Роковая головоломка

– Нин, это я, Надежда, пришла, молочка принесла! То есть пирожных к чаю.

Никто не отозвался, только голоса в глубине квартиры стали чуть громче. Определенно, к Нине кто-то пришел, и она так увлеклась разговором, что ничего не слышала.

Надежда разулась, надела предусмотрительно оставленные на коврике у порога домашние тапочки и пошла на звук голосов, доносившихся из-за двери гостиной, где Нина проводила целые дни. Но чем ближе Надежда подходила к комнате, тем голоса казались ей все более странными, все более неестественными.

Она открыла дверь и сразу поняла, в чем дело.

В гостиной работал телевизор, и на экране две удивительно неприятные женщины фальшивыми, искусственно возбужденными голосами обсуждали какую-то высосанную из пальца проблему. То ли четвертый брак какой-то знаменитости, то ли чьих-то приемных детей…

– Нин, ты что, это смотришь? – с невольным неодобрением проговорила Надежда, оглядывая комнату.

Нинки, однако, здесь не было.

Надежда шагнула вперед, увидела на тумбочке пульт от телевизора, в сердцах схватила его и нажала на красную кнопку, при этом негромко пробормотав:

– Ты уж извини…

Экран погас, и в комнате наступила блаженная тишина.

Надежда облегченно вздохнула и снова огляделась. Нины в комнате действительно не было.

Или…

Ближе к окну, на самом светлом месте комнаты, стоял большой стол, на котором Нина раскладывала пазлы, вот только самого пазла на столе не было.

Надежда подумала, что Нина убрала его обратно в коробку, хотя это было странно, ведь она хотела похвастаться своим достижением перед Надеждой.

Вот всегда у нее так: заманила – приезжай срочно, ты должна это видеть, а сама…

Надежда потихоньку начала злиться, однако в эту минуту увидела еще кое-что.

Из-за стола торчала нога в теплом шерстяном носке с вывязанной на нем собачкой породы чихуахуа, которая приветливо улыбалась Надежде. Точно такие носки были у Нины, обожавшей рукоделие.

Надежда Николаевна шагнула вперед, чтобы рассмотреть ногу и все остальное… и схватилась за сердце.

Рядом с ногой в шерстяном носке находилась вторая, упакованная в хитрую пластиковую конструкцию – то ли лубок, то ли лангетка, в общем, нечто, заменяющее традиционный гипс. А на полу, между окном и столом, лежала сама Нинка, Нинель Скоробогатова, в домашнем плюшевом халате небесно-голубого цвета. Глаза ее были закрыты, а на полу вокруг головы растеклась лужица темно-красного цвета.

Надежда охнула – а кто бы на ее месте не охнул? – но самообладания не потеряла. Не такая женщина Надежда Лебедева, чтобы терять самообладание в критической ситуации. Опустившись на колени, Надежда схватила Нину за руку, сжатую в кулак, чтобы нащупать пульс, при этом кулак разжался и из него выпала какая-то маленькая плоская вещица размером с почтовую марку. Надежда машинально ее подобрала и сунула в карман, после чего нащупала-таки пульс.

Пульс был слабый и неровный, но он все же был, а значит, Нина, слава богу, жива.

Надежда вскочила, трясущимися руками нашла свой телефон и вызвала «скорую помощь».

– Женщина упала и, видимо, разбила голову! – проговорила она торопливо. – Она без сознания, крови много!

– Бригада выехала! – ответил ей ко всему привычный голос. – Ждите, скоро будут!

Надежда перевела дыхание и снова осмотрелась. Надо же, как Нинке не везет! Мало того что ногу сломала, так теперь еще и голову разбила… Причем упала не на камень, не на порог, а на обычный паркет в собственной квартире, и столько крови… даже странно.

Было во всей этой ситуации и еще что-то непонятное, но волнение мешало Надежде сосредоточиться. Смотреть на пострадавшего человека и понимать, что не можешь ему помочь…

Надежда твердо знала, что пострадавшего нельзя переворачивать и трясти. А вдруг у Нины еще и позвоночник сломан? Ой, не дай бог!

Тут она спохватилась, что «скорой» понадобятся Нинины документы, проверила выдвижной ящик серванта и почти сразу нашла паспорт и медицинский полис.

Еще раз проверила пульс, тревожно оглядела бледное как полотно Нинино лицо… и в эту минуту в дверь позвонили.

Надежда Николаевна бросилась в прихожую и впустила в квартиру двух усталых парней в медицинской униформе.

– Быстро вы!

– Мы близко находились… Где больная?

Быстро оглядев Нинель, медики уложили ее на складные носилки, куда-то позвонили, переговорили вполголоса и взяли у Надежды документы.

– Что с ней?

– Да кто же так скажет… – ответил молодой врач. – В больнице разберутся, МРТ сделают, снимки всякие…

– Можно, я с вами поеду? – неуверенно предложила Надежда.

– Нельзя! – отмахнулся медик. – В реанимацию никого не пускают, особенно сейчас!

– А как же мне узнать…

Но медик перебил ее:

– По телефону! Звоните в справочную больницы.

– Да хоть в какую больницу вы ее повезете?

– В больницу Святого Сампсония.

– Это бывшая Третья городская, на Нагорной улице! – добавил второй.

Подхватив носилки, парни покинули квартиру.

Закрыв за медиками дверь, Надежда снова огляделась.

Собственно, ей нечего было здесь делать, но покинуть квартиру в таком состоянии она просто не могла. Надежда подняла валявшийся на полу стул, положила на место диванную подушку и уставилась на пятно подсыхающей крови. Надо ее замыть, решила она, а то кровь совсем засохнет и пятно останется надолго. И запах тут такой отвратительный, как в мясном магазине или на скотобойне. Опять же, когда Нина вернется из больницы, ей будет неприятно это напоминание о своем несчастье.

Надежда нашла половую тряпку, склонилась над пятном – и тут увидела на полу отпечаток ноги. Собственно, даже полтора отпечатка определенно мужского ботинка с рубчатой подошвой. И рисунок такой непростой…

Очень странно.

Причем отпечатки были оставлены поверх пятна крови, а значит, их обладатель побывал здесь после того, как Нина упала и разбила голову.

Медики? Но Надежда хорошо помнила, что оба были в голубых пластиковых бахилах.