых цветов, умело подобранных в роскошный букет рукой зрелого мастера. Справа от него застыли элегантные тюльпаны, а заносчивые нарциссы, прописавшиеся между шкафом и комодом, надменно косились на букетик огородной зелени, забытый беспечной хозяйкой на кружевной скатерти. Послав своим любимым незабудкам воздушный поцелуй, Настя спрыгнула с кровати и подбежала к окну. Яркий солнечный диск отчаянно слепил глаза. На бесконечно голубом небе не было ни облачка. Подставляя солнечным лучам отполированные до блеска бока, сугробы смахивали на россыпь алмазов из закромов Снежной королевы. Надо полагать, день будет морозным, но это не испортит ее настроения, решила барышня, открывая форточку. Сделав глоток свежего воздуха, она отметила, что вопреки прогнозу синоптиков, предрекавших нашествие арктического циклона, нежданный гость, по счастью, заплутал где-то в пути.
– Пошли чаевничать, егоза, – пригласила заглянувшая в спальню бабушка.
– С ватрушками? – игриво уточнила внучка.
– И рогаликами!
– Ты – лучший в мире кулинар! – подпрыгнула Настя. – Бусенька! У меня сегодня…
– … свидание, – как нечто само собой разумеющееся завершила ее мысль старушка.
Широко распахнув глаза, девушка застыла от изумления.
– Откуда только вам все известно, достопочтенная Катерина Николаевна?!
– Поживи с мое, душечка, сама узнаешь.
– Так просто? – не поверила своим ушам Ася.
Ближе к полудню солнце раззадорилось не на шутку, отчаянно слепя прохожим глаза. Вадим и Настя бродили по затерянным во времени переулкам старинного городка и развлекались тем, что украдкой копировали походку незнакомых людей. Хохоча, они катались с ледяных горок и засыпали друг друга снежной пылью. С аппетитом перекусив в крошечном на три столика кафе, на глазах у изумленной публики пара устроила шутливый танцевальный марафон. Вскоре у входа в заведение образовалась импровизированная танцплощадка. Зазывая прохожих внутрь, усерднее всех зажигал хозяин, длиннолицый преклонного возраста южанин. Он никак не ожидал такого наплыва посетителей и радовался, подобно троечнику, случайно получившему пятерку.
Когда стало смеркаться, молодые люди забрели в парк аттракционов. Колоссальные, похожие на белых медведей сугробы удивили Вадима размерами и девственной чистотой. Не то чтобы он никогда прежде не видел снега. Ничего подобного. Москва не Сочи – настоящая зима в этих широтах не редкость. Вот только цветовая гамма снега в столице удручает своей безысходностью. Возможно, где-нибудь в парковой зоне дела обстоят несколько иначе, но автомобильные трассы, по счастью, проходят вдали от этих мест, а из окна машины снег больше напоминает разъеденное реагентами отвратительное месиво. Запрудный, похожий на огромное белоснежное облако, напоминал зимнюю резиденцию Деда Мороза. К колесу обозрения петляла узкая тропинка.
– Прокатимся, как в детстве? – игриво подмигнул Вадим.
– Здесь тебе не Москва – наши карусели впадают в спячку до самой весны.
– Может, все же попытаем счастья?
Настя удивленно осмотрелась:
– Что-то не вижу поблизости ни волшебного камина, ни золотого ключика.
– А наудачу?
– Это не под силу даже крутым столичным парням.
– На что спорим?
– Выбор за тобой.
Хлопнув по рукам, они наперегонки бросились к будке смотрителя. Покашливая, с лопатой в руках из нее выкатился колоритный бородач неопределенного возраста.
– Наше вам с кисточкой, – отвесил поклон он, продолжая расчищать снег.
– Батя, а слабо тебе завести свою рухлядь? – зацепил его москвич.
Засопев от обиды, мужчина почесал бороду и, не вступая в дискуссию, побрел прочь. Вадим нагнал его и, забежав вперед, угрожающе шепнул:
– Мужик, ты чего выкаблучиваешься? Уплочено!
