Смотришь больше вглубь, не вдаль.
Времечка не сбавишь бег.
Девятнадцатый наш век
На три четверти прошёл.
Жили всяко. Хорошо!
А иной раз – туговато.
Эх ты, жизнь моя, лопата!
Рылся в глине, словно крот.
Дак зато и сыт был рот.
Еросим: Все работали до поту,
Ожидаючи субботу.
Кульбач: Да, трудились, не роптали,
Хоть дырьё сто раз латали.
Что поделаешь, гроши
Не заводятся, как вши.
Хочешь сытым быть в обед,
Вся надёжа на хребет,
На старанье да на смётку.
Всем досталось по ошмётку,
А кому жирнее кус,
Не спешил нафа?брить ус.
Дело двинул расширять.
Хоть и есть чего терять,
Но без риска нет побед.
И пускай трещит хребет!
Поведёшь дела с умом,
Уж занятье не ярмом —
Смыслом жизни предстаёт.
Еросим: Всяк судьбу свою куёт.
Трудишься в свою угоду,
Обретаешь год от году,
И пускай трещит хребёт!
Курица – и та гребёт
Под себя, да для цыплят.
Кульбач: У людей поширше взгляд.
Что нас вывезло, спасло?
Кто освоил ремесло,
Уж в другое не вилял.
То сосед те подсоблял,
А в другой раз – ты ему.
Еросим: Справедливо, по уму.
Коль другому подсобил —
Тракт совместный прорубил.
Жить-то обчеством придётся.
Так до веку и ведётся:
За добро плати добром
И не прячься за бугром.
Зависть да колючий взгляд
Хуже пламени палят.
Кульбач: Всяко видеть доводилось: