Не злите джинна из бутылки

Лолино детство прошло в большом южном городе у теплого ласкового моря, она никак не могла привыкнуть к отвратительной петербургской осени. Зиму она тоже терпеть не могла, но до зимы было еще далеко. Как только листья с деревьев облетали и в небе над городом раздавалось немузыкальное курлыканье пролетающих журавлей, Лола испытывала необъяснимую нервозность, была слишком возбуждена, часто плакала и капризничала напропалую.

Как известно, капризничать наедине с собой совершенно неинтересно, да и смысла нет. Нужен человек, который удовлетворял бы капризы – хоть изредка, хотя бы через раз. У многих такой человек есть – не муж, не любовник, не старший брат и не друг семьи, который тысячу лет назад забежал как-то на огонек, да так и прикипел душой к чужому семейному счастью. Мать семейства использует его на мелких хозяйственных работах – прибить отвалившуюся полочку, отвести ребенка к зубному врачу; глава семейства жалуется ему на заевший быт и на жену, который год не пускающую его на зимнюю рыбалку; дети норовят запрячь вместо лошади и прокатиться по квартире – и он ползает, прыгает, бегает иноходью, таскает тяжести, вешает люстру, утешает мужа и никак не наберется смелости разорвать этот заколдованный круг и зажить наконец собственной жизнью.

У Лолы все обстояло совсем не так. У Лолы был Леня Маркиз – верный друг, соратник по общему делу, компаньон и равноправный партнер. Жили они уже больше двух лет в одной квартире и зарабатывали деньги весьма своеобразным способом.

Собственно, способ был старый как мир, ибо, несомненно, еще в палеолите у древнего человека под низким лбом мозги шевелились в направлении, как бы обмануть своего соплеменника с выгодой для себя. Никто не разубедит меня, что не было среди неандертальцев шустрых, сообразительных личностей, которые наносили полоски на шкуру доисторического суслика, чтобы выдать ее за мех саблезубого тигра, или на голубом глазу уверяли покупателя, что странно пахнущее мясо вовсе не тухлятина, которую пещерный медведь припрятал про запас, да так давно, что уж и сам забыл, когда и где это было, а страшно дорогой деликатес – мясо гигантского ленивца, которое сам продавец достал по случаю и уступит недорого доверчивому соплеменнику исключительно из хорошего к нему отношения.

Итак, Леня Марков по кличке Маркиз был профессиональным мошенником. У обывателя при этих словах, разумеется, встает перед глазами несимпатичная, плохо выбритая личность в слегка потертом костюме с подозрительно бегающими глазками. Все это ни в коей мере к Маркизу нельзя было применить. Леня относился к своей профессии с большим уважением, он считал ее безусловно творческой, высокоинтеллектуальной и хотя малость криминальной, но зато совершенно бескровной, что тоже являлось немаловажным, поскольку Леня Маркиз, человек далеко не трусливый, физически развитый и способный за себя постоять, терпеть не мог насилия в любых его формах – будь то кровавая разборка бандитских группировок либо же драка уличных котов возле помойки.

В свое время, кстати, Леня вытащил из такой драки своего домашнего любимца, кота по кличке Аскольд. После мытья и недельного откорма кот оказался угольно-черным красавцем с белой манишкой, сверхпушистым и очень умным.

Кот, несомненно, занимал в сердце Маркиза самое главное место, однако Леня старался этого не афишировать, потому что его деловая партнерша и славная боевая подруга Лола очень обижалась, как все женщины, она претендовала на все самое главное и лучшее. С Маркизом Лола познакомилась совершенно случайно и с тех пор не уставала напоминать своему партнеру, как ему повезло. В известной мере это было так, потому что Лола по своей первоначальной профессии была актрисой, а следовательно, умела перевоплощаться как никто другой. В их работе это было важное качество.

Они неплохо ладили друг с другом оттого, утверждал Леня, что отношения у них чисто деловые, безо всякой любовной чепухи. На словах Лола признавала его правоту, а всю нерастраченную нежность вложила в крошечного песика древней мексиканской породы чихуа-хуа. Песика звали Пу И, как последнего китайского императора, и Лола избаловала его до невозможности.

Третьим питомцем был крупный разноцветный попугай по кличке Перришон, который позапрошлой зимой случайно влетел в открытую форточку да так и прижился. Попугай умел говорить, по мнению Маркиза – даже слишком много, однако со временем все жители квартиры притерлись друг к другу, и Перришон влился в квартирное сообщество как равноправный член.

В обычной жизни Лола была невредная и неплохо к Лене относилась. Она умела признавать некоторые его достоинства, в работе подчинялась Маркизу беспрекословно, когда нужно – проявляла здоровую творческую инициативу, когда нужно – выполняла конкретные приказы. Маркиз боевую подругу очень ценил, заботился о ней и баловал в разумных пределах.

Но поздней осенью на Лолку находила жуткая хандра, она ныла и жаловалась или беспричинно набрасывалась на домашних. Маркиз понемногу притерпелся к ее сезонным вывертам, но иногда это бывало трудновато, ему требовалось мобилизовать все свое терпение. В этот раз осень выдалась на редкость дождливой и холодной, так что Лола стала совершенно невозможной. Леня мечтал отправить ее куда-нибудь в теплые края хоть ненадолго, а он бы здесь немного передохнул. Однако, когда он неосторожно намекнул об этом боевой подруге, Лолка, ставшая в последнее время необычайно подозрительной и упрямой, наотрез отказалась уезжать. Леня пожал плечами и решил ко всему относиться философски.

– Грубиян! – надрывалась Лола. – Самовлюбленный и жестокосердный эгоист!

– Ну, уж это ты перегнула палку, – сказал Леня, входя в кухню, – когда это я тебе грубил? И жестоким я никогда не был, сама такая!

– С чего ты взял, что я говорю о тебе? – Лола холодно пожала плечами. – Как все мужчины, ты настолько самовлюблен, что не допускаешь даже мысли, что я говорю о ком-то другом!

– А кого же ты тогда наградила всеми этими эпитетами?

– Господи, да Петра Первого, конечно! – Лола снова впала в раж. – Ну скажи на милость, для чего ему понадобилось строить город в таком отвратительном месте?

– Как это – зачем? – удивился Леня. – «На берегу пустынных волн стоял он, дум великих полн, и в даль глядел… та-та-та-та… здесь нам суждено в Европу прорубить окно!» Это все знают!

– Глупости все это! – вскипела Лола. – Можно было окно в другом месте прорубить, поприличнее! И не смотри так на меня, я читала, что речь шла о том, чтобы столицу сделать в Таганроге! И в Европу попадали бы тогда через Черное море… – В Лолином голосе появились мечтательные нотки. – Ты только представь: теплая южная ночь, волны плещутся тихонько, лунная дорожка на море идет далеко-далеко… хочется стать русалкой и остаться в море навсегда!

Тут Лола краем глаза заметила насмешливые искорки в глазах своего компаньона и закончила сердито:

– А в этом месте как было болото, так бы и осталось!

– Приют убогого чухонца, – подсказал Леня.

– Вот именно, – согласилась Лола, – но нет же! Ведь он же никого не слушал и делал всем назло! Захотел тут город – значит, будем строить здесь! А о нас он подумал, эгоист несчастный? В этом гнилом климате сколько люди болеют! А раньше вообще умирали от чахотки! В конце концов, если прорубил здесь окно – мог бы вставить в это окно стеклопакет, в него бы не так дуло!

– Это все оттого, что Петербург не твоя родина! – высокопарно заявил Леня, который и вправду обиделся. – И не трогай Петра Первого, он выстроил настоящую европейскую столицу, один из красивейших городов мира! А острова? А мосты? А сама Нева? Да она ни с какой Сеной не сравнится!

– Зато Сена не разливается, в Париже небось таких наводнений не бывает! – Лола вовсе не собиралась сдаваться. – И кстати, твой Петр сам же от своего самодурства и пострадал – простудился во время наводнения и умер от пневмонии, вот!

– Не факт! – уперся Маркиз. – У тебя, моя дорогая, устаревшие сведения! По последним данным, его Меншиков подушкой придушил, за то, что Петр грозился его в Сибирь сослать за казнокрадство! Что Меншиков ворюга был, это все знают!

– Так ведь и так потом сослали… – растерянно проговорила Лола, – зачем же было больного человека… подушкой…

Ей вдруг стало ужасно жалко Петра Первого.

– Ну, не расстраивайся, – мягко сказал Леня, видя, что у Лолы на глазах появились самые настоящие слезы, – это все было так давно…

– Да, а погода противная – сейчас! – вскричала Лола, вновь впадая в агрессию, и слезы тут же высохли. – Холодно и сыро, я скоро зачахну и заболею!

– Это потому, что ты совершенно не закаляешься! – воскликнул Леня. – Ты мерзнешь и кутаешься, как тепличный цветок, как какая-нибудь заморская орхидея! Стоит дунуть малейшему ветерку, как ты сразу впадаешь в панику! Легче одеваться надо, больше воздухом дышать! А у тебя вечно все форточки закрыты!

– Если мне холодно!

– Да вовсе в квартире не холодно, – запротестовал Леня и в доказательство потрогал батарею.

Лицо его тут же вытянулось, потому что батарея была ледяной.

– Ну, что я говорила? – горестно вскричала Лола. – Как только на улице устанавливается мерзкая погода, тут же отключают отопление! Звони немедленно в ЖЭК!

– Куда я буду звонить, если сегодня воскресенье! – разозлился Леня, который, как всякий мужчина, терпеть не мог, когда поручают какое-нибудь дело. – Их же никого нет! И вообще, сейчас все-таки не мороз, в квартире тепло, это у тебя озноб на нервной почве. Прими успокоительное и ложись пораньше спать!

Лола надулась и ушла к себе. Прошло часа два. В квартире действительно похолодало. Лола появилась в кухне, неслышно ступая в толстых шерстяных носках. На ней был теплый халат, шея обмотана клетчатым шарфом.

– Ну ты даешь! – развеселился Леня. – Ну и чучело!

Лола молча налила себе чашку горячего чая с мятой, положила туда две ложки меда и снова ушла к себе. Пу И, наевшись орехового печенья, дремал в подушках. Лола пристроила у кровати масляный обогреватель и хотела было ложиться, но вспомнила кое-что важное. Маркиз удалился в ванную, тогда Лола снова прошла в кухню и прихватила с холодильника клетку с попугаем. Перришон жался в углу, нахохлившись, и посмотрел на Лолу с благодарностью. Выразить благодарность словами у него не было сил.

Среди ночи Лола проснулась. Кто-то настойчиво царапался в дверь. Лола долго подвигала себя встать и сделала это только после негодующего мява из-за двери. В щелку тут же проскочило что-то большое и черное. Лола выглянула в коридор. Из-под двери Маркиза немилосердно дуло – Ленька назло всем еще и форточку не закрыл. Лола недоуменно пожала плечами и подхватила кота, он был ужасно холодный. Аскольд тут же устроился на кровати поближе к обогревателю и блаженно замурлыкал. Пу И даже не проснулся.

* * *

Отопление включили в десятом часу утра, очевидно, работники ЖЭКа, придя на службу, сами сильно замерзли, или замерзшие жильцы с утра пораньше успели устроить грандиозный скандал. К утру Лола и звери так согрелись, что даже Пу И отважился высунуть нос из-под одеяла, кот валялся пузом кверху с самым счастливым выражением на усатой морде, а попугай тихим голосом пел в клетке романс «Не говор-рите мне о нем!..». Дальше дело стопорилось, поскольку больше одной строчки он выучить не мог.

Лола отключила обогреватель и вышла в коридор. В квартире было тихо, только в кухне сонно урчал холодильник. Из Лениной комнаты не раздавалось ни звука, и сквозняка как будто не было. Ушел, что ли, куда-то с утра пораньше? Лола удивилась мимоходом, пожала плечами и отправилась в ванную.

Появившись оттуда минут через сорок в самом радужном настроении, она с удивлением услышала из комнаты своего компаньона странные звуки – так скрипит на сильном морозе несмазанная дверь железнодорожного пакгауза.

Из ее спальни, пошатываясь со сна, вышел кот. Он вытянул вперед передние лапы и пригнулся к полу. Потом собрал все лапы вместе и выгнулся верблюдом, после чего немелодично муркнул и отправился в кухню. Лола поняла намек, выпустила попугая из клетки, Пу И уже ожидал их возле холодильника.

Лола долго возилась со своими хвостатыми питомцами, потом неторопливо пила кофе, потом зазвонил телефон. Проходя мимо комнаты Маркиза, она снова услышала странные звуки. В этот раз было похоже, что где-то наверху прочищают засорившуюся трубу. Лола поморщилась при мысли о сантехниках, но ее отвлек телефонный звонок.

Она поболтала совсем недолго – всего-то минут тридцать пять, максимум час, потом уселась перед зеркалом и занялась детальным исследованием собственного лица. Оторвал ее от этого увлекательного занятия Пу И. Он вспрыгнул на столик, разбросал все тюбики и коробочки, да еще вымазался пудрой. Лола не стала ругаться, а подхватила песика и поцеловала в нос.

И в это время раздался звук, напоминающий шум реактивного самолета, преодолевающего звуковой барьер. Лола вздрогнула, люстра зазвенела печально и мелодично, Пу И перетрусил и полез прятаться в подушки.

– А-ах! – послышалось снова. Лола с опаской растворила окно и выглянула во двор. Погода сегодня была получше, дождь прекратился еще ночью, свинцовые тучи в небе понемногу уступали место круглым аккуратным облакам, и даже далеко в уголке просвечивал уже крошечный кусочек бледно-голубого неба.

Под окном возле открытого люка возились трое деловитых мужичков в зеленой униформе с надписью «Водоканал», рядом с ними маячил управдом Сан Саныч с неизменной папочкой под мышкой.

– А-ах! – бухнуло с новой силой, так что Лола от неожиданности едва не выпала из окна, а управдом поднял голову и посмотрел с дежурной подозрительностью, которой он по долгу службы встречал любое явление, будь то непредвиденный наезд начальства или следы антисоциального поведения чьей-то собаки на лестничной площадке.