– Договора обзывать мою ласточку не было, – хмуро пояснил тот, возвращая тысячу.
Понимая, что сделка на грани срыва, гость сквозь зубы извинился и удвоил ставку. Мужичок хитро улыбнулся, но, смекнув свою выгоду, с места не двинулся. «Ну, ты, блин, даешь!» – вскипел Вадим. Видя, что карусельщик собирается отчалить, одной рукой он схватил его за грудки, другой сунул в карман пятитысячную купюру. Вид внушительной по меркам городка суммы вернул плутишке хорошее расположение духа. Понимая, что стал хозяином положения, он презрительно отстранил заказчика, шагнул в будку и утопил кулак в безразмерной кнопке. Задрав голову, придержал шапку и прислушался. «Ласточка», протестуя от безысходности, напряглась, как натянутая до предела струна, отчаянно заскрипела и, сделав неудачную попытку, выразительно заглохла. Безуспешно поколдовав над механизмом, смотритель, недолго думая, грохнул по нему деревянной кувалдой, наряду с матушкой помянув еще с пяток неизвестных имен. Воя от возмущения, карусель выдавила из себя отвратительный рык и с диким скрежетом уныло повторила безнадежную попытку. Теряя терпение, бородач взялся за лом. Колесо, болезненно кряхтя и извергая проклятия, нехотя тронулось с места. «Милости прошу!» – сурово пригласил хозяин. Молодежь на ходу запрыгнула в запорошенную снегом кабину. «Будешь должна мне желание!» – напомнил кавалер.
С высоты птичьего полета закутанный в роскошный белоснежный плед город напоминал сказочное Берендеево царство. Первыми вознесение пары заметили резвящиеся на отливающих золотом куполах недавно отреставрированного собора проказливые вороны. Разгоняясь на лету, шаловливые птицы, недоверчиво косясь на чужаков, восторженно скатывались вниз, оставляя позади себя отчетливые бороздки.
– В детстве я ужасно боялась высоты! – ухватившись за поручень, призналась Настя. – Смотри, вон там моя библиотека. А за колокольней наш дом. Правда, здорово?
Пытаясь удержать, Вадим усадил ее на место.
– Осторожно, пташечка! Здесь небезопасно.
– «Почему люди не летают, как птицы?» – распахнув руки, процитировала Настя. – С величайшим наслаждением парила бы вот так каждый день, чтобы любоваться этой неземной красотой! Согласись, вид просто умопомрачительный! Божественно!
– Заурядный провинциальный пейзаж, – упрямо возразил собеседник.
– А вот и нет!
– Архитектурный примитивизм, – стоял на своем управляющий. – И ты, как внучка известного художника, должна понимать это лучше меня. Разве можно сравнить этот ординарный вид с красотами, к примеру, Лондона, Рима, Парижа, на худой конец – Питера или Москвы? Вот где красота. А здесь – тоска и безнадега.
Настя нахмурилась и замкнулась в себе. Вадим предпочел не заметить перемену в ее настроении. Сняв шапку, он подал кому-то условный знак. Достигнув верхней точки, карусель угрожающе прохрипела и застопорилась. Побледнев, барышня испуганно приложила к губам ладошку, помня, что в городке отсутствует не только служба спасения, но и обычная пожарная часть. Даже в экстренных случаях, днем, помощи приходилось дожидаться по несколько часов кряду, а в полутьме она могла и вовсе не появиться. Вадим, напротив, блаженствовал. «Остановка по требованию», – с улыбкой заговорщика пояснил он. Мгновением позже где-то рядом раздался сильный хлопок, выпустив на волю гроздья салюта. В воздух один за другим взлетали десятки радужных солнц, рассыпаясь на сотни бликующих соцветий. Позабыв мимолетные обиды, Настя восторженно ахнула. Вадим притянул ее к себе и хотел поцеловать. Девушка ловко увернулась.
