Любой ценой. Том I

–А с чего мне врать? – безнадежно запутался в хитросплетении моей непостижимой логики Агапов, – до мы весны мы с тобой вряд ли встретимся. Мне предстоят усиленные тренировки, почти всё время я буду находиться в лагере. Я даже свою семью перевожу в Штаты, потому что иначе я скоро забуду, как выглядят мои дети. Реванш с «Эль Гато» должен состояться в начале мая, это моя главная цель, и я больше ни на что не буду распыляться. На этой неделе я планирую завершить дела в столице и не возвращаться сюда до лета. Следующие полгода мы проведем вдали друг от друга, но я очень надеюсь увидеть тебя на трибунах. И прошу тебя, не надо всё усложнять, прилетай и всё.

ГЛАВА XI

Безусловно, эта роковая ночь стала началом конца, но тогда я еще в полной степени не осознавала, чем впоследствии обернется для меня легкомысленное пренебрежение железным правилом, которого я неукоснительно придерживалась на протяжении восьми лет с момента развода и которое неоднократно спасало меня от повторных ошибок. Я слишком сильно сократила дистанцию там, где этого категорически не стоило делать, и позволила Яну пересечь демаркационную линию, проведенную мною для того, чтобы отделить прошлое от настоящего, а мой любовник в свою очередь не замедлил воспользоваться моментом и с присущей ему решимостью переступил границу запретной зоны. Я должна была жестко пресечь вторжение и, не стесняясь в выражениях, указать Агапову его истинное место в моей жизни, но на практике не только не вышвырнула нарушителя за пределы периметра, но и самолично распахнула перед ним ворота. Душераздирающе скрипели ржавые, несмазанные петли, натужно скрежетали тяжелые засовы, и моя неприступная крепость была как никогда близка к падению. Я перебросила мост через кишащий ядовитыми змеями ров и добровольно открыла доступ в свою укрепленную цитадель, долгие годы выдерживавшую самые яростные натиски и неизменно защищавшую меня от разочарований и потерь. Толстый бронированный панцирь, словно доспехи, оберегавший мое по-прежнему уязвимое сердце, внезапно пошел трещинами, а затем и вовсе раскололся на тысячу кусков, и я испуганно вздрогнула, когда вдруг ощутила, как плавятся дрейфующие в бескрайнем океане айсберги и тает вечная мерзлота. Но даже в это мгновение у меня еще был шанс остановиться: доходчиво объяснить Яну, что я не вижу причин переводить наши отношения на новый уровень, с оскорбительной прохладцей в голосе попросить «Хитмена» оставлять свои проблемы за порогом, если он, конечно, он и впредь намерен весело проводить со мной время, и в свойственной мне прямолинейной манере озвучить принципиальное нежелание омрачать наши встречи околоспортивными разговорами. Тем не менее, я проигнорировала внутренний голос, и впервые со дня развода пустила всё на самотек, и оправдать мою непростительную беспечность могла разве что накопленная усталость от вечных рамок и ограничителей. Я наивно полагала, что редкие и краткие свидания с Агаповым ни на что не способны повлиять, и, значит, он – идеальный кандидат на роль громоотвода. Большего я все равно не захочу, в качестве мужа Ян был мне в корне не интересен, так что его жена могла и дальше спать спокойно, а заплыть за буйки нас заставила обоюдная потребность в духовной близости, по сути являющаяся органичным дополнением к близости физической, но по ряду обстоятельств доселе представлявшая для меня непозволительную роскошь.

Впрочем, если отбросить всю эту риторику, тем вечером мне нужно было просто дать Агапову уйти, но у меня элементарно не хватило духу вовремя предотвратить крушение устоявшейся схемы взаимодействия с мужчинами. Произошло это не потому, что я испытывала к «Хитмену» нечто большее, чем привязанность, не потому, что на фоне моих прочих увлечений Ян был по-настоящему особенным благодаря звездному статусу и проистекающей из него бешеной популярности, не потому что меня возбуждали общие секреты и не потому что я надеялась извлечь из этого романа материальную выгоду. Я бы ни за какие коврижки не променяла свою выстраданную свободу на донельзя туманные перспективы, я годами шла к независимости, и сейчас наконец-то почувствовала себя полноправной хозяйкой судьбы, но где-то глубоко внутри и поныне жила так и оставшаяся нереализованной мечта о женском счастье. Правда, моя персональная концепция счастья не вписывалась в традиционный сценарий, я не гналась за «штанами в доме», и уж тем более не была готова приносить себя в жертву ради того, чтобы вышеупомянутые «штаны» не прибились к чужому очагу, однако, я подспудно стремилась к искренности, а не находя ее, довольствовалась жалким эрзацем. Частично я была виновата в этом сама, когда четко обозначала личное пространство, но в случае с Яном многократно отточенная на десятках его предшественниках тактика дала спонтанный сбой, хотя ничего, что называется, не предвещало беды. Завороженная его пронзительной, надрывной откровенностью, я потянулась к нему, как изнемогающий от жажды путник жадно тянется к источнику живительной влаги, и на миг забыла о необходимости поддерживать свои гарнизоны в боеспособном состоянии. Я так и не ответила для себя на вопрос, почему Агапов осознанно пошел на риск и неосторожно посвятил меня в свою тайну, но это непостижимое, и оттого вдвойне бесценное доверие перевернуло мой привычный мир. Из любовницы, сексуального партнера, объекта вожделения я превратилась в друга, рядом с которым можно снять приросшую к лицу маску, так неужели я бы посмела отвергнуть человека, каким-то чудом разглядевшего во мне не только циничную стерву с волевым характером и четкими приоритетами, но и родственную душу? Я чересчур хорошо знала, что такое предательство и как долго потом рубцуются раны, вероломно нанесенные тебе в ту минуту, когда ты слишком беспомощен и слаб, чтобы дать достойный отпор.

