Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Зелье сатаны

<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 15 >>
На страницу:
7 из 15
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Боюсь, что это будет очень трудно. – Лидия сникла. – Понимаете, я ведь никого не знаю в этих кругах. Вот, пришла на выставку Алексея Топоркова… и встретила там вас…

Тут Дмитрий Алексеевич вспомнил, при каких обстоятельствах они встретились. Они стояли у Лешиной картины, где дети убегали от чего-то, что нагоняло на них ужас. И эта женщина вдруг сказала, что на картине не хватает башни. А потом слово за слово описала ту самую картину неизвестного итальянского мастера, над реставрацией которой он сейчас работает!

– Вы так и не сказали мне… – начал Старыгин, но внезапно Лидия перебила его.

– Дмитрий, вы должны мне помочь! – В голосе ее звучали слезы. Она схватила его за руку и сжала ее крепко-крепко. Пальцы у нее были тонкие и очень сильные.

– Вы всех знаете, вам не составит труда навести справки об этом художнике.

– Ну… я попробую… – От такого напора Старыгин несколько растерялся. – Правда, сведений очень мало. Можно сказать, их вообще нет. И… вы обещали, что…

– Замечательно! – Лидия улыбнулась ему мимолетно, как будто знала, что улыбка ее совсем не красит – глаза становятся меньше, и морщинки заметнее. – А теперь идемте отсюда! Идемте прочь! И обещаю вам, когда мы найдем того человека, я приглашу вас в ресторан не чета этой забегаловке!

Увидев на тарелке свой засохший бутерброд, который выглядел непристойно, Старыгин не мог с ней не согласиться, однако оставил отчего-то официанту щедрые чаевые.

Спал в эту ночь Дмитрий Алексеевич ужасно. Ночь была теплой и душной, распахнутые окна совершенно не приносили прохлады. Донимали назойливые комары и громкая музыка из дома напротив, там вечеринка продолжалась часов до четырех, слышны были пьяные крики, тосты и оглушительный женский визг. Кто-то мучил гитару, она стонала, как недовольная кошка, так что хотелось позвонить в Общество защиты животных. Наконец кто-то из жильцов вызвал милицию, и вечеринка закончилась.

Старыгин, однако, окончательно заснул только часам к пяти утра, снилась ему незнакомая река с берегами, покрытыми экзотическими растениями, он плыл по ней на плоту, ежеминутно опасаясь нападения диких зверей и воинственных туземцев. И вдруг волны вскипели за бортом, и показалась голова огромной анаконды. Плот потерял управление и перевернулся, течение понесло Старыгина вперед. Анаконда вскоре отстала, но он не успел обрадоваться этому факту, поскольку осознал, что река несет его в сторону водопада. Был слышен его нарастающий шум. Старыгин пытался бороться с течением, но, как это бывает во сне, ничего не мог сделать. В самый последний момент ему удалось ухватиться за свисавшую над водой ветку, он подтянулся и упал на берег. Но не успел перевести дух, как из прибрежных зарослей выскочил саблезубый тигр и с рычанием поставил лапы ему на грудь.

Старыгин почувствовал, что сейчас задохнется под тяжестью тигриных лап, и проснулся.

Оказалось, что за окном бушует гроза, ослепительно сверкают молнии, грохочет гром и истерично орет сигнализация всех машин, стоявших во дворе. А на груди Дмитрия Алексеевича лежит кот Василий и трясется от страха.

Кот у Старыгина был боевой, даже слишком, как иногда думал хозяин, рассматривая очередной горшок с цветами, ловко сброшенный с подоконника, или разодранные в клочья занавески, однако грозы боялся ужасно.

Дмитрий Алексеевич несколько минут полежал тихонько, в ожидании, когда успокоится бешено бившееся сердце, затем пристроил кота поудобнее и закрыл глаза. Понемногу тревожное кошачье урчанье превратилось в уютное сонное мурлыканье, и оба – кот и хозяин – заснули крепко и без сновидений.

На следующий день приходился выходной, так что можно было заняться поисками неизвестного автора странных картин, так образно описанных Лидией, прямо с утра.

Дмитрий Алексеевич выдержал привычные капризы кота, который терпеть не мог оставаться один дома. Каким-то образом он научился отсчитывать пять рабочих дней и заранее предвкушал два выходных, когда хозяин не вскакивает с утра пораньше и не мечется по квартире в поисках чистой рубашки, натыкаясь на ни в чем не повинное домашнее животное и даже не извиняясь по этому поводу. В выходные можно поспать подольше, потом после сытного неспешного завтрака снова поваляться в постели. Или на диване под рыжим пледом. Дмитрий Алексеевич подбирал все покрывала под цвет кота Василия, чтобы на них не было заметно рыжей шерсти, которую кот разбрасывал вокруг себя в изобилии, особенно когда сердился на хозяина.

Сегодня кот Василий имел полное право быть недовольным. Хозяин все утро оставался рассеянным, долго думал о чем-то серьезном, барабаня пальцами по столу, и на приглашение кота погладить и пустить на колени ответил решительным отказом. Кот понял уже, куда ветер дует, и ушел обижаться под письменный стол. Однако хозяин этого даже не заметил. Полежав некоторое время на специальном коврике, который заботливый хозяин положил под стол, чтобы кот Василий мог дуться на него с некоторым комфортом, котяра понял, что ничего не добьется, и обиделся по-настоящему. К тому времени, правда, Дмитрий Алексеевич уже ушел. Едва за ним захлопнулась дверь, кот появился в прихожей. Он потянулся, поточил когти о коврик, лежащий возле двери, царапнул отставшие обои – нехотя, без должного энтузиазма, – распушил хвост поленом и отправился подремать на диван.

У Старыгина имелось множество друзей и знакомых среди музейных работников, искусствоведов и реставраторов, но мир современной живописи он знал гораздо хуже. Конечно, ему приходилось сталкиваться с владельцами галерей и ведущими художниками, но близкой дружбы с ними он не завел. Поэтому он решил обратиться к Леше Топоркову. Уж он-то свой среди представителей художественной богемы и наверняка вспомнит нужного художника!

Дмитрий Алексеевич набрал номер Лешиного мобильника, но тот не отвечал – видимо, по свойственной многим художникам безалаберности забыл положить на счет деньги.

Тогда Старыгин решил поехать к нему без звонка, наудачу.

Леша жил в красивом старинном доме на Петроградской стороне. Фасад дома был украшен огромной мозаичной картиной – бурное море, разбивающиеся о суровые скалы волны, среди которых терпит бедствие одинокий трехмачтовый парусник. Овальные и полукруглые окна в стиле модерн удачно вписывались в свободные места среди зубцов скал и морских валов, так что, казалось, жильцам этого дома мешает спать шум прибоя.

Фасад недавно отреставрировали, и со стороны дом выглядел замечательно. Однако кодовый замок на двери парадной был уже сломан, а когда Старыгин вошел внутрь, то закашлялся от стоящей в воздухе строительной пыли. На первом этаже кто-то делал ремонт, и вся площадка перед дверью квартиры была завалена старыми рамами, отбитыми кусками штукатурки и прочим мусором.

Стараясь не испачкаться, Дмитрий Алексеевич обошел мусорные завалы и поднялся на третий этаж, где обитал Топорков.

Дверь открыла Лена. Она была одета в старый фиолетовый спортивный костюм, голова повязана пестрым платком, в руках – мокрая тряпка.

– Ой, Дима! – Лена заметно смутилась, увидев Старыгина. – А я окна мою… что же ты заранее не позвонил?

– Извини… – проговорил Дмитрий. – Я ненадолго, мне нужно кое-что спросить у Леши…

– Ну, проходи в мастерскую. – Лена посторонилась. – Он работает, но поговорит с тобой с удовольствием.

