Секрет золотой карусели

Дом с башенкой, как я называла его в детстве.

Этот дом стоял когда-то в конце нашей улицы. Мишка сказал, что его давно уже снесли, теперь на том месте построили торговые павильоны, а когда-то этот дом был главным объектом моих интересов.

Началось все, когда мне было три с половиной года.

Мы с мамой пошли гулять, и тут мама встретила тетю Свету – свою давнюю знакомую, которая жила в соседнем доме. Они сцепились языками, а я стояла возле маминой юбки и скучала.

Потом я увидела кое-что очень интересное: рыжая кошка несла за шкирку маленького рыжего котенка.

– Что ты делаешь, киса? – проговорила я строго. – Ему же больно…

Может быть, я выразила свою мысль не так четко, но так уж мне запомнилось.

Кошка не обратила на мои слова никакого внимания, и тогда я пошла за ней, чтобы навести порядок в кошачьем семействе.

Мама продолжала болтать и не заметила моего исчезновения, как и тетя Света.

Я шла за кошкой, и шла, и шла, а потом кошка юркнула в подвальное окно, а я туда не смогла пролезть.

Я огляделась по сторонам.

Мамы поблизости не было, и нашего дома не было, а был рядом со мной большой и красивый дом с удивительной башенкой.

Потом он уже не казался мне таким большим – должно быть, я сама выросла.

Я еще раз огляделась.

Мамы по-прежнему не было.

Тут передо мной возник чрезвычайно сложный вопрос: плакать или не плакать?

С одной стороны, во всяком трудном положении я плакала, и мама тут же приходила на помощь…

Но с другой стороны, как раз мамы сейчас не было, а если мамы нет, то кому плакать?

Я подумала немножко и все-таки решила заплакать – так, на всякий случай.

И метод сработал: возле меня появился большой человек с густой бородой.

Я прежде видела человека с бородой – это был Дед Мороз. Но этот человек совсем не был похож на Деда Мороза, у него не было длинной шубы и шапки, хотя пахло от него похоже – как я позже узнала, мужским одеколоном и коньяком.

– Детка, что ты плачешь? – спросил он большим, гулким, мужским голосом.

– Я плачу не тебе, – ответила я недовольно, – я плачу маме!

– Но где же твоя мама?

– Она потерялась.

– Может быть, это ты потерялась?

– Дядя, ты что – совсем глупый? Как же я потерялась, когда я – вот?

– Логично! – согласился незнакомец. – А ты знаешь, детка, где ты живешь?

– Конечно, знаю! – возмущенно проговорила я. – Я же ведь не маленькая!

– Ну и где же ты живешь?

– Я живу дома!

– Это понятно. А в каком доме? Ты не помнишь его номер? Или номер квартиры?

Я замолчала и снова начала всхлипывать.

Ну, я не маленькая, но все-таки он от меня слишком много хочет!

– Ну, не плачь, не плачь… мы что-нибудь придумаем…

Но мне уже трудно было остановиться, я плакала все громче, все горше…

– Ну, не надо, не надо… – бормотал бородач. – Понимаешь, я не умею обращаться с маленькими детьми… ну, хочешь, я тебе покажу очень красивую вещь?

Я кивнула сквозь слезы.

Он взял меня за руку и повел на крыльцо, потом в двери того самого дома, мы вошли внутрь и оказались в большой комнате.

Сперва эта комната показалась мне некрасивой.

Мебель в ней была темная, у столов и кресел – звериные лапы, обивка темной потертой кожи.

На стенах висели картины, тоже некрасивые – не цветы и не маленькие котята, а какие-то незнакомые, неприветливые строгие люди в старомодных костюмах…

Но все же это было интересно, и плакать я перестала.

– Ты не вспомнила свой адрес? Может быть, ты помнишь, что видела из своего окна?

– Собачку, – ответила я не задумываясь. – Собачку с косточкой.

– Она приходила гулять под твоим окном?

– Нет, зачем ей приходить! Она там всегда!

– Всегда? – переспросил он.

Мне надоели эти расспросы.

– Ты обещал мне показать какую-то красивую вещь! – напомнила я незнакомцу.