У кафе их уже поджидал автомобиль. Толик приветливо просигналил и осторожно тронулся с места. Высадив подругу у дома, управляющий сухо попрощался, не покидая салона. Ася так и не поняла причины перепада его настроения и проводила машину задумчивым взглядом. День пролетел незаметно и подарил ей много радостных впечатлений, отчего же тогда остался какой-то неприятный осадок? Подумать об этом можно и на досуге, решила она, забегая в полутемный подъезд.
Как водится, праздники сменились буднями. По утрам Настя по привычке отрывала листок перекидного календаря, но события в ожидании воскресенья не торопила. На рабочем месте время пролетало незаметно, а вот по вечерам бывало не по себе. Закрывая глаза, девушка прокручивала в памяти встречи с Вадимом. Раскладывая по полочкам каждую из минут романтических свиданий, она никак не могла определиться. Та яркая вспышка, которая озарила ее пару-тройку недель назад, погасла, подобно сгоревшему метеориту, оставив вместо себя горечь утраты. Казалось, что их отношения не развиваются, как, впрочем, и не сходят на «нет». От этой умеренности, будь она хоть трижды золотой серединой, веяло холодом. Вадим то ли делал вид, то ли все же проявлял активность. Но все его усилия сводились лишь к внешним эффектам. В его поступках, прежде всего, отсутствовало проявление чувств. В перерывах между встречами он не давал о себе знать, не звонил, не присылал писем или телеграмм. Казалось, что и само общение носило случайный характер, словно потребность в нем возникала в последний момент, от скуки или безделья. Сколь управляющий ни загружен работой, размышляла барышня, время на отдых, наверняка, выкраивает. Вопрос, с кем и каким образом он его проводит, оставался открытым. Столь пессимистичные размышления, на удивление, не пугали девушку, а вот сомнения с некоторых пор не покидали. Пытаясь разобраться в себе, Настя никак не могла ответить на главный вопрос, постучалась ли в ее сердце любовь? Она очарована? Без сомнения. И, как праздника в детстве, ждет встреч с Вадимом. Вот только почему-то не мучается бессонницей и лишь изредка вспоминает его в быстротечной дневной суете. В отличие от горячо любимой ею Наташи Ростовой она не считает минуты до встречи, не восторгается достоинствами избранника и главное – не строит радужных планов. Будучи чуть старше героини романа, Ася, хоть и не уступала ей в наивности, почему-то замечала недостатки поклонника, а в будущее и вовсе предпочитала не заглядывать. Впрочем, Вадим так же мало походил на князя Андрея, как она сама на юную толстовскую графиню.
Звонок городского телефона прозвучал где-то за стеллажами как раз в тот момент, когда Настя убрала в стол рабочую тетрадь. Нежный старческий голос трогательно пригласил внучку к обеду. Девушка украдкой вздохнула. «Не моего звонка ждала? – угадала ее настроение бабушка и попросила: – Поторопись, милая».
Озябшая Настя сбросила дубленку, и, потирая от холода руки, втянула в себя запах любимого борща. Заглянув в гостиную, она забыла про еду – за несколько часов отсутствия просторная комната превратилась в роскошные альпийские луга. «Бусенька, ты – волшебница?» – растерянно уточнила девушка, видя, как знакомая с детства комната стараниями неизвестного умельца превратилась в роскошную оранжерею. Воздух переполняла густая смесь цветочных ароматов. «Моей заслуги в этом нет, – открестилась Катерина Николаевна. – Привезли, велели расписаться и, между прочим, настоятельно рекомендовали выглянуть в окно». Настя сорвалась с места – на противоположной стороне улицы прямо по снегу вязью из красных гвоздик значилось ее имя. Вокруг импровизированной клумбы сосредоточенно вышагивал долговязый постовой. Неподалеку волновалась внушительная толпа зевак. «И это еще не все, – старушка протянула ей элегантно упакованную коробочку. – Передаю из рук в руки». Барышня нетерпеливо развернула упаковочную бумагу – в россыпи шоколадных сердец утопал новомодный смартфон. Старушка недовольно покачала головой:
