Напарница вампира

Господин Доринг хмыкнул, обвёл нас с напарником взглядом… пауза сделалась томительной, когда он, наконец, произнёс, обращаясь ко мне:

– И вы, барышня, тоже этого хотите?

От неожиданности я растерялась.

– Простите?..

«Ами, ты идиотка!» – мысленно заорал вампир.

– Вы, барышня. Вы тоже нуждаетесь в нескольких днях спокойной работы?

Я вздохнула. Больше всего мне хотелось уйти, исчезнуть подальше от приехавших к Таспам «устриц» с их ненавистью к вампирам. Но… Существовало одно проклятое «но» – напарник ни за что не согласится уехать, не обыскав комнаты господина Шерена, поэтому нам не только нельзя уезжать, но и позволять Аманде отказывать жениху, ведь после этого уже он может попросту укатить, лишив нас возможности обыскать его вещи.

– Разумеется, я не хочу, чтобы… – Вампир коротко взглянул мне в глаза: «Ами!» Я смешалась и покраснела. – Прошу вас, сударь, уговорить барышню Рофан отложить вопрос о наследстве хотя бы на несколько дней.

Нотариус ещё некоторое дело изучал нас, потом коротко кивнул.

– Я согласен. Несколько дней не повредят моей клиентке, и я буду рад помочь.

Я с облегчением вздохнула.

– Могли бы и ночью принять решение, – проворчал напарник, вставая с кресла. Он подошёл ко мне и, не таясь, погладил мою шею. Руки вампира были холоднее льда. – Пойдём, Кати, не будем отнимать время господина Доринга.

– Прошу прощения, молодой человек, – привстал нотариус. – Вы оба уходите? Разве барышня не дождётся свою нанимательницу?

Руки вампира поспешно соскользнули с моей шеи на плечи, нервно сжались, вынуждая меня закусить губу.

– Дождётся, – раздражённо ответил вампир. – Нам нужно… Поговорить. Наедине. Вы можете предоставить комнату, в которой нам никто не помешает?

Я внезапно поняла, к чему клонит вампир, и невольно сжалась. Руки не-мёртвого на моих плечах то сжимались, то разжимались и мелко дрожали.

– Поговорить? – поднял брови нотариус.

– Да! – с вызовом ответил напарник. – И Кати была бы очень благодарна, если бы вы распорядились минут через пятнадцать принести ей в эту комнату горячего шоколада.

Я поспешно кивнула, подтверждая просьбу. Напарник уже не раз отпаивал меня шоколадом после своих «уроков» – говорил, это помогает, и я действительно быстро приходила в себя. Быстрее, чем после той, первой ночи…

– Вот как, – веско произнёс нотариус. Напарника уже колотило крупной дрожью, а господин Доринг молчал.

– Мы пойдём, – не выдержал вампир. – Приятно было познакомиться.

Я оглянулась назад и увидела, что лицо не-мёртвого посерело и заострилось, и он ещё больше, чем когда-либо, похож на покойника. Напарник хмыкнул, поморщился и рывком поднял меня из кресла.

– Подождите, молодой человек! – остановил нас нотариус. Вампир еле слышно застонал, крепко сжимая моё плечо. – До меня доходили некоторые слухи… Правда, я им не верил, но теперь…

– Что?! – заорал не-мёртвый, прижимая меня к себе, как будто кто-то хотел отнять. – Будете ли вы говорить, чёрт вас возьми?!

– Я правильно оцениваю ситуацию, юноша, что вы и есть тот не-умерший покойник, которого в готических романах называют вампиром? – с каким-то отстраненным интересом проговорил нотариус. Я вздрогнула. Напарник кивнул и оскалился, обнажая длинные острые клыки. – И я правильно понимаю, вы стремитесь уединиться с этой барышней, чтобы… как бы это точнее сказать?.. – пообедать?

Напарник снова кивнул, всё крепче сжимая объятья; я уже начинала задыхаться от волнения и нехватки воздуха.

