Месть через три поколения

Чуть в стороне от них стоял Иннокентий со своим вечно растерянным выражением лица.

– А-а-а, – визжала Лиля, вырываясь из рук мужа, – ты это нарочно! Ты хочешь моей смерти!

– При чем здесь я? – бормотал Шилов, безуспешно пытаясь оттащить Лилю в сторону.

В эту минуту он увидел Варвару и прошипел:

– Это, знаете, уже перебор! Я понимаю, что современное искусство должно эпатировать, но не до такой же степени!

– Да в чем дело? – Варвара все еще не понимала.

– Вы еще спрашиваете? – зло выдохнул Шилов, которому наконец удалось оттащить жену в сторону.

И тут Варвара увидела.

В вазе, куда она совсем недавно своими руками поставила букет цветов, теперь не было никакого букета.

Вместо него в чудесной венецианской вазе лежало что-то багрово-красное, влажное, отвратительное, в мутных кровавых сгустках и тусклых нашлепках жира.

– Сердце, – проговорил мужчина рядом с Варварой.

– Что? – переспросила та срывающимся голосом. – Что вы говорите? Какое сердце?

– Человеческое. Можете мне поверить, я хирург-кардиолог, такое каждый день вижу. Но хочу вам сказать, что на этот раз устроители выставки перегнули палку.

Тут он заметил бейдж на платье Варвары, и его брови удивленно поползли вверх.

– Так это вы устроили? Ничего себе экспонат! Я, конечно, не ханжа, но это, знаете ли, чересчур. – И хирург, возмущенно фыркнув, отошел в дальний угол.

Сама же Варвара двинулась к тумбе, чтобы как можно скорее унести шокирующий экспонат.

Она перехватила бараний взгляд Иннокентия и поняла, что рассчитывать может только на себя.

Однако это оказалось непросто.

Из первого зала, почувствовав сенсацию, уже набежали газетчики и с жадностью фотографировали вазу, отпихивая друг друга локтями в борьбе за лучший ракурс. Скандальный художник-перформансист Борис Петренский давал интервью какому-то каналу, заявляя во всеуслышание, что в экспонате нет ничего нового и он, Петренский, выставлял еще год назад в Манеже расчлененное человеческое тело.

Наконец Варвара пробилась к вазе и схватила ее, чтобы унести из зала.

Теперь, когда она видела ужасный предмет вблизи, не осталось никаких сомнений: это не муляж, не искусная подделка, а настоящее окровавленное сердце.

Почти все гости вернисажа толпились сейчас во втором зале.

В дверях показалась Альбина.

Одним взглядом она оценила масштаб скандала, выхватила из толпы Варвару и сжала узкие губы в многообещающую гримасу. Варвара, которая пробивалась к служебным помещениям, застыла на месте под ее испепеляющим взглядом.

Альбина в два шага приблизилась к ней и прошипела, как рассерженная гадюка:

– Что это? Как это здесь оказалось?

– Я понятия не имею, Альбина Сергеевна, – залепетала Варвара. – Я сама поставила в эту вазу букет цветов и не представляю, как…

– Можешь искать другую работу! – процедила Альбина.

Тут она заметила вьющихся вокруг телевизионщиков, направленные на Варвару с вазой камеры, и выражение ее лица начало неуловимо меняться.

– А впрочем, это не так уж плохо – о нас будут говорить. Пожалуй, это информационный повод…

Что Шеф, как всегда, прав, Инга поняла на следующий день к вечеру. Этот день она употребила на то, чтобы прийти в себя и осмыслить все вчерашнее.

Осмыслить никак не получалось. Перед глазами стояли полные ужаса мертвые глаза Воскобойникова, в ушах звучало назойливое «Сердце, тебе не хочется покоя». Да уж, покоя теперь у Инги точно не будет.

Она пыталась переключиться на работу, но, как назло, сегодня не было никаких заказов. В свободное от заданий Шефа время Инга занималась программным обеспечением компьютеров. Очень удобно: ни от кого не зависишь, никому не отчитываешься, выбираешь подходящее время. В офис ходить не надо – не торчишь там среди бездельников, не отвлекаешься на пустые разговоры.

Инга не любила пустые разговоры. Если честно, она вообще не любила общаться. Не то чтобы ей так нравилось одиночество, просто одной комфортнее.

Вечером Шеф позвонил.

– Телевизор включи! – велел он. – Хотя да, у тебя же его нет. Ладно, в Интернете найди сюжет об открытии выставки в галерее «Палитра». Очень любопытно, как раз по нашу душу. Потом мне позвонишь.

– И как? – поинтересовался он, когда Инга перезвонила, посмотрев сюжет несколько раз.

– Что, как? Думаете, это наше сердце? То есть его, Воскобойникова?

– Думаю, оно и есть.

– И за каким чертом его отнесли на выставку?

– А вот это тебе предстоит выяснить. Сходи туда завтра как посетитель, разузнай, заодно и к искусству приобщишься.

Инга подняла брови – раньше она не замечала, что Шеф умеет шутить. Хотя она вообще мало знает этого человека, и дело не в коротком стаже их знакомства.

Ладно, завтра она сходит в галерею. Судя по всему, ничего страшного ее там не ждет, все страшное уже случилось.

Галерея открывается в двенадцать, но лучше прийти попозже, часам к двум. Утром она сходит в парикмахерскую – давно пора – и выделяться не будет среди приличной публики.

Глава 2

В галерее «Палитра», несмотря на дневное время, было необыкновенно людно.

Перед входом длинноволосый молодой человек пытался произвести впечатление на девушку в свитере неопределенного цвета:

– Ты думаешь, эти люди интересуются современным искусством? Думаешь, они пришли увидеть картины Милославского? Да ничего подобного! Они и имени такого не знают. Слетелись на запах сенсации, как стервятники на труп. Или как мухи, сама знаешь, на что. Вчера на открытии было три с половиной человека, а как только по всем каналам сообщили, что в галерее нашли человеческое сердце, так народ буквально хлынул сюда. Утром здесь было вообще не протолкнуться. Ты видишь, Анфиса, никто ведь не интересуется картинами! Всем хочется узнать, где было это сердце, будь оно неладно!

– А кстати, молодой человек, где его нашли, это сердце? – как ни в чем не бывало спросила Инга.

Длинноволосый выразительно взглянул на свою знакомую, мол, что я тебе говорил, но потом все же повернулся, собираясь ответить какой-то резкостью. И тут же передумал: Инга, высокая, худая и стильная блондинка, не могла не произвести впечатления. Молодой человек задрал голову, картинно откинул волосы, закашлялся и скороговоркой проговорил: