Священные чудовища

Время, прошедшее с той страшной ночи, словно исчезло, скукожилось, как шагреневая кожа, как змеиная шкурка. Словно все это случилось только вчера.

Нет!

Инга вылетела в коридор, бросилась на кухню, выдвинула ящик и нашла в его дальнем углу заветную пластиковую бутылочку. Трясущимися руками отвинтила крышку, вытряхнула на ладонь все, что там оставалось, – три розовые таблетки, запихнула в рот, запила чем-то, что подвернулось под руку, закрыла голову руками, чтобы защититься от наваливающегося ужаса, и затихла…

Дзюба говорил, что больше одной таблетки в день принимать нельзя, но черт с ним, с Дзюбой. Он никак не мог предусмотреть такое, что случилось сегодня.

Таблетки сделали свое дело. Ужас начал понемногу отступать, рука, сжавшая сердце, слабела. Инга медленно, ровно дышала. Ее охватывало спасительное безразличие.

Труп в ее постели? Плевать!

У этого трупа женское тело и голова Макса?

Снова плевать. На все плевать!

Мысли ворочались в голове тяжело и медленно, как мельничные жернова. Но она все же поняла, что оставить все как есть нельзя, нужно что-то делать. В голове от таблеток была тоскливая звенящая пустота, однако Инга сообразила, что сама она ничего не сможет сделать, ей нужна помощь.

А помочь ей мог только один человек. Иван.

Она нашла телефон, с трудом попадая в кнопки непослушными пальцами, набрала номер.

– Что у тебя стряслось? – отозвался Иван, не тратя времени на приветствия.

– Приезжай, – с трудом выдавила Инга. Слова выползали изо рта с трудом, как паста из пустого тюбика. – Приезжай сейчас же.

– Сейчас не могу.

– Я сказала: приезжай, – повторила Инга, с трудом ворочая сухим шершавым языком.

Видно, что-то такое было в ее голосе, что Иван больше не стал спорить и упираться и коротко ответил:

– Еду.

Следующие сорок минут Инга провела на кухне, сидя на табуретке, тупо глядя перед собой и сжимая в руках пустую чашку.

Звонок в дверь раздался так неожиданно, что она выронила чашку, и та разбилась с глухим звоном. Инга вскочила, чувствуя, как в душу снова заползает черный ужас. Нет-нет, сейчас не время, и потом, она же приняла целых три таблетки, они должны помочь. Раньше помогали. Или этот мерзавец Дзюба дает ей подделку, какое-нибудь барахло? На тебе, боже, что нам негоже? Грозился ведь, орал в прошлый раз в кабинете: «В последний раз, ты меня под статью подводишь!»

Да не посмеет он ее обмануть, Инга о нем много чего знает. Тот еще подонок.

Звонок залился грозно и требовательно, да еще в дверь кулаком бухнули. Неслышно ступая босыми ногами, Инга подошла к двери и заглянула в глазок. Там отражалась жуткая рожа с выпученными глазами. Но одна, стало быть, не полиция, эти толпой ходят.

– Иван, ты? – спросила Инга не своим, высоким голосом.

– Кому же еще быть-то? – буркнули за дверью. – Сама меня вызвала. Открывай давай, некогда мне с тобой базарить.

Она долго возилась с замком, руки не хотели повиноваться. Иван вошел хмурый и злой. Как всегда, она почувствовала исходящую от него смутную угрозу. И еще страх, затаенный, глубинный страх.

Рядом с ним Инга чувствовала себя как с хищником, от которого неизвестно чего ожидать. До поры до времени он прикидывается безобидным, но в любой момент может накинуться и растерзать. Как от хищного зверя, от него несло душным жаром и неуправляемой силой.

Но только к нему она могла обратиться за помощью. То, что связывало их, было сильнее, чем любые родственные или любовные узы. Это было общее прошлое и общий ужас.

– Что у тебя стряслось? – Иван окинул ее внимательным взглядом. – Перепила, что ли?

– Да нет. – Инга отвела глаза: до того стало страшно рассказывать ему о том, что случилось. – П-посмотри там. – Она махнула рукой в сторону комнаты.

Он шагнул в комнату.

Инга встала в дверном проеме. Иван был мужчина крупный и широкоплечий, он полностью закрывал ей обзор, но вся картина стояла у нее перед глазами. Страшным усилием воли она натянула на тело простыню, просто не могла оставить Макса – или то, что казалось Максом, – в таком виде. Так что Иван видел сейчас только голову Макса, слегка повернутую набок.

– Хахаль твой? – не оборачиваясь, спросил Иван. – Что это с ним, никак помер? – Он подошел к дивану, тыльной стороной ладони дотронулся до щеки. – Ого, остыл уже. Ты его придушила, что ли? Или сердечко от этого дела надорвалось? Мужики в группе риска. Не знал, что ты такая горячая баба, с виду и не скажешь.

– Ты дальше смотри, – проронила Инга, все так же оставаясь возле двери.

– А чего я там не видел? – огрызнулся Иван, дернув все же простыню. – Ох, да что же такое, мать моя…

Инга была начеку и успела отпрянуть от двери, иначе он смел бы ее, как пушинку, на пути в туалет, откуда тотчас послышались характерные звуки – Ивана рвало.

Вышел он, надо сказать, довольно быстро. Вот что значит здоровый мужик, сама Инга минут тридцать в обнимку с унитазом провела, может, и больше, у нее сегодня со временем вообще трудно. Да и вообще со всем, сейчас только в голове малость проясняется. Видно, не обманул Дзюба, таблетки настоящие.

Иван сел в кухне на стул и обхватил голову руками, после чего выругался трехэтажным матом и надолго затих. Глядя на него, Инга ощутила даже некоторое злорадство: а ты, небось, думал, что тебя по какой-то ерунде умоляют приехать.

– Водка есть? – спросил Иван глухо.

– Коньяк вроде был где-то…

– Давай!

Сама Инга крепких напитков в рот не брала – Дзюба неоднократно предупреждал, что вместе с таблетками это убойная смесь, запросто можно ласты склеить. Бутылкой дорогого коньяка расплатился с ней клиент, вернее, подарил эту бутылку в качестве бонуса, все повторял, что Инга здорово ему помогла.

Иван внимательно следил, как янтарная струя текла в чашку – некогда ей было искать бокалы.

– Хватит, – он отвел ее руку, – я за рулем. Хоть мента никто не тронет, однако тут ясная голова нужна.

Он выпил коньяк залпом, как водку, посидел еще немного, глядя, как большие руки, лежащие на столе, перестали дрожать, и посмотрел на Ингу в упор.

– Что это такое там? – Он мотнул головой в сторону комнаты. В глазах была растерянность. Может быть, впервые в жизни.

– Не знаю. – Инга с удовлетворением отметила, что голос звучит довольно твердо и черный ужас, заполняющий внутренности, не пропал, но отступил, поблек.

– Давай по порядку. – Иван сжал кулаки. – Рассказывай, как это очутилось в твоей постели.

– Да не знаю я! Вот совершенно ничего не помню! – закричала Инга. – Не веришь?

– Верю, что можно так надраться, что ничего потом не вспомнишь, но ты ведь вроде почти не пьешь, – прищурился Иван. – Или колес своих перебрала?

– Вообще не принимала вчера, потому что… Потому что вроде мы с Максом в бар ходили…

В голове всплыло неотчетливое воспоминание: играет музыка, не слишком чистая барная стойка, и Леша уговаривает ее попробовать новый коктейль его собственного изобретения.