Сказать честно, я совсем не рвалась в Лас-Вегас, но не смогла отказать настойчивым просьбам Яна и под нажимом всё-таки дала согласие на это крайне авантюрное предприятие. Я надеялась, что Агапов додумается рассадить меня и Таю по разным трибунам, но сам факт нахождения в одном помещении с его женой меня, естественно, не вдохновлял. Я вообще не видела смысла в американском вояже и открытом текстом об этом заявляла, но Ян был непреклонен, и я потихоньку настраивалась на неизбежные бодания с посольством по поводу визы. Одиноких дам из стран бывшего соцлагеря в США пускали весьма неохотно, но работа в туристической компании и наличие недвижимого имущества, равно как и сугубо развлекательные цели поездки настраивали меня на оптимистичный лад. Агапов обещал выслать мне билет на поединок, а также оплатить отель и авиаперелет, и я к огромному изумлению поймала себя на мысли, что мне страшно неловко брать с «Хитмена» деньги. Дошло до того, что я едва не предложила разделить расходы пополам, как и это обычно и происходит у друзей, но вовремя сообразила, насколько сумасшедшей подобная логика будет смотреться со стороны. Учитывая, что грядущий мордобой я, как говорится, видала в гробу, а мое присутствие на поединке было нужно исключительно Яну, я не стала и заикаться о располовинивании затрат, да и стоимость места в бизнес-классе на нью-йоркском рейсе вынудила меня отказаться от намерения продемонстрировать гонор. Двенадцать часов в экономе моя тонкая душевная организация могла и не вынести, а воспоминания о намертво затекших конечностях и о корпулентном соседе спереди, буквально зажавшем мое тело между креслами, преследовали меня в кошмарах еще со времен эпохального путешествия в солнечную Доминикану, куда руководство фирмы в приступе скупердяйства отправило меня на стажировку самым дешевым чартером. Повторять печальный опыт мне ничуть не улыбалось, и, слегка поколебавшись, я отдала все расходы на откуп Агапову, чему тот, по-моему, только обрадовался.

Ян покинул столицу приблизительно через неделю, но за эти дни мы встретились лишь единожды. Насыщенный и плотный график «Хитмена» толком не оставлял ему свободного времени, но еще до отъезда Агапова в Штаты я ощутила заметные перемены. До той ночи мы никогда не созванивались в промежутках между свиданиями – а зачем, если у нас не было ничего общего, кроме постели? Никому из нас даже в голову не приходило набрать номер и спросить, скажем, как дела, и пожелать друг-другу спокойной ночи – мы с Яном ужинали, до изнеможения занимались любовью и тепло расставались до следующего раза, причем, вероятность наступления этого самого раза была достаточно условной величиной. Никаких планов на будущее, никаких взаимных обязательств, будь как будет, а если и не будет, то ничего страшного. И тут вдруг раздается звонок в «межсезонье»: «Привет, Мика, туда-сюда, пятое-десятое, что нового?». И вроде бы ничего конкретного, дежурные фразы о погоде, пару банальных реплик о здоровье, но ведь раньше не было и этого – Агапов мог пропасть на срок до полугода, и я даже не вспоминала о его существовании, а тут мы с явным удовольствием болтали ни о чем и однажды, повесив трубку, я взглянула на себя в зеркало и обнаружила, что по инерции продолжаю улыбаться. Это было уже вообще черт знает что, и я всерьез испугалась. Коготок у меня, похоже, реально увяз, и теперь угроза пропасть нависла и над всей птичкой, но я упорно не предпринимала контрмер, а лишь напротив, неумолимо приближалась к точке невозврата. В этот период фактически и произошло мое тесное знакомство с профессиональным боксом, и через несколько месяцев я уже могла предметно дискутировать с Яном о спорных результатах тех или иных поединков. Мой круг общения был очень узок, и на работе я тщательно скрывала свои специфические познания, но на зимние каникулы я улетела на Мадейру и там вогнала в ступор отдыхавших в том же отеле немцев, поразив их обширным запасом профильной лексики.

К слову о Мадейре… Неповторимая атмосфера сказочного португальского острова располагала к курортным романам с иностранцами, но то ли мне не попалось ни одного приличного кандидата, то ли мне было это попросту не нужно. Предварительно отшив клеившихся ко мне немцев, я проводила старый год на балкончике отеля под оглушительный грохот взрывающихся фейерверков, вдоволь нагулялась по украшенным бесчисленными гирляндами улицам, окунулась в океан, и свежая, отдохнувшая и наполненная энергией вернулась в столицу. Я давно привыкла встречать самый семейный праздник в одиночестве, и никогда не чувствовала себя в чем-то ущемленной, но при этом до последнего гадала, позвонит ли мне Агапов в новогоднюю ночь или в домашних хлопотах ему будет не до звонков. Он не позвонил – прислал сообщение с поздравительной открыткой и трек-номером посылки, а неделю спустя в мою дверь постучался курьер и вручил мне коробочку со стильными бусами Van Cleef. Таких дорогих подарков я от «Хитмена» ранее не получала и я была приятно шокирована его неслыханной щедростью, но параллельно во мне назревала тревога, как если бы мы оба делали что-то не то.

ГЛАВА XII

Между тем, разгоревшиеся после скандального поединка с «Эль Гато» страсти понемногу угасли, и очередная волна всеобщего ажиотажа поднималась лишь в тех случаях, когда в прессе появлялись новости о предстоящем весной рематче. Благодаря регулярным телефонным контактам с Агаповым, я владела ситуацией из первых уст, и некоторые журналистские инсинуации вкупе с кричащими заголовками невольно вызывали насмешливую улыбку, а порой у меня и вовсе складывалось устойчивое впечатление, что большая часть циркулирующей в прессе информации натуральным образом высасывается из пальца, дабы за счет дутых сенсаций поднять падающие рейтинги. В действительности команда «Хитмена» вела ожесточенные переговоры с промоушном Рамиреса, а Сэм Броуди до одури торговался с представителями «Gloria Boxing» по поводу распределения гонорара. Промоутер «Хитмена» пытался добиться справедливого разделения итоговых выплат по схеме «50\50», а конюшня Рамиреса всячески тормозила процесс подписания контракта, предлагая сопернику пуэрториканского боксера в лучшем случае 35%. Честно сказать, даже на нынешних условиях Ян мог получить самый большой гонорар в своей профессиональной карьере, а старательно подогреваемый интерес ко второму бою позволял прогнозировать высокий уровень доходов от PPV-трансляций, и нежелание идти на уступки объяснялось скорее принципиальной позицией Агапова, активно педалирующего тему украденной продажными судьями победы. Иногда даже казалось, что переговоры по рематчу окончательно зашли в тупик, и в запланированные сроки поединок не состоится, но в итоге «бабло победило зло», и стороны с горем пополам все-таки достигли консенсуса. Я тактично не спрашивала у Яна, пошла ли «Gloria Boxing» на значительные уступки, или Сэм Броуди решил не испытывать удачу и несколько снизил аппетиты, но судя по всему, сам «Хитмен» с удовольствием пошел бы бить «Эль Гато» даже за чисто символическую сумму, так как на кону стояла прежде всего его пошатнувшаяся репутация доминатора в среднем весе. Агапов был твердо нацелен нокаутировать соперника, а Рамирес явно не собирался становиться легкой добычей, поэтому намеченный на май бой грозил перерасти в настоящую мясорубку, и я уже заранее начинала переживать за своего любовника, хотя Ян и уверял меня, что беспокоиться мне следует исключительно за его оппонента, обреченного на разгромное поражение от несокрушимого чемпиона. Я так и не поняла, пользовался ли Агапов методами аутотренинга, или он и в самом деле преодолел горькое послевкусие от осеннего выхода на ринг и теперь был психологически готов к судьбоносному выяснению отношений со своим рыжим обидчиком – спросить об этом напрямик я упорно не осмеливалась, да и не хотелось мне лишний раз касаться больной темы и бередить былые раны. По его же собственному утверждению «Хитмен» чувствовал в себе силы устроить Рамиресу грандиозную выволочку несмотря на существенную разницу в возрасте и потенциальную предвзятость судей, и мне оставалось лишь надеяться, что его амбициозные высказывания не были пустой бравадой, призванной прикрыть наготу страха фиговым листиком наигранного бахвальства.

В преддверии рематча «Эль Гато» и его непосредственное окружение также вели себя достаточно агрессивно – наперебой обещали досрочно завершить бой, издевательски советовали противнику настраиваться на публичное унижение и всячески нагнетали и без того накаленную обстановку. Если бы Ян не объяснил мне, что являясь неизменными атрибутами большого шоу, подобные выпады считаются нормальной практикой, я бы наверное так и не поняла, зачем будущим соперникам нужен весь этот цирк, но зрители с восторгом мусолили в социальных сетях каждое выступление боксеров и самозабвенно обсуждали коэффициенты букмекеров, а жители Соединённых Штатов и ассоциированного с ними Пуэрто-Рико пачками скупали билеты, чтобы воочию насладиться без преувеличения главным спортивным событием года. Кстати, цены организаторы вечера бокса загнули совсем не божеские, но при этом по данным офиса продаж наиболее дешевые билеты стоимостью по три сотни долларов, что даже по меркам благополучной Америке не выглядело копеечной суммой, были раскуплены за пару минут. За право расположиться поближе к рингу надо было раскошелиться уже на целых пять тысяч, и я аж передернулась, когда вспомнила, как меня посетила шальная мысль козырнуть перед Яном своими финансовыми возможностями. К счастью бог отвел меня от несусветной глупости, и из своего кармана я оплатила только визовый сбор в посольстве.

