– Извините, – сконфуженно пробормотала Юлия, – я ошиблась номером…
И вместо того чтобы повесить трубку, выслушала зачем-то, где и в каком виде невольный собеседник хотел бы видеть ее саму, неизвестную Тамару Степановну, а также всех Юлиных родственников по материнской линии.
Как ни странно, этот разговор помог, Юлия немного пришла в себя и номер свекрови набрала недрогнувшей рукой. Трубку там сняли сразу же! Не спит, знает, что самолет ночью прилетает, будильник, наверное, поставила!
– Что это значит? – холодно спросила Юлия, не утруждая себя приветствием.
У них были такие отношения, что желать друг другу здоровья при встрече они давно уже перестали. Она, Юлия, столько мерзостей выслушала от этой женщины – надолго хватит, может быть, навсегда.
– Ах, это ты… – протянула свекровь.
Как всегда, при звуке этого голоса Юлия почувствовала, что привычная холодная ярость усилилась втрое. Как эта женщина ее ненавидит! Сколько лет жизни отняла своей немотивируемой злобой и ненавистью! Как будто мало горя и беды свалилось на голову Юли, так еще эта…
– Не притворяйтесь, что удивлены моим звонком, – отчеканила она, – повторяю вопрос: что это значит? Для чего вы привели в квартиру этого уголовника?
– Не привела, а сдала ему комнату! – визгливо заорала свекровь. – Это ты мужиков водишь, а я не привела, а сдала ему комнату! Все законно, через агентство!
И ведь знала же прекрасно, что никаких мужиков Юлия не водит – куда ей, с больным-то ребенком. Единственный мужчина, который их посещает более-менее регулярно, – массажист Сережа. Это когда деньги есть, а когда нет, то Юля сама Ежику делает массаж, тот же Сережа по доброте душевной обучил ее кое-каким приемам.
– Вы не имели права так делать без моего согласия. – Юлия говорила тихо, чтобы не разбудить Ежика.
– Я? – теперь свекровь визжала уже в ультрадиапазоне, так что у Юли едва не лопались барабанные перепонки. – Я не имела права? Это у тебя нет никаких прав на мою квартиру! Это ты обманом там поселилась! И своего… – Она как всегда назвала Ежика неприличным словом, зная, что Юля этого не вынесет.
Нарочно провоцирует, ведьма старая. Один раз в лицо такое сказала, так Юля, себя не помня, на нее бросилась, хорошо Лешка оттащил. А свекровь уже собралась побои зафиксировать да в суд на Юлю подавать, чтобы ее выселили или вообще посадили. Тогда обошлось, а потом уж Юля себя в руках держала, старалась к свекрови вообще не подходить.
Сейчас Юля промолчала, сжав зубы, и свекровь продолжала победным тоном:
– Квартира – моя, что хочу, то и делаю! Жильца поселила, потому что денег хоть сколько хочу получить! Я – пенсионерка, мне денег за интимные услуги никто не платит!
«Мне тоже», – подумала Юля, а свекровь разочарованно хрюкнула, она-то надеялась, что у них будет скандал по телефону.
– В общем, он будет жить сколько я пожелаю, а если узнаю, что ты на него жаловалась или еще что удумала, то вообще семью гастарбайтеров вселю! Человек шесть! Будут по ночам песни петь и шашлык на кухне жарить!
– Мне-то что, квартира не моя… – фыркнула Юлия.
Свекровь, надо думать, и сама сообразила, что угрозы ее бессмысленны – после таких жильцов квартира рухнет, никакой ремонт не спасет. Она собралась заорать что-то вовсе уж несусветное, но Юля быстро отключилась, да еще выдернула телефонный шнур из розетки, чтобы ведьма не позвонила и не разбудила Ежика.
Тихонько, на цыпочках Юля проскочила в ванную. Там было относительно чисто. Ага, не успел еще загадить. И на кухне все было как прежде. Стало быть, этот алкаш сразу как пришел – так и завалился спать. И за что ей все это?
Улегшись в постель, она подумала: по сравнению с тем, что уже случилось, этот алкаш не самое страшное. То есть неприятностей он, конечно, добавит, но переживет как-нибудь, в крайнем случае полицию вызовет. Хоть свекровь и орет, что квартира ее, у Юлии, как одинокой матери с ребенком-инвалидом, есть кое-какие права. Оттого-то свекровь и злится, что никак не может их из квартиры выжить.
Юля вытянулась поудобнее на старом продавленном диване. Пружины негодующе заскрипели. Это опять-таки свекровь подсуетилась – как-то, когда Юля с ребенком лежали в больнице, приехала и вывезла всю приличную мебель, которую они с мужем покупали. Юля вернулась – глазам своим не поверила: остались только кроватка Ежика да стол письменный. Месяц она спала на раскладушке, пока соседка сверху не отдала этот диван. Место ему на помойке, ну да все лучше, чем ничего.
За окном проехала машина, светя фарами, кто-то хлопнул дверью подъезда. Нужно спать, четвертый час ночи. Завтра будет тяжелый день. Но сон не шел. И против воли в голову лезли мысли. Все те же самые: о том, как она дошла до такой жизни и что с ней будет дальше.
В университет удалось поступить довольно легко – отец оплатил первый семестр, а потом Юля сдала все на пятерки и перевелась на бесплатное отделение. Она вообще хорошо училась, языки давались ей легко. Отец присылал деньги, которых хватало на то, чтобы снимать квартиру, на одежду и на еду. На развлечения Юля зарабатывала сама – на выборах, на распродажах, на всяческих опросах. Иногда преподаватель приглашал их с подругами переводить.
Однажды на банкете в ресторане по поводу закрытия какой-то выставки Юля переводила для одного канадца. Его переводчица отказалась, поскольку канадец все время вставлял в английскую речь французские выражения, у Юли же второй язык был французский. Вот в этом самом ресторане она и познакомились с Лешей. Будь проклят тот день или вечер, когда это случилось! Нужно было послать его подальше сразу же. Или потом, когда через несколько месяцев он пригласил ее к себе домой на какое-то сборище родственников. Юля смутно помнит подвыпившего дядьку, который хлопал ее по плечу и говорил, что она им подходит.
Нужно было бежать оттуда, как только она увидела поджатые губы тогда еще будущей свекрови. Юля же только посмеивалась про себя, так как не собиралась связывать с Лешкой свою жизнь. Она вообще не собиралась замуж, желая сделать карьеру, а семья, дети – это подождет.
Удалось устроиться в приличную фирму референтом, рекомендовал знакомый преподаватель. Они и встречались-то с Лешей нечасто. И вдруг она забеременела. Видит бог, она старалась не пускать дело на самотек, но врач очень не советовал прерывать беременность, может быть опасно. Пришлось поставить Алексея перед фактом. На женитьбу он согласился удивительно легко, и Юлия убедила себя, что ошибалась в нем. Вовсе он не поверхностный и легкомысленный, а добрый, честный и ответственный. Так ей казалось тогда. Они поженились, и даже свекровь на свадьбе улыбалась в объектив фотоаппарата.
Эта квартира была куплена для Алексея, но на имя свекрови, чтобы он потом не отдал какой-нибудь приблудной девке – так свекровь говорила, нисколько не стесняясь. Однако, когда родился ребенок, пришлось прописать туда Юлю.
Юлия не заметила, как задремала, а проснулась от жуткого грохота. Там, в Турции, был как-то шторм, всю ночь гремела гроза, и Ежик жутко плакал у нее в объятиях. Сейчас Юля в ужасе вскочила – что с ребенком? Но Ежик крепко спал в своей кроватке, улыбаясь во сне.
За окном занимался серенький рассвет. Надо же, а она думала, что совсем не спала. Снова послышался шум – что-то упало и покатилось со звоном. Не помня себя от злости, Юля выскочила в коридор, не зажигая света, пробежала на кухню и едва не споткнулась о тело на полу.
– Начинается! – простонала она, нашарив на стене выключатель.
Алкаш полулежал, прислонившись к холодильнику. Рядом была лужа, в которой валялись осколки стакана.
– Так… – сказала Юля, – так…
При звуке ее голоса, а скорее всего от яркого света, он очнулся и поднял голову. Лицо было малинового цвета, в мутных глазах никакого выражения.
– Ты чего это развалился? – прошипела Юля негромко, чтобы не проснулся ребенок. – А ну вали в свою комнату и сиди там, пока не проспишься!
Он помотал головой, словно старался избавиться от назойливой мухи, но Юле уже надоело бояться. Она схватила с гвоздя тяжелую поварешку и наклонилась ближе.
– А ну вставай! Пошел к себе!
Пошевельнувшись, он неловко махнул рукой, Юлия шарахнулась в сторону, но споткнулась о его длинные ноги и плюхнулась рядом в лужу, хорошо хоть об осколки не порезалась. А оказавшись так близко, обнаружила две вещи. