Последний ученик да Винчи

Когда она позвонила в квартиру Старыгина, часы показывали восемь утра. Маша вообще была ранняя пташка.

– Кто здесь? – раздался из-за двери недовольный, заспанный голос.

– Откройте, Дмитрий Алексеевич! – проговорила Маша. – Я к вам из Эрмитажа…

– От кого? – буркнул голос.

– От Александра Николаевича Лютостанского! – не моргнув глазом, соврала Маша.

Недаром вчера выяснила фамилию хранителя у служительницы. Шеф Виталий Борисович учил их, что лишняя информация никогда не помешает. Вот и пригодилась!

Ее ложь сработала, засовы заскрежетали, дверь открылась. На пороге появился неопрятный пожилой человек в мешковатом свитере и растянутых на коленях спортивных штанах.

– Ну что еще такое! – простонал он, щурясь от света. – Я же сказал вашему Лютостанскому… Можно дать человеку выспаться?

– Вы так и будете держать меня на пороге? – Маша протиснулась мимо него в темную прихожую. – Вообще-то Лютостанский не мой, он скорее ваш… я – корреспондент канала «Твой город»…

– Ах, значит, корреспондент! – Мужчина мгновенно разъярился и двинулся на Машу с самым угрожающим видом. – А ну прочь из моего дома! Только корреспондентов мне не хватало! Врать еще, понимаешь, вздумала!

– Я не врала! – вскрикнула Маша, ловко увернувшись. – Мы друг друга не поняли! Я действительно была вчера в Эрмитаже, там мне дали ваш адрес!

– Шустрая какая! Снова все врешь! – возмущенно пропыхтел хозяин, безуспешно пытаясь поймать Машу и вытолкать ее из квартиры. – Эрмитаж не справочное бюро, адресов своих сотрудников не дает! А ну выметайся!

– Вы всегда так обращаетесь с женщинами? – Маша снова отскочила в сторону, ушиблась об какую-то скамейку и скривилась от боли. – Да уйду, уйду я! Старый зануда!

Последние слова она добавила шепотом, но хозяин квартиры их расслышал и возмущенно выкрикнул:

– А ты – юная интриганка! Судя по замашкам, далеко пойдешь! Ты что – сломала петровскую скамью?

С этими словами он щелкнул выключателем.

Прихожую залил свет нескольких бронзовых бра, и Маша замерла в удивлении. Помещение было заставлено старинными креслами, скамьями, резными шкафами, как склад антикварного салона. Из угла выглядывала бронзовая статуя необыкновенной красоты. По стенам висели картины и гравюры. Маша не слишком хорошо разбиралась в таких вещах, но все это производило впечатление подлинности и одновременно избыточности. Всего было слишком много, казалось, что в этом доме практически не осталось места для людей, даже для одного человека.

– Сейчас… уйду… – повторила Маша, справившись с растерянностью, и только тогда заметила, что хозяин дома застыл с каким-то странным выражением на лице. Кстати, при ярком свете она заметила, что он не так стар, как ей показалось в первый момент. Может быть, ему только чуть за сорок. Правда, в коротко остриженных волосах густо пробивалась седина, но она его не слишком портила.

– Ничего вашей скамейке не сделалось, – проговорила девушка, демонстративно потирая лодыжку.

– Откуда это у вас? – мужчина протянул к Маше руку. Она невольно попятилась.

– Что… о чем вы?

– Вот это. – Он догнал ее, мрачно сверкнув глазами, и по-хозяйски взял в руку кулон, висевший на цепочке.

– Что вы себе позволяете! – Маша вспыхнула и попыталась еще отступить, но натянувшаяся цепочка не пускала ее. – Что у вас за манеры – при первой встрече заглядывать женщине за вырез?

Однако тут же она поняла, что хозяин квартиры совершенно ее не слушает. И пожирает взглядом кулон, а вовсе не ее прелести.

– Давайте договоримся, – голос Дмитрия Алексеевича стал совершенно другим, из него пропало прежнее раздражение, вместо него теперь звучал неподдельный интерес, – я отвечу на ваши вопросы, а вы расскажете мне, откуда у вас пентагондодекаэдр… ведь вы о чем-то хотели меня расспросить? Не просто так притащились в несусветную рань и подняли меня с постели?

– Пента… что? – растерянно переспросила Маша.

– Вот эта штука называется пентагондодекаэдр, – мужчина все еще сжимал кулон в своей руке, и из-за этого Маша чувствовала себя, как собака на поводке.