После того, как дата поединка была озвучена официально, я начала осторожно прощупывать почву на работе: я уезжала в аккурат на майские праздники, а в туристической сфере этот период традиционно выдавался очень напряженным, и мое отсутствие на месте не могло остаться незамеченным. Если бы я взяла отпуск без содержания в мертвое время, руководство бы особо не возмущалось – мало ли куда меня опять черти понесли, ну так пусть едет, пока на рынке затишье… Но я собиралась отчалить в дальнее забугорье в разгар пиковой активности – перед долгими каникулами наши сограждане расхватывали туры, как горячие пирожки в базарный день, а ведущий специалист по самым доходным направлениям внаглую манкировал своими обязанностями. Ежу было понятно, что Турция, Египет, Таиланд и прочие малобюджетные варианты продадутся и без моего вмешательства, но директор провозгласил курс на определенную элитарность, и вот здесь должна была идти в ход сила убеждения, подкрепленная личным опытом, а мне, как известно, было не занимать ни того, ни другого. Так уж исторически сложилось, что основным генератором продаж дорогих путевок в компании выступала именно я, и давно съела собаку на плодотворном окучивании VIP- клиентуры. В высокий сезон я могла за неделю сделать треть годовой выручки, и за такого рода трудовые подвиги шеф прощал мне и неуживчивость в коллективе, и эксцентричность в суждениях, и даже отказ от участия в корпоративах и тимбилдинговых мероприятиях на лоне природы. У меня и в мыслях не было разочаровывать начальство, и хотя потерей должности моя выходка, конечно, не грозила, она вполне могла негативно отразиться на моем привилегированном статусе – мне стоило немалых усилий доказать шефу свою уникальность, я завоевала место под солнцем не через постель и не через интриги, к успеху меня привел лишь честный и самоотверженный труд. Это я допоздна задерживалась в офисе ради опаздывающего клиента, это я без вопросов подменяла заболевшего коллегу, это я не спала ночами, продвигая партнерские программы отельерам из другого уголка Земли, это я умудрялась проконтролировать десяток вылетов в один день и это я тратила свое свободное время, дистанционно разруливая проблемы, регулярно возникающие у отдыхающих за рубежом соотечественников. Я повидала всякого: экстренные эвакуации туристов в связи со стихийными бедствиями в стране пребывания, банкротство авиаперевозчика, массовое отравление суррогатным алкоголем в ходе празднования Нового Года в Анталии, изнасилование туристки аниматором (или, как затем выяснилось, наоборот), падение в пропасть микроавтобуса с нашими соотечественниками и много чего еще. Каждый раз я решительно впрягалась в работу, не щадя живота своего, и круглые сутки не расставалась с телефоном, а утром «вставляла в глаза спички» и как ни в чем не бывало шла в офис. Да и сейчас я постоянно была на подхвате, хотя формально и сменила круг ответственности – впрочем, туристы с приставкой VIP иногда отчебучивали номера похлеще завсегдатаев турецкого берега, и я могла перечислить сразу несколько нелицеприятных инцидентов, не просто отбросивших тень на отечественную туриндустрию, но и изрядно подмочивших реноме нашей страны. Доморощенные богатеи, с легкостью позволяющие себе аренду виллы на Сейшелах или зимний отдых в Куршавеле, спьяну лупили гостиничный персонал, рассекали голышом в общественном бассейне, не подчинялись установленным в отеле правилам, открыто пренебрегали нормами приличия в мусульманских государствах и нередко становились жертвами ограблений. Одним словом, даже после перехода в «высшую лигу» я не обрела покоя, а, быть может, у меня только прибавилось дополнительных забот. Нет, среди обеспеченного контингента несомненно встречалось множество интеллигентных людей, увлеченных искусством и в совершенстве владеющих иностранными языками, но попробуйте договориться с хамоватым нуворишем, возомнившим себя пупом земли и всячески подчеркивающим свою значимость отвратительными проявлениями снобизма, а таковых мне тоже попадалось немало, и почти всегда я с честью выходила из положения. Неудивительно, что без меня функционирующая, как часики, система имела все шансы забуксовать, и когда я сообщила шефу о своих планах на майские праздники, его реакция оказалась предсказуемо отрицательной.

–Неужели твои срочные дела не могут подождать? – с неприкрытой досадой осведомился директор, нервно ослабляя тугой узел галстука на бычьей шее, – Мика, после девятого мая езжай хоть на край света, дальше девчонки и без тебя справятся, но в первой декаде ты нужна мне здесь.

–Нестор Аронович, я останусь в столице только в одном случае – если бой «Агапов-Рамирес» будет перенесен на другую дату, – огорошила начальника я, – на сегодняшний день у меня уже куплен билет и запущен процесс открытия американской визы.

–Ты совсем с глузду съехала? – выпучил глаза Нитиевский, в недоумении поскреб лысеющую макушку и красноречиво покрутил пальцем у виска, – на кой тебе сдался этот бой, это раз, а, во-вторых, если даже и сдался, ты что, его по телевизору посмотреть не можешь? Захочется быть ближе к народу, так иди в Центральный парк – там, говорят, установят монитор, на котором поединок будет транслироваться для всех желающих.

–Круто придумано, – оценила замысел столичных властей я, – но это не то, что мне нужно. Прежде всего я лечу в Вегас для того, чтобы навести мосты. Я хочу совместить приятное с полезным. Билет на бой Агапова – это подарок одного знакомого из Штатов, я давно обещала приехать к нему в гости, но всё как-то не складывалось. Эту поездку я вижу так: параллельно со своими делами и походом на вечер бокса я детально проработаю Вегас, и по возвращению начну раскручивать игорный туризм. Пообтираюсь в казино, прикину, что почём, составлю список злачных мест, а потом мы с вами выбросим на рынок новое предложение. Вы же знаете, что клиенты верят не рекламным проспектам, а личным впечатлениям, так не мешайте мне набираться опыта, тем более, для компании это ничего не будет стоить.

ГЛАВА XIII

Принимая во внимание, что зондировать обстановку я предусмотрительно начала еще в конце февраля, до отъезда в Штаты у меня оставалось достаточно времени на то, чтобы убедить Нитиевского в своей правоте. Аргументы у меня, к вящему сожалению, подобрались из серии «так себе», и я небезосновательно подозревала, что глубокоуважаемый Нестор Аронович с легкостью раскусил мою маленькую хитрость, но меня не покидала надежда сыграть на его известной страсти к экспериментам и под сомнительным предлогом открытия новых горизонтов выдать свой американский вояж за эдакую нестандартную разновидность служебной командировки, в которую неугомонная сотрудница решила отправиться мало того, что по собственной инициативе, так еще и полностью за свой счёт. Конечно, опытный и проницательный директор отлично понимал, что я лечу в США устраивать свое женское счастье, да я этого особо и не скрывала, но вряд ли ему пришло в голову, как сложно и неоднозначно всё обстояло в реальности. Но в целом я выбрала единственно верные пропорции правды и лжи, смешав в этом причудливом коктейле и посещение пресловутого рематча, и налаживание деловых отношений с представителями раскрученных туристических объектов знаменитого «Города грехов», и таинственного знакомого, давно мечтающего воплотить в явь мечту о встрече.

К чести Нитиевского, он никогда не интересовался теми аспектами моей жизни, которые непосредственно выходили за рамки профессиональной деятельности, но порой у меня возникало смутное ощущение, что шеф меня чисто по-человечески жалел. Рассуждал он, мне кажется, примерно так: «Красивая молодая девка в самом соку, всё при ней, а ни котенка, ни ребенка нет и не предвидится – разве же это нормально? В ее возрасте многие уже по два раза в декрете побывали, а эта всё чего-то телится…» Нет, для компании такая одинокая волчица с честолюбивыми карьерными устремлениями, бесспорно, стала поистине бесценным кадром, и если детные и семейные коллеги выходили на работу в выходные дни лишь в исключительных случаях, то меня Нестор Аронович привык нещадно эксплуатировать и спокойно мог выдернуть из дома в воскресенье утром, когда того внезапно требовали обстоятельства. Дескать, а что такого, придет –доспит, ничего страшного. Семеро по лавкам у неё не плачут, мужика постоянного нет, так пускай пашет, не бесплатно же, в конце-то концов! Я ни с кем не делилась своими планами касательно переезда в Европу, но не скрывала, что деньги мне всегда нужны, и охотно хваталась за любую возможность подзаработать – чего кривить душой, дома мне действительно было нечего делать, и скорее всего именно поэтому в праздничные дни я старалась сбегать либо на работу, либо, если речь шла о длительных каникулах, за границу. Но прежде я ни разу не упоминала при директоре, что мое очередное путешествие сопряжено с некими загадочными мотивами, подразумевающими нечто большее, чем получение престижного сертификата или очередной курортный роман, и на этот раз я прочла в глазах Нитиевского искреннее удивление. Шеф долго морщил лоб, задумчиво дергал себя за толстые, мясистые мочки и, похоже, мучительно силился осмыслить мою многоходовую комбинацию, но так как пищей для ума я его не баловала, справиться с головоломкой ему удалось лишь частично. Я уже настроилась, что Нестор Аронович раскраснеется от возмущения, как вареный рак, и без обиняков поведает мне, насколько подло я намерена поступить, а все мои отвлекающие маневры вроде организации игорных туров в Вегас заслуженно подвергнет жесткой критике, однако, Нитиевский внезапно перестал пучить глаза и довольно мирно произнес:

–Ты не изменишь моего мнения, и я по-прежнему считаю, что ты бросаешь компанию в самый ответственный момент, но чинить тебе препоны не буду. Ты –моя сотрудница, а не рабыня, я не могу закрыть тебя в офисе и не выпускать из кабинета, пока за последним клиентом не закроется дверь. Я повторяю, что время для поездки ты выбрала крайне неудачное, и твои отсылки к бою Агапова совершенно не годятся на роль достойного оправдания. На фанатку бокса ты уж точно не похожа, поэтому я зуб даю – в Штаты ты намылилась явно не за тем, чтобы посмотреть поединок. В общем, так Мика, если с американцем у тебя в итоге всё срастется, и ты переберешься к нему на ПМЖ, от меня ты все равно не отделаешься. Будешь встречать наших туристов в аэропорту и показывать им Статую Свободы, да и наши мексиканские партнеры мне все меньше нравятся – короче, надежный ставленник в том регионе мне не помешает. В одном я с тобой согласен, надо развиваться, будешь стоять на месте – конкуренты быстро сожрут. Короче, захочешь остаться в Америке – совет да любовь, а работой по удаленке я тебе обеспечу, уж с голоду ноги на чужбине не протянешь.

–Оригинальная трактовка, – даже немного растерялась я, – спасибо вам, конечно, за понимание, но я в мыслях ничего подобного не имела…

–Ой, ну, не надо ля-ля, Мика! – хмыкнул директор, и огромное кожаное кресло жалобно скрипнуло под его без малого стокилограммовым весом, когда он всем телом откинулся на спинку, – я тебе только добра желаю, вон, даже навстречу пошел, а мог бы заартачиться и поставить ультиматум, но я же не самодур какой-нибудь, ей-богу! Ладно, нравится тебе тень на плетень наводить, что же теперь поделаешь! Одну маленькую просьбу для меня выполнишь?

–Не вопрос, – кивнула я, всем сердцем радуясь, что Нестор Аронович первым свернул скользкую тему, – нужно что-то привезти из Штатов?

–Да ты знаешь, пацан мой меньший до сих пор на меня обиду держит за то, что я у Агапова автограф не взял, – смущенно признался шеф, – опростоволосился я знатно, Мика, чего уж тут, а Данька меня простить не может. Сто раз ему объяснял, что в тот день когда Агапов у нас путевку оформлял, меня даже в городе не было, а Даньке хоть кол на голове теши. Говорит, весь офис с чемпионом селфи понащелкал, а сын директора у разбитого корыта остался. Короче, Мика, не в службу, а в дружбу, подсунь Яну бумажку после боя, пускай черканет что-то типа «Даниэлю Нитиевскому от «Хитмена» и распишется, а то мне Данька всю плешь уже проел. Выручишь?

–С удовольствием, – улыбнулась я, – я не совсем уверена, что мне удастся близко подобраться к Агапову, но со своей стороны обещаю сделать всё от меня зависящее.

–Надеюсь, он тебя узнает, – вздохнул Нестор Аронович, – в общем, крутись, как хочешь, подключай своего американского знакомого, но чтобы без автографа назад не возвращалась!

Честно сказать, я ждала, что разговор с шефом получится гораздо более тяжелым, но Нитиевский проявил поразительную лояльность. Вероятно, он принципиально не желал, чтобы остаток жизни я провела в окружении сорока кошек, и в связи этим даже готов был выдать меня замуж за первого попавшегося «янки». В консервативной еврейской семье моего начальника политику свободной любви откровенно не одобряли, и Нестор Андреевич автоматически проецировал свои ценностные ориентиры на подчиненных. В данном случае сложившаяся ситуация была мне только на руку, но, если уж говорить начистоту, я бы предпочла избежать сочувствия. Не доказывать же шефу, что мне с избытком хватило одного брака, и дважды наступают на те же грабли наступают лишь наивные дурочки, до седых волос мнящие себя воздушными нимфами… Иногда проще извлечь выгоду из расхожих заблуждений, чем пытаться развенчать прочно укоренившие мифы, и хотя на душе остался противный осадок, результаты беседы меня удовлетворили. Всего-то и нужно было, что обзавестись заветным автографом, прошвырнуться по наиболее популярным туробъектам и затем предоставить шефу докладную записку с предложениями по развитию американского направления. Ну, и в промежутке посмотреть, как Ян отмутузит зарвавшегося Рамиреса и заставит всех своих хейтеров прикусить злые языки. Не поездка, а настоящая сказка, даже идти на обострение отношений с руководством не пришлось.

