Этернум

Воцарившаяся на звездолете блаженная тишина оказалась для меня полной неожиданностью, и я отказывалась верить своим ушам, наконец-то получившим возможность отдохнуть от непрерывных воплей сирены. Голосовое оповещение тоже внезапно умолкло, и несмотря на то, что еще недавно я страстно жаждала прекратить терзающую слух какофонию, сейчас мне стало откровенно не по себе, и я всерьез вознамерилась вернуть всё, как было, однако, быстро одумалась. Не спорю, корабельная тревога держала меня в тонусе и не позволяла расслабиться, но помимо всего вышеперечисленного мне было жизненно необходимо хоть немного поберечь нервы, а вокруг и без ревущих сирен с избытком хватало стресс-факторов. Обратный отчет я запустила на коммуникаторе, и в безумно раздражающих напоминаниях о крайней ограниченности временных ресурсов принципиально не нуждалась, а вот отвлекающее влияние постоянного звукового сопровождения было совершенно налицо, поэтому я инстинктивно стремилась от него избавиться. Правда, малейшие гарантии, что наряду с пресловутой сиреной в результате моих действий не отключилось что-нибудь более значимое, у меня отсутствовали, но тут уж, как говорится, лес рубят-щепки летят, так что едем дальше, только уже в спокойной обстановке.

На самом деле ни о каком олимпийском спокойствии не могло идти и речи, и я это прекрасно понимала, но заботу о душевном равновесии, я так и быть, решила доверить профессиональному психотерапевту, если, конечно, мне было суждено дожить до встречи с оным. Мне бы опять фонарик не уронить и провода не перепутать, которые, между прочим, еще перебирать и перебирать, а отведенные на это сроки уже не просто поджимают, а вот-вот истекут. К попытке номер два я приступила вообще без подготовки, и даже слегка разочаровалась, когда ничего не произошло и происходить, по всем признакам, не планировало. С прожектором в зубах сильно не разгуляешься, так что грязно ругалась я про себя и скорее по инерции – вроде как практической пользы ноль, зато пар выпускаешь. С одной стороны, это, возможно, и хорошо, что связи нет, и я не засоряю эфир площадной бранью, а с другой – совет от коммандера Рэнда мне бы совсем не повредил, потому что сомнительная эффективность «метода тыка» устраивала меня всё меньше.

Не успела я взяться за третий кабель, как вдруг кожей почувствовала непонятное шевеление за спиной. Дрожь пробрала меня до мозга костей, и я уже приготовилась к вероломному нападению со спины. Воображение не замедлило подкинуть мне красочный образ жуткой твари, бесшумно подкравшейся сзади, пока я была занята техническими головоломками, и теперь норовящей ухватить меня за шкирку и с аппетитом сожрать на ужин, весело похрустывая косточками. Развернуться и посмотреть, что за чудовище угрожает моей личной безопасности, а в идеале еще бы и вытащить бластер и сходу ударить по этой гадине направленным лучом, я была физически не в состоянии – узкое пространство под панелью не было рассчитано на маневры, да и рук у меня в совокупности имелось всего две, о чем я сегодня искренне сожалела уже во второй раз. Из-за чертова фонарика я даже заорать от ужаса не могла, и пару секунд сидела ни жива, ни мертва, вся покрывшись ледяным потом, а затем вспомнила, что у меня есть проблемы многократно поважней, чем всякие там призраки, и без колебаний потянула злосчастный провод. Кто бы не оккупировал инженерный отсек, прямой агрессии это незримое существо не проявляло, и если меня до сих пор не съели с потрохами, единственно верной реакций на такое положение вещей должен был стать приступ ликования.

Но через считаный миг меня вновь заколотило от страха, и я почти растеряла остатки адекватности, когда звездолет опять тряхнуло. Меня и раньше одолевали подозрения, что источник наших бед с большой долей вероятности находится не внутри звездолета, а, наоборот, снаружи, и если перезагрузка бортового компьютера поможет восстановить работу внешних сенсоров, нам будет не избежать «открытий чудных», но покуда «Этернум» был слеп и глух, мои догадки не подтверждались ничем, кроме интуиции, которую, как известно, к делу не пришьешь. Я вся съёжилась в преддверии повторного толчка, но вопреки моим опасениям, продолжения не последовало. Интересно, как там старпом… Уже успел раскаяться в своем опрометчивом решении или по-прежнему надеется, что я успешно справлюсь с форс-мажорами и в лучших традициях супергероев спасу корабль? Ну, а до тех пор моя главная суперспособность заключалась лишь в том, что я совершенно непостижимым образом сохранила прожектор, хотя все предпосылки к его утрате у меня были в наличии.