– Ну что мы стоим в коридоре, – он наконец-то выпустил кулон, – пойдемте, выпьем чаю.

«Похоже, товарищ со странностями, – подумала Маша, – говорит, что с постели его подняла, а сам в свитере. И кто же с утра пораньше чай пьет?»

Она уже хотела вежливо отказаться и уйти – слишком уж странным был этот человек, но ее остановил инстинкт репортера. Она чувствовала запах сенсации и не могла свернуть, как охотничья собака не может сойти со свежего следа.

– Сюда, проходите сюда! – хозяин махнул ей в сторону открытой двери. – А я сейчас… вы чай какой любите?

– Чай? – Маша задумалась. – А какой у вас есть?

– Любой, – в голосе хозяина прозвучала гордость. – Зеленый, жасминовый и простой, черный – десятка полтора сортов, красный, белый, желтый…

– Ну, давайте черный с бергамотом!

Хозяин скрылся в глубине квартиры, лавируя между своими антикварными табуретками, а Маша вошла в комнату.

Здесь оказалось ничуть не свободнее, чем в прихожей. Все пространство было заполнено столиками, шкафчиками, креслами в разной степени разрушения, между ними стояли большие напольные вазы из китайского фарфора и какие-то предметы неизвестного назначения. С трудом найдя свободный диван относительно современного вида, застеленный пушистым оранжевым пледом, Маша попыталась сесть на него, но тут же вскочила, потому что плед под ней неожиданно шевельнулся и издал раздраженное шипение. В ужасе обернувшись, девушка увидела огромного рыжего кота, который открыл один глаз и смотрел на нее с явным неодобрением.

– Вы уже познакомились с Василием? – проговорил хозяин, появляясь в дверях с серебряным подносом. – Правда ведь, красавец? Один недостаток – очень линяет, поэтому на всем – рыжая шерсть. Ну, я и подобрал плед такого же оттенка…

Маша еще раз оглядела хозяина. Он успел переодеться в приличные брюки и домашнюю шелковую куртку и выглядел теперь вполне респектабельно. И почему это он сперва показался ей неопрятным стариком?

– С Василием мы познакомились, – ответила она кокетливо. – А вот с вами… то есть, конечно, я знаю, что вас зовут Дмитрий Алексеевич, а меня – Маша. Я репортер телеканала…

– Бог с ним, с вашим каналом, – прервал ее хозяин, выставляя на низкий инкрустированный столик две чашки тонкого розового фарфора, такой же чайник, вазочку с печеньем и темным сахаром. – Вы лучше расскажите, откуда у вас эта вещь.

– Почему вас так заинтересовал мой кулон? – проговорила Маша. – Мне подарил его дедушка, отец моего отца… я почти не помню его, родители давно развелись, и мы жили с мамой. Он приехал к нам совершенно неожиданно, мама тогда очень удивилась… мне было лет пять, но я это хорошо помню. Он подарил мне кулон и что-то такое сказал про четыре семерки… и про то, что эта вещь должна принести мне счастье. Я ничего не поняла и спрашивала потом у мамы, но она отмахнулась и ответила, что старик совершенно выжил из ума и лучше бы подарил что-нибудь нужное или хоть пару серебряных ложек, а не эту совершенно бесполезную вещь.

Маша отцепила кулон от цепочки и протянула его хозяину квартиры:

– Как вы это назвали?

Дмитрий Алексеевич бережно взял легкий светло-желтый шарик, составленный из двенадцати пятиугольников, некоторые из которых имели отверстия разной формы.

– Это – так называемый пентагондодекаэдр, самая загадочная вещь, попадавшая в руки археологов. Никто не знает, для чего он был предназначен. Их находили несколько раз в предгорьях Альп, но все известные – бронзовые, а ваш сделан из слоновой кости. Кто был ваш дедушка?

– Его фамилия была Магницкий, а больше я ничего не знаю… и не видела его с тех самых пор…

– Арсений Иванович Магницкий! – воскликнул мужчина. – Выдающийся специалист по античному искусству, таинственно погибший в восемьдесят втором году!

– В восемьдесят втором? – переспросила Маша. – Но как раз тогда он подарил мне эту вещь… а что значит – таинственно погибший? Что еще за тайны мадридского двора?

– Как-нибудь потом, – отмахнулся Дмитрий Алексеевич. – Почему вы не пьете чай?

– Бог с ним, с вашим чаем. – Маша поставила чашку на стол. – Вы обещали мне ответить на несколько вопросов.