Гром среди ясного неба грянул в конце марта, когда ничего не предвещало беды. Ян активно готовился к бою и практически не покидал территорию тренировочного лагеря. Раз в неделю мы стабильно перезванивались, это уже стало своеобразной традицией, и даже усталость от интенсивных физических нагрузок не мешала «Хитмену» выделять для меня несколько минут в своем плотном графике. Мы по-прежнему избегали серьезных тем, и по сути эти звонки являлись пустой тратой времени, но постепенно они вошли у нас в привычку – абсолютно бесполезную и, быть может, даже вредную, но за четыре месяца она стала частью нашей жизни. Внушительная разница часовых поясов вынуждала нас искать компромиссы, и, как правило, Ян звонил мне ранним утром, когда в Штатах уже была глухая ночь. Но на этот раз мобильный разбудил меня в половине третьего, и я сразу поняла, что у «Хитмена» проблемы.

–«Эль Гато» провалил допинг-тест, – сходу сообщил Агапов, – обе пробы дали положительный результат на кленбутерол. Наш бой под угрозой срыва.

ГЛАВА XIV

–Подожди, давай еще раз! – спросонья все шестеренки у меня в мозгу ворочались со скрипом, и яростно потирая упорно не желающие отрываться глаза, я непростительно долго соображала, о чем вообще сейчас идет речь, – Ян, что там у вас происходит?

–В допинг-пробе Рамиреса нашли запрещенный препарат, – голос «Хитмена» буквально звенел натянутой струной, а нервные, возбужденные интонации, пронизывающие каждое слово, моментально развеяли остаточные чары Морфея.

–Ну, и черт с ним, главное, что с твоими пробами всё в порядке! – видимо, я все-таки не полностью проснулась, потому что, судя по ответной реакции Агапова, я сморозила несусветную глупость, окончательно выведшую моего ночного собеседника из терпения, и тот лишь из последних сил удерживал себя в руках.

–Естественно, я чист, – как мне показалось, оскорбился в лучших чувствах Ян, – а вот «Эль Гато» все это время нахимичивался по самое не хочу. Теперь понятно, за счет чего он так легко поднялся в миддл, а я, наивный идиот, был уверен, что Рамирес – природный средневес. Черт, Мика, я миллион раз прокручивал в голове тот бой, я винил себя в этой проклятой ничьей и тренировался дважды день, чтобы подтянуть физуху и гарантированно уложить «Эль Гато», а он пользовался своей мощной крышей в Атлетической комиссии Невады и преспокойно жрал стероиды. Смотри, сам по себе кленбутерол – достаточно безобидный жиросжигатель, но это еще и диуретик. С его помощью Рамирес выводил из организма что-то гораздо серьезней, и я могу только догадываться, чем он закидывался перед боями. Вспомни «Эль Гато» прошлой осенью –он выглядел горой мышц, бывший велтер выстоял против меня двенадцать раундов и даже сумел потрясти. Я возненавидел себя после этого поединка, решил, что старею, раз уже не в состоянии вырубить какого-то пуэрториканского сукина сына, я искал причины в себе, искал, в чем мне необходимо прибавить до выхода на ринг, а надо было взять пример с Рамиреса и накачаться анаболиками. У президента «Gloria Boxing» хорошие подвязки в комиссии, ему ничего не стоит спустить дело на тормоза, и если ничего не предпринимать, «Эль Гато» слегка пожурят для острастки и быстренько замнут скандал. Промоутер Рамиреса уже выступил с заявлением, и знаешь, что он сказал? Если ты лежишь, не вставай, а то непременно упадешь. Якобы «клен» попал в организм «Эль Гато» вместе с мясом, которое он поел в родном Пуэрто-Рико! Ну, каково, а? На родине Рамиреса кленбутерол активно применятся в животноводстве, а наш друг большой любитель отведать стейков, вот и пострадал на ровном месте. Ай-яй-яй, какое досадное недоразумение, предлагаю понять и простить, тем более третья проба чиста, как слеза младенца, и «Эль Гато» настолько уверен в отрицательном результате, что готов сдать анализы хоть сто раз подряд. Конечно, почему бы не сдать, если следы химии давно вывелись к чертям? Когда нам с Рамиресом присудили ничью, члены Атлетической комиссии избегали смотреть мне в глаза, они отводили взгляд, я не понимал, из-за чего они себя так ведут. Эти люди – они преступники, террористы, они убивают спорт своими двойными стандартами. Исполнительный директор комиссии призывает сажать спортсменов, попавшихся на употреблении допинга, но ему самому прямая дорога в тюрьму.

–Это всё ужасно! – я наощупь включила ночник и резким движением села на постели – Ян, я разделяю твое негодование, и на твоем месте я бы, наверное, испытывала схожие чувства. Так что теперь – бой с «Эль Гато» будет отменен?

–Пока неизвестно, – мрачно бросил Агапов, – ведется расследование, и по его итогам Комиссия должна вынести вердикт. Но разве я могу драться с Рамиресом после всего, что случилось? Это мафия, Мика, типичная латиноамериканская группировка, которая тащит за уши своих и топит чужих. Диего де ла Крус, промоутер «Эль Гато», в прошлом и сам был известным боксером, он знает эту кухню изнутри и не допустит, чтобы его подопечного дисквалифицировали. Поэтому в ход и пошли байки про мясо, хотя сам Рамирес и есть грязное пуэрториканское мясо, о которое даже руки марать жалко.

–Хочешь сказать, что если Комиссия позволит «Эль Гато» провести бой, ты откажешься выходить на ринг? –попыталась привести излишне эмоциональные высказывания Яна к общему знаменателю я, – я правильно поняла, что в знак протеста ты намерен разорвать многомиллионный контракт с «Gloria Boxing»?

–А как я, по-твоему, должен поступить? – со злой иронией поинтересовался «Хитмен», – промолчать в тряпочку, позволив Рамиресу и дальше химичиться, а его покровителям из Атлетической комиссии – планомерно уничтожать профессиональный бокс? Это ты мне предлагаешь?

–Нет, конечно, о чем ты говоришь, – я свесила ноги с кровати, коснулась босыми ступнями холодного пола, а затем зябко подтянула колени к подбородку и без особой надежды на успех попробовала остудить накал обуревающих Агапова страстей, – Ян, прежде всего тебе надо успокоиться, согласен? Я не вправе раздавать тебе советы, но если тебе интересно мое мнение, я считаю, что нужно дождаться решения комиссии по Рамиресу.

–Чего ждать? Я заранее знаю, каким будет вердикт! – с полуоборота завелся Агапов, – это круговая порука, «Эль Гато» и его команда выйдут сухими из воды. Думаешь, тот же де ла Крус завоевал свои титулы чистяком? Лично меня по этому поводу всегда терзали смутные сомнения, но политика регулятора в том и заключается, чтобы вовремя зажмуриться, а потом делать вид, будто ничего не было. Представь, что началось бы, если бы «клен» вдруг обнаружился в моих пробах? Я бы уже сидел под двухгодичной дисквой и доказывал, что я не верблюд. Что, скажешь, не так? Нет, я не стану отказываться от боя, для меня по-прежнему важно расставить все точки над I, но и хранить молчание я тоже не собираюсь. Если меня спросят, что я думаю, я открыто выражу свои мысли, и пусть промоушн Рамиреса даже не надеется заткнуть мне рот. Я ежедневно сгоняю с себя по семь потов, тренер дает мне бешеные нагрузки, и всё ради того, чтобы победить соперника в честном поединке, а «Эль Гато» устраивает барбекю из пуэрториканской хрюшки и нагло врет, что даже слыхом не слыхивал ни о каком кленбутероле.

–Ситуация неприятная, – по плечи укуталась в одеяло я, – а что говорят в твоем штабе? Тренер, промоутер – какая у них позиция?

–Аналогичная твоей, – с ощутимым разочарованием признался Ян, – ждем решения Комиссии и не дергаемся. Ну, а чего ты от них хотела? Они оба получат свои деньги вне зависимости от исхода боя, но срыв рематча сулит им громадные убытки. Если у Гарсии еще присутствует момент престижа, то для Броуди бокс – это лишь бизнес, очень прибыльный бизнес. Рематч с Рамиресом – самый дорогой бой в карьере Броуди, и он будет хвататься за соломинку, чтобы не потерять бабки.

–Как долго будет длится расследование? –я довольно слабо представляла себе, как проходят такого рода разбирательства, и разрозненные факты никак не складывались у меня в цельную картину, – когда определится судьба боя?

–Если бы я это знал! – вздохнул Агапов, – до рематча остается меньше двух месяцев, а бюрократия – она и в Америке бюрократия. Вместо того, чтобы спокойно продолжать тренировки, я буду вынужден постоянно следить за новостями и гадать на ромашке, чем всё закончится.

–Ян, я вижу, что ты на грани, но прошу тебя, не поддавайся психологическому давлению! – воскликнула я, – Рамирес не смог измотать тебя физически, но его команда делает это морально. Правда на твоей стороне, и любой нормальный человек понимает, что скандал с допингом запятнал репутацию «Эль Гато». Запасись терпением, я не сомневаюсь, что скоро всё разрешится. Подумай лучше о другом – если у Рамиреса даже под допингом не получилось выиграть у тебя бой, значит, твое самобичевание не стоило выеденного яйца. Ты сильнее «Эль Гато», и это ему, а не тебе приходится прибегать к запрещенным средствам, чтобы сражаться более или менее на равных. В рематче Рамирес будет чист, и ничего не сможет тебе противопоставить, вот о чем тебе нужно помнить!

На несколько секунд в между нами повисла напряженная тишина, я не спешила заговаривать первой и молча слушала дыхание «Хитмена», пока он, наконец, не подал голос.

–Спасибо, Мика, – благодарно прошептал Агапов, – мне и во сне не могло присниться, что однажды я скажу это женщине, но ты – настоящий друг. Мгновенно поднимаешь трубку в три часа ночи, внимательно выслушиваешь всё, что у меня накопилось, и без труда находишь нужные слова. Я надеюсь, бой всё же состоится, и в мае мы обязательно встретимся в Вегасе. Мне тут особо некогда скучать, и я бы соврал, если бы сказал, что все время о тебе вспоминаю и мучительно считаю дни до нашей встречи, но… Порой мне тебя очень не хватает.

ГЛАВА XV

Наш телефонный разговор продлился еще около часа, и чем больше подробностей стремительно разгорающегося скандала я узнавала, тем отчетливее понимала, что противостояние Яна Агапова и Рауля Рамиреса неминуемо переходит из спортивного в личное. «Хитмен» чувствовал себя жертвой вероломного обмана и был преисполнен ненависти не только к сопернику, но ко всему его нечистому на руку окружению, а к также к функционерам насквозь прогнившей системы, допустивших столь возмутительный инцидент накануне рематча. Напрасно я просила своего любовника сохранять спокойствие – Ян напрочь утратил душевное равновесие, и мне оставалось лишь тешить себя надеждой, что вскоре эмоции немного схлынут, и Агапов вновь обретет способность мыслить критически. На мой взгляд он принимал ситуацию чересчур близко к сердцу, и впадать в панику сейчас следовало проколовшемуся «Эль Гато», но со стороны упорно складывалось впечатление, будто пуэрториканский боксер в отличии от соперника переживает по поводу случившегося в гораздо меньшей степени. Рамирес и его штаб активно отбрехивались от массово сыплющихся обвинений и неотступно придерживались «мясной» версии, раз за разом подчеркивая, что запрещенное вещество попало в организм без ведома боксера, а сам «Эль Гато» и вовсе пообещал временно сесть на вегетарианскую диету, дабы исключить любые контакты с пресловутым кленбутеролом. У Агапова неубедительные оправдания Рамиреса, естественно, вызывали откровенный скепсис, смешанный с нарастающим раздражением от возникшей неопределенности касательно второго боя. Допинговая история существенно выбила Ян из колеи, а учитывая, что в течение предыдущих месяцев он и так пребывал в непреходящем нервном напряжении, новости из Атлетической комиссии только добавили ему ненужного стресса в преддверии знакового поединка. Предсказывать дальнейшее развитие событий я бы навскидку не бралась, а интуиция почему-то решила отмолчаться – видимо, уж слишком многовариантным выглядел исход, так что я настраивалась на затяжные разбирательства и настойчиво просила «Хитмена» не делать резких движений до того, как регулятор официально обнародует свои итоговые выводы, но к, сожалению, Агапову весьма некстати изменило самообладание.

Конечно, общество жаждало узнать его отношение к происходящему, и когда наутро я трудом разлепила непослушные веки и на автопилоте поплелась на кухню, чтобы проснуться с помощью чашки черного кофе поистине запредельной крепости, новостные ленты ведущих информагентств уже вовсю пестрели громкими заголовками наподобие «Ян Агапов приравнял представителей Атлетической комиссии к террористам» или, что еще в разы веселее, «Хитмен» уверен, что Рамирес и его команда дискредитируют бокс». Ну, и вишенка на торте: «По мнению Агапова, «Эль Гато» просто боится рематча, и провал допинг-теста показывает, что он не хочет драться». Похоже, за те несколько часов, которые я провела в сонном полузабытьи, Ян за каким-то корнеплодом успел раздать с десяток интервью, и я испытывала тайные опасения, что согласовать свои провокационные высказывания, к примеру, с промоутером, он вероятнее всего не удосужился. Гипотетически я допускала, что могла ошибаться, и нагнетание истерии является элементом пиар-кампании, призванной очернить «Эль Гато», но на этот раз внутренний голос недвусмысленно убеждал меня в обратном. По всем признакам, Агапов пустился во все тяжкие исключительно по собственной инициативе, и, хотя Сэм Броуди тоже присоединился к жесткой критике Рамиреса, открыто «наезжать» на Атлетическую комиссию опытный промоутер благоразумно не стал, и, как мне казалось, был крайне недоволен излишней словоохотливостью своего звездного подопечного. Тем более, что первые последствия не замедлили себя ждать, и представитель регулятора пообещал подать на «Хитмена» в суд за клевету, если тот и дальше продолжит позволять себе разбрасываться бездоказательными утверждениями. Вступать в прямую конфронтацию с комиссией было сущим безумием, и Броуди вовремя осадил закусившего удила Агапова, но остановить запущенный маховик редко кому удавалось, и я настраивалась на очередной виток конфликта, ничего хорошего Яну не сулящий. По свежим данным мартовские пробы Рамиреса не внушали подозрений, а сам пуэрториканец клялся и божился отныне более ответственно подходить к выбору продуктов питания, так что у «Хитмена» присутствовали все шансы на честный поединок, но каша все равно заварилась приличная, и расхлебывать ее предстояло явно не за один день.

На работу я приволоклась еле живая, и едва не задремала в кресле. После третьей порции кофе перестал оказывать на меня стимулирующее действия, и меня натуральным образом «срубало» прямо на глазах у коллег. На мою удачу, наплыва клиентов в офисе не наблюдалось, но кругом счастья не бывает, и только я уронила голову на руки в надежде чуть-чуть вздремнуть, как у меня зазвонил телефон. Вопреки бессмертному шедевру за авторством гениального Корнея Чуковского, уныло поприветствовал меня вовсе не слон, а отдыхающий в Канкуне турист, отправленный мной в Мексику еще на прошлой неделе. Лучше бы это был слон, а вместе с ним и весь прочий зоопарк, упоминавшийся в вышеуказанном произведении, потому что ни одной порядочной животине не пришло бы в голову нахрюкаться текилы, на кураже выпереться в город, непостижимым образом очутиться в забегаловке самого низкого пошиба и ни на жизнь, а на смерть передраться там с воинственными мексиканцами, выясняя, кто круче – Агапов или Рамирес. Победителей в этом беспощадном мочилове, разумеется, не выявилось, зато на вызов приехала полиция и без разбору загребла всех зачинщиков в участок. Всё это было бы смешно, не будь оно так грустно, и я вынуждена была оперативно вспоминать разговорный испанский, чтобы вызволить своего непутевого соотечественника из лап закона. За пьяные дебоши в Мексике запросто могли и за решетку упечь, но обычно наказание сводилось к внушительному штрафу, чего я и постаралась добиться. Пока я общалась с полицейским, мой клиент невнятно мычал на заднем фоне и всячески демонстрировал готовность компенсировать причиненные питейному заведению убытки в обмен на свободу. В платежеспособности сего индивидуума я не сомневалась, и выяснив, что серьезных травм в ходе драки никто не получил, я с чистой совестью попросила стража порядка дать задержанному возможность откупиться. Вот если бы у туриста было плохо с деньгами, дело могло принять неприятный оборот и дойти до консульства, но один только перелет до Канкуна обходился в кругленькую сумму, и стесненные в финансовых средствах граждане, как правило, предпочитали более бюджетные направления.