Таинственный сосуд времени

И вдруг в глубине этого леса, за деревьями, я увидела едва различимый свет.

Свет – это жилье… там, где свет, должны быть люди. И раз свет горит – значит, эти люди не спят.

Опять же, там, где есть свет, наверняка есть телефон. Если даже не пустят меня в дом, то хоть позвонить дадут. Хотя вряд ли сюда можно будет вызвать такси…

Ну, там разберемся, главное сейчас – это не замерзнуть окончательно и не быть заживо съеденной комарами.

Эти твари как раз необычайно оживились и носились вокруг меня целыми стаями, так что в воздухе стояло непрерывное жужжание. Нет, надо идти, причем как можно быстрее.

В сторону слабого света вела узкая, полузаросшая тропинка – и я пошла по ней.

Ночь, хоть и белая – это все же ночь, и тропинку было плохо видно. Я то и дело оступалась, спотыкалась и ругала себя, что надела не кроссовки, а босоножки. Хорошо хоть не туфли на каблуке, но все равно – не самая удобная обувь для прогулки по ночному лесу. И почти сразу я натерла правую ногу.

Тетя Нюся всегда говорила, что нельзя надевать новую обувь сразу после покупки, тем более на долгое время. Купила босоножки, вышла в них в магазин там или в салон красоты, если обувь удобная, ничего не натирает, тогда можно и подольше в ней походить. На работу, к примеру, надеть, там все равно по большей части сидишь. Но ни в коем случае на целый день за город нельзя.

Тетка моя в одежде и обуви понимает, этого у нее не отнимешь, она работала когда-то товароведом в обувном магазине. А я вот ее не послушала, надела новые босоножки в поездку за город.

Впрочем, кто мог подумать, что наша поездка закончится таким идиотским способом…

Я посмотрела на часы, они показывали без трех минут двенадцать. Полночь, стало быть… Ну что ж, вот и наступил мой день рождения. Мама говорила, что родилась я без скольких-то минут двенадцать, двадцать четвертого июня, но пока там сестры и акушерки крутились, время прошло, и записали, что ребенок родился на следующий день, то есть двадцать пятого июня.

Из-за этого все и случилось.

Андрей, мой любимый мужчина, когда узнал, что дата у меня будет круглая, то есть двадцать пятого июня мне исполнится ни много ни мало, а ровно тридцать лет, сам предложил отпраздновать это событие иначе, чем обычно. Ну, сказал он, допустим, позовешь ты подружек с приятелями, посидим в ресторане, получится обычная пьянка, только с цветами и подарками.

И он предложил уехать куда-нибудь за город на весь уикенд. Погода прекрасная, сказал, отдохнем, позагораем, покупаемся, побудем вдвоем. Обещал, что все сам закажет.

Я и поверила, потому что тетя Муся сказала, что наконец-то у нас с ним дело сдвинется с мертвой точки, а тетя Нюся добавила, что там, наедине, за праздничным ужином, Андрей сделает мне предложение и обязательно подарит кольцо. И долго описывала, какое будет кольцо, и даже нарисовала образец.

Как я уже говорила, тетя Нюся понимает в кольцах и прочих украшениях очень хорошо, потому что работала когда-то товароведом в ювелирном магазине.

И вот Андрей сказал, что в пятницу после работы мы с ним едем на новую базу отдыха, она недавно открылась, там комфортабельные просторные номера, рядом чистое прозрачное озеро, народу мало, никто не станет нам мешать, и ресторан у них очень приличный, можем отпраздновать.

Так что я взяла сумку с вещами прямо в офис и хорошо хоть девчонкам только туманно намекнула про комфортабельную гостиницу на берегу озера и номер с джакузи.

И, как оказалось, хоть это-то правильно сделала, потому что, когда мы приехали на эту чертову базу, оказалось, что там полным-полно народу, потому что все помещения заказала одна такая организация на весь уикенд, какой-то у них не то семинар, не то симпозиум, а скорее всего, просто решили отдохнуть на природе, пока погода отличная, что нечасто в наших краях бывает.

Так что дальше стойки администрации нас не пустили, извините, сказали, но у нас частное закрытое мероприятие. И вообще, сказали, непременно нужно заказывать номер заранее, сейчас погода хорошая, спрос на отдых большой.

Так что мы пошли оттуда, как выражается тетя Муся, «солнцем палимы», и не разругались прямо на крыльце только потому, что я онемела от удивления, как можно быть таким идиотом, чтобы ехать в такую даль наугад, да еще и везти любимую женщину, чтобы отпраздновать ее день рождения.

Впрочем, насчет любимой женщины беру свои слова назад, любимых женщин не бросают ночью посреди дороги в полуголом виде. Уж это я теперь знаю точно. Что мне с этим знанием делать, я подумаю потом, но обязательно подумаю, пора уже перестать плыть по воле волн (еще одно выражение мой тетки Муси) и взять свою судьбу в собственные руки (снова она, и, пожалуй, не так уж неправа).

После облома на базе отдыха меня хватило ненадолго, и в машине я высказала все, что думала, ну, а дальше вы уже знаете.

Сейчас я шла медленно, держа направление на мерцающий за деревьями бледный свет.

Наконец тропинка кончилась, и я оказалась на дороге.

Это была бетонка, то есть дорога из бетонных плит.

По этой бетонке наверняка уже давно не ездили – между плитами выросла густая трава, а сами плиты потрескались от непогоды, но все равно идти по ней было куда легче, чем по тропинке.

Не спотыкаясь об корни, я пошла быстрее.

Свет впереди приближался, он стал ярче, но что-то в нем было странное.

Это не был теплый, уютный свет, каким должно светиться окно в ночи. Свет был какой-то бледный, искусственный. Кроме того, он время от времени гас и снова загорался, словно подмигивал мне сквозь редеющий строй деревьев.

Но все равно свет есть свет, и я шла к нему, как к своей единственной надежде. Потому что телефон, как я ни трясла его и не поднимала вверх, упорно молчал.

Еще несколько минут, и я оказалась перед шлагбаумом, который перегораживал дорогу.

Шлагбаум был погнутый, проржавевший, явно его давным-давно не поднимали. Рядом с ним на столбе была косо прикреплена табличка со строгим предупреждением: «Проход запрещен».

Но табличка была тоже ободранная, обшарпанная, надпись на ней едва читалась, и я рассудила, что строгость этого запрета наверняка устарела. Правда, это могло значить, что там, куда я иду, давно уже никого нет… но свет-то есть! И не возвращаться же обратно!

Я обошла шлагбаум по обочине и пошла дальше.

Очень скоро я увидела источник света, к которому шла.

Справа от дороги стояла какая-то будка из стекла и металла, и внутри нее горела люминесцентная лампа. Лампа противно гудела, время от времени она гасла и снова загоралась.

И внутри этой будки не было ни одного живого существа.

Я подошла к будке, потянула за ручку двери.

Дверь была заперта, да и все равно – внутри будки не было ничего полезного, не было телефона, там стоял только какой-то автомат вроде тех, которые когда-то давно, задолго до моего рождения, продавали газированную воду.

Ладно, не больно-то и хотелось!

Но раз здесь горит свет, значит, это место не совсем заброшено, кто-то здесь должен обитать – хотя бы сторож… и не прогонит же он одинокую женщину посреди ночи!

Мне уже стало холодно, и я с надеждой представила теплую сторожку. Наверняка у этого сторожа есть чайник, и он нальет мне чашку горячего крепкого чая… И разрешит посидеть до утра, а утром скажет, как мне отсюда выбраться…

Да, как говорит моя тетка Муся, надежда умирает последней.

Я отошла от будки и двинулась дальше.

Пройдя метров сто, увидела площадку с заржавевшими тренажерами – велотренажер, что-то вроде беговой дорожки, имитатор гребли. Вот уж что мне сейчас совсем без надобности! Я и так потратила массу калорий, пробираясь через лес! И кому вообще могут здесь, в лесу, понадобиться спортивные снаряды? Хотя, конечно, все это уже давно устарело и не работает.

Внезапно мне стало не по себе. То есть и раньше не было у меня причин радоваться жизни, но сейчас вдруг показалось, что сумерки вокруг какие-то ненастоящие, как свет в той будке. И еще меня поразила тишина, стоящая вокруг. Ни ветка не треснет, ни птица не крикнет, комары и то не жужжат. Вот именно, все комары куда-то подевались. Когда шла по тропинке через кусты, они просто стаями налетали, сплошной гул стоял, а теперь – ни одного. Ну, нет худа без добра!

Я прошла еще немного – и увидела низкое и длинное кирпичное здание без окон, на стене которого были нарисованы человеческие лица – бородач средних лет в квадратных очках, женщина с короткой стрижкой и мрачным взглядом, еще один мужчина с лысым черепом и квадратным подбородком…

В неверном сумеречном свете было плохо видно портреты, но все же мне удалось заметить, что краски на них были яркими, и сами портреты выглядели не такими запущенными, как все здесь.

В недоумении я прошла мимо этого здания и увидела еще одно – четырехэтажное, с большими окнами и широким входом под бетонным козырьком.