– Мне очень жаль, но я не могу позволить подобного неприличия в моём доме, – как мне показалось, ханжески вздохнул нотариус. Напарник разжал руки так резко, что я с трудом сохранила равновесие. – К тому же, оказавшись под этой крышей, девушка вправе рассчитывать на моё покровительство и защиту, так что, если хотите помощи, вам не следует…

– Но она моя!.. – возмутился вампир, осёкся и продолжил более спокойно: – При всём уважении к вам, сударь, наши с Кати отношения никого, кроме нас самих не касается. И, поскольку она горячо заинтересована в восстановлении моих сил, не думаю, что ей требуется защита от меня и помощь с вашей стороны.

Я поспешила поддержать напарника – как бы мне ни было противно и страшно, согласиться всё же лучше, чем позволить обезумевшему от голода вампиру напасть на кого-то другого или упасть замертво от истощения… Я почему-то была уверена: как бы напарник ни хотел есть, он не причинит мне серьёзного вреда – а остальное неважно. Господин Доринг удивлённо поднял брови и покачал головой.

– Нет, – решительно сказал он после непродолжительного молчания. – Я не могу этого допустить. Прошу вас, сударь, покинуть мой дом и никогда больше не приходить. Барышня, я всегда буду рад вашему визиту – одной или с подругой. Попросите её, пожалуйста, подойти.

Вампир оскалился и снова схватил меня за плечо. Я невольно зажмурилась, понимая, что он уже не может сдержаться и вот сейчас…

– Ладно! – неожиданно заявил не-мёртвый. – Приятно было познакомиться! Кати, зови девчонку, я выйду через чёрный ход.

И – мысленно:

«Скажи ей, что пока пойдёшь покупать шарфики и жди меня за углом. Скорее!»

Аманда кинулась ко мне, едва я оказалась на последней ступени лестницы. Вовремя мы закончили разговор, ничего не скажешь, ещё немного – и барышня застала бы вампира в кабинете нотариуса. Причём застала бы… не в лучший момент его жизни.

– Кати, дорогая, что случилось? Куда ты пропала? Скажи мне… всё?.. С тобой всё в порядке? Что сказал господин Доринг? Почему так долго?

– Всё хорошо, барышня, – отстранила я нанимательницу. – Господин Доринг был занят, всё это время я ждала, пока он освободится. Он просил позвать вас в кабинет, сказал, что детали может обсуждать только лично. Но я поняла, что ваше дело вполне может быть счастливо разрешено. Пойдёмте, я покажу, куда идти.

– А ты со мной не пойдёшь, Кати? – по-детски уцепилась за мою руку Аманда.

– Нет, барышня, господин Доринг сам вам всё объяснит. Идите, не бойтесь, это весьма почтенный человек и достойный всяческого доверия нотариус. Ну же, не бойтесь, всё будет хорошо…

Вот так, уговаривая барышню, как нянька робкого ребёнка, я едва ли не втолкнула её в кабинет нотариуса и поспешила прочь из дома на улицу. Зов напарника в моей голове прекратился, и мне не хотелось думать, замолчал ли он, опасаясь помешать мне разговаривать с нанимательницей, или вампир уже потерял сознание.

Мои опасения развеялись сразу же, как я оказалась на улице – напарник вновь дал о себе знать.

«Пройди по улице до дома с красной черепицей и сверни в проулок. Живо!»

Я повиновалась, торопясь скорее добраться до изнывающего от голода и усталости напарника, и вскоре действительно наткнулась на него. Вампир лежал на деревянной мостовой переулка – на спине, раскинув руки в стороны, словно хотел обнять небо. Безжалостно-синее небо с золотым диском солнца…

Я бросилась к нему, упала на колени возле его головы. Как приводят в чувство не-мёртвых? Я не знала. За всё время знакомства он ни разу не назвал мне своего имени… я не могла даже позвать его, окликнуть, хоть именем вернуть к жизни. Посеревшая от голода кожа резко обтягивала скулы, черты лица заострились ещё больше – а, может, это казалось под откровенным светом дневного светила. Вампир не дышал, широко открытые глаза бездумно смотрели перед собой. Я осторожно потрясла его за плечо, шлёпнула по щеке, дёрнула за руку.

«Ами… – Далёкий-предалёкий шёпот уже не причинял боли. – Ами, глупая ты девочка, не безумствуй. Я голоден, моя дорогая, я схожу с ума. Я не могу… у меня нет сил… Нет сил!.. Ни на что. Ами… ты должна… сама… – Внезапно его голос в моей голове сделался громче, резче и злее: – Помоги же мне! Не сиди здесь, как круглая дура!»

Тёмные глаза вампира с определённостью остановились на мне, сухая костистая рука дёрнулась и схватила меня за плечо. Испуганная и одновременно тронутая его беспомощностью, я сама рванула крючки воротника, стянула с шеи косынку и наклонилась ближе к напарнику – к его лицу, к губам, к зубам, туда, куда слабо толкала меня его обычно такая сильная рука.

«Хорошая девочка» – слабо усмехнулся вампир, приподнялся на локте и впился зубами мне в шею. Не удержавшись, я закричала от боли, только сейчас поняв значение ставшей привычной пелены в сознании, которая всегда появлялась перед укусом. Не-мёртвые избавляли свои жертвы от боли – своеобразный акт милосердия со стороны не знающих жалости существ. А тут… он не мог, у него не хватало сил – вот что напарник пытался мне объяснить! Ужас и боль охватили меня, я рванулась назад, но уже окрепший вампир властно прижал меня к себе, взглядом лишая возможности пошевелиться. Красная пелена запоздало окутала глаза, заслоняя от меня мир с его страданиями… Ещё несколько мгновений я понимала, что лежу на мостовой возле вампира, положив голову ему на грудь, а после всё скрылось в милосердном алом тумане…

Сквозь него ко мне пробились голоса, крики, просьбы помочь, позаботиться… когда я сумела открыть глаза, я лежала на диване в смутно знакомой комнате, а возле меня сидела Аманда и горько плакала от жалости и чувства вины. Я достаточно выучила нанимательницу, чтобы точно разбираться в её настроениях… вот только никак не понимала, в чём барышня себя винит. Это почему-то казалось важным, но сосредоточиться не получалось… вяло улыбнувшись Аманде, я провалилась в целительный сон.

В переулке нас никто не видел – туда не выходили двери, а немногочисленные окна были наглухо заколочены. Вдосталь напившись моей крови, вампир быстро, но тщательно застегнул воротник, повязал на место косынку, а после отнёс ко входу в переулок и уложил на мостовую так, будто я только что потеряла сознание. После чего крикнул: «Помогите, барышне плохо» и скрылся так быстро, что после его не могли ни найти, ни вспомнить, кто вообще кричал. Как уличные зеваки и доброхоты догадались отнести меня именно в дом господина Доринга, осталось загадкой. Спешно приглашённый аптекарь внезапный обморок приписал солнечному удару и, посоветовав меня не трогать денька два, держать в темноте и давать укрепляющие напитки, удалился. Его визит оплатил господин Доринг, причём нотариус категорически отказался от попыток Аманды внести свою лепту. Барышня не решилась бросить одну больную подругу в чужом доме, и к кучеру в «Весёлого пропойцу» отправили слугу с запиской для родных, а мы остались в К***. Отдыхать и набираться сил – для меня, ухаживать за больной и обсуждать завещание – для Аманды. Вот и всё, что я знаю о своей болезни – что-то рассказала барышня, что-то пояснил вампир, начавший говорить со мной через два дня после укуса. Что об этом думали Таспы, Аманда от меня скрывала, а напарник не считал нужным разузнавать. Оправлялась я довольно долго – вампир по его собственному признанию «немного пожадничал, очень уж плохо себя чувствовал», и только на третий день Аманда позволила мне принимать посетителей, но ещё не позволила вставать.

Посещать меня, естественно, желающих не было. Вампир несколько раз разговаривал со мной мысленно, даже не пытаясь разбудить, просто во сне, а родных и друзей у меня не было – кроме барышни, которая на самом деле выказала себя моим искренним другом. Мне стало неловко из-за того, как я её обманывала всё это время.