Я точно не знала, есть ли связь между моими действиями и очередной порцией кошмаров, но как бы там ни было, ситуация неумолимо обострялась, и у меня даже возникло спонтанное предположение, что вся эта мистика является проекцией моего бесконтрольного ужаса перед ледяным дыханием смерти – мало ли чего мне могло в темноте померещиться, а в таких экстремальных условиях от галлюцинаций никто не застрахован, и далеко не факт, что от перенапряжения моя измочаленная психика не выкидывает умопомрачительные финты. На мой несчастный мозг за минувшие несколько часов свалилась такая нагрузка, каковой он не испытывал за все предыдущие тридцать лет, и своего рода защитная реакция, похоже, была призвана спасти меня от выгорания. Если бы в инженерном отсеке и вправду обитали некие враждебные силы, они вряд ли снизошли бы до детской игры в прятки и уже давно проявили бы свой крутой нрав, доведя меня до обморока, а тем неприятным обстоятельством, что у меня периодически вставали дыбом волосы, я скорее всего была обязана чересчур разбушевавшейся фантазии. Но как бы не импонировала мне версия о полной иллюзорности отдельных элементов событийного ряда, в глубине души я сознавала, что суровая реальность гораздо страшнее самых диких измышлений, и прятать голову в песок – это совсем не выход.

Складывалось впечатление, что выхода не было вообще, как, впрочем, и времени. Зато были еще целых четыре нетронутых кабеля и весьма невнятные перспективы в поисках резервного аккумулятора, к которому один из этих кабелей требовалось подсоединить. Как мне осилить такой объем задач за двенадцать с половиной минут, я и ведать не ведала, и на мгновение мне захотелось забиться в укромный уголок под панелью и смиренно ждать финала в позе эмбриона, но громкий звук неясного происхождения, раздавшийся сразу после того, как я ухватилась за кабель, резко вывел меня из апатии.

ГЛАВА XVIII

Ощущение было такое, словно где-то совсем рядом с грохотом упал громоздкий, тяжеловесный предмет, и я даже предположить боялась, что бы это могло быть, так как ото всех без исключения вариантов меня автоматически пробирала дрожь. Около полминуты я потеряла, настороженно вслушиваясь в тишину, но больше ничего подозрительного мои навострившиеся ушки не уловили, и я закономерно рассудила, что если в результате недавнего происшествия у меня и образовалась дополнительная проблема, то первостепенной важности она уж точно не имела, а значит, и отвлекаться на нее в сущности не было нужды. Но продолжать свои опасные эксперименты мне становилось всё страшнее, да и в голову настойчиво лезли не самые позитивные мысли, которые хоть и подвергались с моей стороны безжалостным гонениям, но тем не менее умудрялись легко просачиваться сквозь хлипкие, ненадежные заслоны и регулярно отравляли разум своим тлетворным влиянием. Все-таки у сирены присутствовало одно неоспоримое достоинство – ее вой прекрасно заглушал и необъяснимые звуки, и внутренний голос, а сейчас именно эта «сладкая парочка» изрядно мешала мне достичь максимального уровня концентрации.

Несмотря на то, что мощностью прожектор обладал приличной, свет бликовал и дергался, и от этого постоянного мельтешения у меня начало рябить в глазах. Аварийные бригады экипировались налобными фонариками, но я вынуждена была обходиться подручными средствами, не слишком приспособленными для подобных манипуляций, а в невесомости полное отсутствие возможности зафиксировать прожектор в статичном положении причиняло меня особенно явное неудобство. Наступал переломный момент, а без освещения я бы неминуемо лишилась даже тех мизерных шансов, что по-прежнему вселяли в меня определенный оптимизм. Ползать на четвереньках с прожектором в зубах и при нормальной-то гравитации было тем еще удовольствием, а когда над тобой довлеет угроза взмыть под потолок, и вовсе становится весело вдвойне –необходимость во что-то упереться загнала меня под панель, и если бы всех претендентов на службу в Космофлоте тщательнейшим образом не проверяли на клаустрофобию, я бы тут бурной деятельности не развивала. Жаль только, практической пользы от моих судорожных попыток пока не наблюдалось, а вот вреда…

Угробить пищевой агрегат в мои планы, естественно, не входило, но шутки с электричеством еще никого не доводили до добра. Издевательство над управляющей консолью не прошло даром, и когда моих ноздрей коснулся запах пригоревшего кофе, а по инженерному отсеку поплыли экзотические ароматы высокой кухни, я поняла, что данный провод можно было и не трогать. Но возвращать кабель на место я не рискнула – мало ли чего там перемкнуло, как бы хуже не вышло. Не знаю, что за сбой произошел в электронных мозгах, но судя по всему, агрегат безостановочно выплевывал из своего чрева гастрономические шедевры вкупе с соответствующей посудой. Продукты было, конечно, жалко, но идеи, как заставить «горшочек» больше не варить, меня не посещали, и я уже собиралась смириться с неизбежным злом, когда меня внезапно осенило. Агрегат продолжал функционировать с конвейерной производительностью даже невзирая на принудительное отключение от источника питания, и пусть вследствие устроенного мною акта вандализма в его программе что-то серьезно нарушилось, свое целевое назначение он по-прежнему выполнял в полной мере. Получалось, что создатели этого чуда техники оснастили свое детище встроенным аккумулятором, успешно обеспечивающим пищевому агрегату бесперебойную подачу электроэнергии. Я чувствовала, что только что совершила грандиозный прорыв, и мое открытие несет в себе сакральный смысл, но бардак в голове не позволял мне конкретно сформулировать истинную суть снизошедшего на меня озарения. Преотвратительное, между прочим, ощущение –теперь-то ты вроде бы точно знаешь, что делать дальше, но при этом тупо сидишь и пытаешься поймать за тоненький хвостик стремительно ускользающую нить, будто у тебя есть огромная куча времени на раздумья.

Я несколько раз вдохнула и выдохнула, но слабая надежда на то, что в результате у меня усилится кровоток в сосудах, и я начну хоть немного соображать, не оправдалась даже частично. Воображение услужливо подкидывало живописные виды летающей по всему помещению еды, и я зачем-то вспомнила старую историю, которою еще в бытность мою курсантом Академии рассказывал нам один из преподавателей. В начале двадцать первого века, когда об искусственной гравитации можно было только мечтать, группа космонавтом на орбитальной станции отмечала один из национальных праздников крайне неаккуратным поеданием овсяного печенья с изюмом, в ходе чего сопровождающие дружную трапезу крошки массово забились в воздухоочиститель и на станции пришлось проводить внеочередной вакуумный клининг. Не уверена, что в нашу прогрессивную эпоху кому-то вообще взбрело бы на ум предаваться чревоугодию в невесомости, да и нынешние фильтры были спроектированы иначе, но я уже ничему толком не удивлялась… Исход этой откровенно нестандартной ситуации напрямую зависел от того, надолго пищевому агрегату хватит заряда аккумулятора, и, кажется благодаря краткому экскурсу в далекое прошлое космической отрасли, в моем спутанном сознании наконец-то возникли первые проблески здравомыслия.

До сего момента я упорно искала ключ, а надо было уделить внимание поиску замочной скважины. Раз уж даже пищевой агрегат оборудовался автономным источником питания, причем, если судить по количеству извергаемого продовольствия, довольно приличной мощности, то стратегически важная консоль непременно должна была быть застрахована от энергетического коллапса. Вопрос состоял в другом – какого черта эта капризная железяка, нашпигованная самым передовым софтом в Галактике, отказалась работать от родного аккумулятора, и что от меня требовалась, дабы изменить весьма плачевное положение вещей? Но что хуже всего – шараду следовало разгадать немедленно, потому что моя задача не сводилось лишь к запуску интерфейса. До того, как на «Этернуме» отрубится система жизнеобеспечения, надо было еще разобраться с параметрами преобразователя, а это, извините меня, тоже не раз плюнуть. Я бросила взгляд на тускло мерцающий экран коммуникатора, и увиденные там цифры меня ничуть порадовали. Ладно, выдерну оставшийся кабель, и если мир не рухнет в одночасье, то была не была – рискну по-крупному.