Старыгин прошел по длинному коридору, завешанному и заставленному холстами в подрамниках – здесь Топорков хранил большую часть своих работ.

Лешина мастерская занимала самую большую и светлую комнату в конце коридора. Дмитрий Алексеевич постучал в дверь, не дождавшись ответа, нажал на ручку и вошел в комнату.

И тут же смущенно попятился: прямо напротив двери полулежала на старинном кожаном диване совершенно голая, довольно полная женщина лет тридцати, а Леша Топорков стоял над ней с задумчивым и отстраненным видом.

– Левую ногу согни! – проговорил он неуверенно, склонив голову набок. – Это придаст позе большую безысходность… а руку положи вот сюда, на валик…

Тут он услышал скрип входной двери, повернулся и увидел Старыгина.

– А, Дима! – произнес он озадаченно. – Это ты? А я тут, понимаешь, работаю… познакомься, это Лера, моя натурщица… Лера, это Дима Старыгин…

– Очень приятно, – пробормотал Старыгин несколько смущенно, он не привык знакомиться с голыми женщинами. – Дима…

– Лера! – вежливо ответила натурщица и сделала попытку приподняться.

– Лежи! – прикрикнул на нее Топорков. – Я с таким трудом выстроил эту позу! Так чего ты хотел, Дима? Ты извини, я пока буду работать, а то освещение пропадет…

Он отступил к мольберту, прикрыл один глаз и нанес кистью несколько резких ударов по холсту, как тореадор, пронзающий шпагой утомленного быка.

– Извини, что я не вовремя… – проговорил Старыгин, освоившись. – Тут, понимаешь, возник такой вопрос…

– Да все нормально! – Леша нанес картине еще один молниеносный удар и стремительно отскочил, как будто боялся, что картина ему ответит тем же. – У меня же только руки заняты… и еще глаза, конечно… так что у тебя за вопрос?..

– Да вот, понимаешь, такое дело… – Дмитрий Алексеевич не знал, как начать.

Теперь, в этой мастерской, вопрос, который он собирался задать, показался ему глупым и бессмысленным. Пытаться найти приснившуюся Лидии картину и ее автора… это похоже на погоню за призраком. Или на поиски черной кошки в темной комнате. В которой нет никаких кошек – ни черных, ни белых. Однако раз уж он пришел сюда, нужно довести дело до конца.

– Ты ведь знаешь большинство художников в городе, – начал он издалека.

– Ну, ты, конечно, преувеличиваешь! – скромно проговорил Леша и снова ткнул кистью картину. – Но кое-кого, конечно, знаю… если, конечно, их можно считать художниками…

– Тебе никогда не попадались такие картины – на фоне тщательно выписанного городского пейзажа изображены какие-то чудовища, монстры?..

– Чудовища, говоришь? – Топорков покосился на приятеля, почесал переносицу ручкой кисти и снова шагнул к картине. – Это смотря какие чудовища… вот, к примеру, Лиза Липецкая, хозяйка галереи «Велюр», настоящий монстр! Две мои картины продала, а денег не отдает! Не знаю, что делать…

– Или взять, допустим, мою свекровь… – задумчиво проговорила натурщица.

– Во-во! – вскинулся Леша. – Думай про свекровь! У тебя сразу лицо делается такое выразительное! – Он сделал еще несколько быстрых мазков и повернулся к Старыгину. – Так, говоришь, чудовища?

– Ну да, – смущенно ответил Дмитрий Алексеевич. – Например, посреди колоннады Казанского собора лежит огромный осьминог с кабаньей головой и длинными клыками… или на Стрелке возле самых Ростральных колонн разгуливает огромная птица с лапами льва и козлиными рогами…

– Ну-ка, ну-ка… – Топорков задумался. – А ведь что-то подобное я видел лет десять назад…

– Леш, мне холодно! – капризным голосом проговорила натурщица. – Может, закончим на сегодня?

<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 15 >>
На страницу:
7 из 15