Спина и плечи затекли почти до онемения, а от плывущих по инженерному отсеку запахов меня вновь затошнило. Сердце болезненно екало, глаза слезились, а практически любое движение вызывало нестерпимые рвотные спазмы. Все тело обмякло и стало ватным, как у тряпичной куклы, и я почувствовала себя еще более неповоротливой, чем обычно, а последний кабель, словно назло, располагался в труднодоступном углу. Щелкнули шейные позвонки, и я все-таки сумела дотянуться до провода, чтобы затем с ненавистью выкорчевать его из разъема.

ГЛАВА XIX

Естественно, я была заранее готова, что сейчас вдруг «раздастся гром небесный», и на несколько секунд застыв в неподвижном ожидании, даже на всякий случай закрыла глаза в преддверии разрушительного хаоса, однако, вопреки моему апокалиптическому настрою конец света так и не наступил, по крайней мере никаких признаков такового я упорно не ощущала. Хорошо это было или плохо я пока не определилась – отложенная реакция на мое вмешательство могла проявиться в любой момент, причем, я не исключала вероятности, что очевидные предвестники катастрофы по-прежнему остаются незамеченными лишь по причине отсутствия у меня достаточного опыта в подобных ситуациях. Вот только страх и не думал отступать, а слегка притихшая было интуиция вновь активизировала попытки достучаться до моего разума, безнадежного закостеневшего в шаблонах трафаретного мышления. Я окинула взглядом развороченные гнезда, нечеловеческим усилием переборола желание почесать в затылке, и вынуждена была с ужасом признать, что до сего момента я с патологическим упрямством шла по ложному пути, а теперь, когда у меня в запасе осталось меньше десяти минут, мне нужно было побить мировые рекорды скорости и фактически совершить невозможное. Но даже если у меня получится осуществить задуманное, вполне могло статься, что я опять допустила промашку, шанса исправить которую мне уже точно не представиться в силу фатальной ограниченности временного ресурса.

Вместе с тем, во всем имелись свои неотъемлемые плюсы – как только до меня дошло, что затея с переподключением управляющей консоли на резервный источник питания изначально была не то чтобы совсем несостоятельной, но, скажем так, чересчур смелой для моего низкого уровня технической грамотности, в мозгах сразу прояснилось, и впереди забрезжил слабый лучик света. Со старческим кряхтением я осторожно выползла из своего укрытия и, крепко держась за угол панели, мельком огляделась по сторонам. Если не брать в расчет, что пищевой агрегат продолжал молотить без остановки, а в воздухе медленно проплывали столовые приборы и собравшиеся в разноцветные шарики напитки, обстановка показалась мне подозрительно спокойной, но в слепых зонах, коим в инженерном отсеке не было числа, теоретически мог твориться какой угодно беспредел. Да ну и пусть себя творится на здоровье, у меня были дела стократ поважнее.

Я обогнула блестящий металлический корпус панели, вплотную подплыла к задней стенке и буквально обомлела от представшей моему взору картины. Крупная вмятина на сверкающей гладкой поверхности красноречиво свидетельствовала о том, что защитная крышка, выполненная кстати говоря, из ударопрочного материала, подверглась механическому воздействию, в результате чего по неудачному стечению обстоятельств пострадал как раз встроенный накопитель энергии. Пищевому агрегату в этом плане повезло намного больше, а вот несчастной консоли досталось от души, но во мне продолжала теплиться надежда, что самого аккумулятора повреждение не коснулось, и корень зла кроется, например, в отсоединившихся контактах. Вот только снять заглушку и воочию убедиться в правильности своей догадки предсказуемо оказалось задачкой не из легких, а принимая во внимание, что мне было нечего использовать в качестве отмычки, на меня лавиной нахлынуло жуткое чувство беспомощности, на удивление быстро сменившееся напряженной работой серого вещества.

Я летела через инженерный отсек, как космический корабль сквозь астероидное поле, только вместо астероидов я то и дело норовила столкнуться с произведением кулинарного искусства. Я виртуозно огибала препятствия и целевого пункта назначения достигла без эпизодов производственного травматизма, хотя один раз мне в лоб едва не зарядило ярко-зеленым пупырчатым фруктом (или все-таки овощем), на Земле явно не произрастающим. Для того чтобы обзавестись жизненно необходимым мне сейчас мультитулом, я вынуждена была бессовестно ограбить юного энсина-аргианина, вероломно застигнутого аномалией точно в процессе технического обслуживания инженерного оборудования. С этим парнишкой мы прибыли на «Этернум» одним шаттлом –вчерашний кадет, с детства влюбленный в космос и запомнившийся мне наивно-удивленным выражением, не сходящим с покрытого рельефными чешуйками лица. В соответствии с давней традицией наставничества энсина сразу взял под опеку лейтенант Ичир, и на протяжении всей миссии помогал своему подопечному освоиться на новом месте службы. Судя по тому, что под конец нашего путешествия главный инженер уже без сомнений допускал молодого аргианина к работе с серьезными приборами, усилия Ичира не пропали всуе, и парень не просто влился в коллектив, но и постепенно завоевывал авторитет в команде. Впрочем, и после четырех месяцев на корабле энсин всё так же выглядел «очарованным странником» с мечтательной поволокой в янтарно-желтых глазах и восторженным отношением к обыденным вещам, и даже будучи в бессознательном состоянии сохранял эту трогательную свежесть чувств, непостижимым образом запечатленную в его расслабленных чертах. Но в нынешнем цейтноте мне было совсем не до лирики, и я обшаривала погруженного в оцепенение техника со сноровкой опытного грабителя, пока не обнаружила закрепленную на поясе сумку с инструментом. Мысленно принеся энсину свои глубочайшие извинения и недобрым словом помянув чертову невесомость, значительно осложнявшую практическое осуществление моих преступных намерений, я не стала размениваться по мелочам и заграбастала всю сумку разом, хотя изначально планировала скромно ограничиться лишь мультитулом, а затем уперлась ногой в стену, оттолкнулась и, влекомая ускорением, устремилась обратно к управляющей консоли.

В иных обстоятельствах использование маневра уклонения среди продуктов питания можно было назвать достаточно забавным занятием, но когда от твоей расторопности зависит судьба экипажа, а ты думаешь только о том, как бы не врезаться в летящую встречным курсом индюшачью голень, желание разнести пищевой агрегат в мелкую щепу возникало автоматически. Неконтролируемый выброс продовольствия прекратился столь же резко, как и стартовал, но и за краткий период своей безостановочной деятельности агрегат устроил в инженерном отсеке настоящий бардак – вид парящего в воздухе натюрморта безусловно впечатлял, но я находилась не в том настроении, чтобы по достоинству оценить эту завораживающую картину, да и времени на праздное созерцание подобных зрелищ у меня совершенно не было.

Несмотря на отсутствие света, гравитации и веры в успех, задняя крышка снялась сравнительно легко. Реквизированный у техника мультитул отлично справился с поставленной задачей, и, притом, что я даже не рассчитывала на такую удачу, все восемь крепежных болтов отвернулись, как миленькие. Правда, и крышка, и болты мгновенно взмыли ввысь, да там благополучно и повисли, но меня это мало заботило. Гораздо больше я переживала, что снова ошиблась в своих догадках, и не просто зря раскурочила корпус панели, а вхолостую растратила единственную возможность спасти «Этернум». Но, кажется, мне сегодня наконец-то улыбнулась Фортуна, и если в сумке нагло обчищенного мной аргианина еще и найдется нужный инструмент, а я смогу уложиться в оставшиеся минуты, шансы восстановить питание консоли нулевыми уже не назовешь.

ГЛАВА XX

На дисплей коммуникатора я старалась лишний раз не смотреть, но неумолимо тающие цифры и без того стояли у меня перед глазами ярчайшим напоминанием о грядущей катастрофе. Лезть в самое сердце консоли, не обладая даже сотой долей специальных познаний, требуемых для выполнения столь ответственного задания, было не просто рискованным поступком, а я бы сказала, верхом безрассудства, но я предпочитала сожалеть о содеянном, чем горько оплакивать бездарно растранжиренные возможности. Да и что греха таить, если операция завершится грандиозным провалом, в моем отношении и вовсе сработает принцип «мертвые сраму не имут», а значит, волновать меня сейчас должны были исключительно текущие события – по крайней мере до тех пор, пока будущее не перестанет являть собой абстрактную категорию.

Под защитной крышкой скрывался ночной кошмар рядового юзера, сроду не задававшегося сакральным для пытливых умов вопросом «А как всё устроено?». Нет, в первом приближении я конечно представляла, из чего состоит начинка среднестатистического компьютера, но этой базовой информации не хватало даже для того, чтобы без запинки перечислить основные компоненты «электронного мозга». Микросхемы, платы, шлейфы, кристаллы памяти – меня невольно бросило в ледяной пот от предательской мысли, что своими кривыми ручонками я скорее всего окончательно доломаю многострадальную консоль, и мой путь земной на том в итоге и прервется, однако мне вновь удалось справиться с приступом отчаяния, после чего я внезапно почувствовала небывалый всплеск энергии, в которой я так нуждалась в эти страшные мгновения. Оставалось лишь направить этот неожиданный прилив душевных сил в правильное русло, а принимая во внимание, что ничего, кроме ужаса, бесстыдно обнажившиеся внутренности управляющей консоли у меня сейчас не вызывали, для меня было особенно важно не скатиться в панику. Меня по-прежнему обуревал животный страх, но я прекрасно понимала, что дрожащими пальцами больших делов не наворотишь, а в моей ситуации даже один невыверенный шаг мог свести на нет все предыдущие достижения, между, прочим, тоже не с неба свалившиеся и добытые пусть, возможно, и не кровью и потом, но тем не менее достаточно дорогой ценой.

Если бы у меня было чуть больше времени спокойно просветить прожектором каждую деталь и обдуманно прийти к оптимальному решению, я бы так не дергалась, но система жизнеобеспечения звездолета, образно говоря, держалась на честном слове, то бишь на аварийном генераторе, и функционировать ей оставалось считаные минуты. Не стану лукавить, я до последнего опасалась, что банально не узнаю аккумулятор «в лицо» – как в реальности выглядит источник питания я могла лишь догадываться, и потому вынуждена была всецело положиться на плодотворный тандем интуиции и ассоциативного мышления. Проклятая невесомость, тьма тьмущая вокруг и неожиданно обострившееся чувство, будто за мной кто-то пристально наблюдает, угрожали вывести меня из равновесия, но я, похоже, вошла в раж и более не намерена была отвлекаться на рефлексию.

Сумка техника была доверху набита инструментом, но знакомых предметов в этом обширном наборе обнаружилась от силы треть. Я лихорадочно искала нечто вроде универсального индикатора, определяющего место разрыва цепи, и чуть было не издала торжествующий клич, когда почти сразу же наткнулась на таковой. К счастью, я успела сообразить, что мое ликование чревато потерей зажатого в зубах фонарика, и предотвратила намечавшийся взрыв позитивных эмоций, но энтузиазма у меня всё равно прибавилось в разы. Еще бы циферки на дисплее ненадолго остановили свой бег, дав мне разобраться, что тут к чему, вот тогда вообще была бы сущая благодать, но о таком раздолье я даже и мечтать не осмеливалась. А мечтала я преимущественно о том, чтобы капризная удача от меня и впредь не отвернулась, а «прозвон» соединения принес если не мгновенные, то хотя бы относительно быстрые результаты.

Я сознательно гнала прочь одолевающие меня сомнения и каленым железом выжигала страх ошибиться, но полностью избавиться от дрожи в поджилках мне так и не удалось. Зато пальцы прекратили мелко трястись, а индикатор лег в ладонь, как влитой. Посмотрев на таймер, я освежила в памяти пару особенно заковыристых лебарских ругательств из богатого арсенала нашего инструктора по огневой подготовке, и решительно взялась за дело. Спинным мозгом я непрерывно ощущала на себе чужой взгляд, и меня периодически охватывало желание резко обернуться и выяснить, наконец, кто или что затаилось во мраке, но с другой стороны, как говорится, меньше знаешь, крепче спишь, а нервишки у меня и так давно уже были ни к черту.

Повреждение выявилось настолько быстро, что поначалу я отказывалась верить собственным глазам и ушам. Индикатор тревожно запищал и вспыхнул красными огоньками практически в тот же миг, как только я торопливо приступила к реализации очередного безумного плана. Боясь спугнуть нежданное везение, я едва не впала в ступор, а затем на меня накатила новая волна ужаса. Да, я нашла проблемный участок, но теперь мне предстояло справиться с куда более творческой задачей, а именно устранить разрыв с помощью подручных средств из сумки подло обчищенного мною энсина, который с такими пустяковыми неполадками, вероятно, разбирался, что называется, шутя. Но я даже не знала, каким конкретно инструментом мне надлежит воспользоваться, а основательно поразмыслить на эту актуальнейшую тему я при любом раскладе не успевала. Дружба с логикой у меня сегодня тоже упорно не вырисовывалась, поэтому вся надежда была на пресловутое шестое чувство, имевшее пакостное свойство периодически вводить меня в заблуждение. Неохотно смирившись, что действовать придется наобум, я решила не изобретать велосипед, а схватила мультитул и принялась лихорадочно переключать режим за режимом в расчете наткнуться на нужную мне функцию. Простейшая по сути своей операция по идее и выполняться должна была просто, а с нынешним развитием науки и техники – еще и моментально. В противном случае чем мы отличаемся от наших далеких предков, если опираться на исторические хроники, великолепно обходившихся электрическим паяльником и обо всяких там лазерных лучах и иже с ними даже слыхом не слыхивавших?

Складывалось впечатление, что безжалостное время в разы увеличило темп и теперь неслось с крейсерской скоростью, а часики тикали прямо у меня в голове. Назойливый стук в висках плохо способствовал концентрации, и у меня бы непременно опустились руки после череды нерезультативных попыток, но внутреннее чутье меня не подвело, и когда я уже собиралась в ярости бросить мультитул оземь и обреченно покориться злому року, судьба вдруг решила надо мной смилостивиться. Наверное, мой последний шанс равнялся одному на миллион, но сейчас и это было немало.

ГЛАВА XXI

Только теперь я в полной мере поняла, как ощущали себя первые космонавты, вынужденные заниматься починкой вышедшего из строя оборудования мало того, что в условиях невесомости, так еще и с применением неудобного, примитивного, и зачастую весьма сложного в использовании набора инструментов. И ничего, кстати, не жаловались, а современные неженки вроде меня любимой чуть что и сразу норовят разныться, хотя запрограммированный на выполнение широкого многообразия операций мультитул всю работу в общем-то делает сам, причем, как и любая умная автоматика, делает достаточно быстро и качественно, а самое главное, уверенно. От меня требовалось только поднести настроенный мультитул к поврежденному участку цепи и терпеливо дождаться, пока тонкий, тщательно подобранный по всем критериям лазерный луч с филигранной точностью не восстановит соединение. Цветные огоньки кокетливо перемигивались между собой, и мне начинало казаться, что этот «обмен любезностями» продолжается целую вечность, и если в ближайшие секунды управляющая консоль не запустится, я банально не успею выставить необходимые параметры преобразователя. Обратный отсчет приблизился к критической отметке в три с половиной минуты до отключения резервного питания, и у меня сердце выпрыгивало из груди, а когда мультитул внезапно прекратил моргать и озарился зеленым свечением, я непроизвольно задохнулась от волнения. Под панелью что-то громко щелкнуло, затем вдруг истошно завопила безмолвствовавшая прежде сирена, а через мгновение снова активировалась голосовое оповещение, и по кораблю разнесся синтетический голос, уже не просто предупреждающий об аварийной ситуации на борту, а настойчиво призывающий членов экипажа немедленно эвакуироваться со звездолета.

Дальнейшие события я воспринимала, будто в тумане, однако, мои действия, как ни странно, были на удивление четкими и осмысленными. Я обогнула по касательной так и оставшийся без задней стенки корпус, до упора вдавила физические кнопки на лицевой стороне консоли и уже собралась открыть основное меню при помощи голографического дисплея, но не иначе как по закону подлости столкнулась с непреодолимым препятствием в аккурат на финишной прямой. Обиднее всего было то, что я, как выяснилось, совершенно не ошиблась в своих подозрениях касательно истинных причин резкого прекращения подачи энергии на управляющую консоль, и как только проблема была устранена, система успешно заработала от аккумулятора. И всё бы замечательно, вон, даже трехмерное изображение эмблемы Космофлота на месте, но лучше всего текущую обстановку характеризовала старая земная пословица «Близок локоть, да не укусишь». Для того чтобы получить доступ к меню параметров необходимо было в первую очередь авторизоваться посредством ввода соответствующего кода, чего мой уровень допуска, к сожалению, не позволял. То есть фактически я сотворила маленькое чудо, вот этими самыми руками вернув в строй высокотехнологичное инженерное оборудование, но повода трубить в фанфары у меня так и не возникло. В бешеной спешке я не учла наличие стандартного протокола безопасности, призванного оградить стратегические объекты «Этернума» надежным забором от внешнего вторжения, и предсказуемо напоролась на неприступную крепость, проникнуть в которую смог бы разве что гениальный хакер, но и то я сомневалась в существовании уникумов вселенной, способных за минуту взломать программное обеспечение, тоже не на коленке писаное.

Это был конец! Печальный и бесславный итог моей жизни, и как бы я не трепыхалась, как бы не билась в попытке предотвратить неизбежное, становилось всё очевиднее, что мои усилия пропали всуе. Я винила в случившемся лишь себя одну, хотя, наверное, при желании могла бы списать трагедию на недосмотр коммандера Рэнда, при обходе инженерного отсека не заметившего роковой вмятины на корпусе панели, или вообще разразиться проклятиями в адрес жестокого фатума. Но какое значение имел этот запоздалый поиск козла отпущения, если смерть никого не разделяла на правых и виноватых?

Перед лицом скорой гибели мне вдруг подумалось, что до того момента, как мы со старпомом дружно развили бурную деятельность, на «Этернуме» всё было не настолько и плохо. Да, команда массово погрузилась в беспробудный сон, но все до единого были целы и невредимы. Признаки угрозы отсутствовали как таковые, дышалось на корабле легко и свободно, даже пищевой агрегат не капризничал, а спокойно выдавал кофе с сэндвичами. Неужели Рэнд не понимал, что жесткий сброс бортового компьютера может привести к необратимым последствиям?

Я была знакома с ригорцем от силы четыре месяца, но среди «старожилов» «Этернума», годами служивших на звездолете, старпом прослыл образцом осторожности, на взгляд отдельных членов экипажа, порой даже чрезмерной, и склонности к необоснованному риску отродясь не демонстрировал. Даже капитан периодически позволял себе вольную трактовку положений Устава, но коммандер Рэнд на моей памяти никогда не отступал от правил, проявляя поразительную принципиальность во всем, что так или иначе касалось соблюдения инструкций. Мне было, черт возьми, прекрасно известно, что нынешнее поведение старпома категорически шло вразрез с Уставом, и еще там, на мостике, я понимала, на какое безумие мы собираемся пойти, но повлиять на решение Рэнда толком и не стремилась. Напротив, после кратких возражений, я поддержала старпома не словом, а делом, и вот, пожалуйста, настал час расплаты.

Что я могла исправить за полторы минуты? Ни-че-го. Быть может, это было чисто субъективное ощущение, но, по-моему, сирена перешла в ультразвуковой диапазон, и я ставила на то, что свою мучительную гибель я встречу с лопнувшими барабанными перепонками.

–Жизнеобеспечение отключится через одну минуту двадцать секунд, – неслось из динамиков с постоянно сокращающимся интервалом, – всему экипажу немедленно покинуть корабль.

–Введите код авторизации! – монотонно вторила управляющая консоль.

–Жизнеобеспечение отключится через одну минуту десять секунд. Всему экипажу немедленно покинуть корабль.

–Введите код авторизации!

–Жизнеобеспечение отключится через одну минуту пять секунд. Всему экипажу немедленно покинуть корабль.

–Введите код авторизации!

–Иди ты к черту со своим кодом! – с ненавистью запустила в голограмму фонариком я.

–Жизнеобеспечение отключится через одну минуту. Всему экипажу немедленно покинуть корабль.

–Да заткнись ты уже! –соревнуясь в громкости с сиреной, истерично выкрикнула я.

–Введите код авторизации!

–И ты заткнись, нет у меня никакого кода! – в ярости завопила я, и из глаз у меня фонтаном брызнули слезы, буквально сразу же образовавшие прозрачный шар, – нет, слышишь?

–Жизнеобеспечение отключится через пятьдесят пять секунд. Всему экипажу немедленно покинуть корабль.

–Введите код авторизации!

–Да заткнись ты наконец! – я уже приготовилась зашвырнуть в голодисплей еще и мультитул, но осуществить свое намерение не успела.

–Код авторизации «Рэнд, два, Бета, восемь, Сигма, четыре, ноль», – внезапно лязгнули ржавые листы железа, и на этот душераздирающий скрежет моментально откликнулась управляющая консоль: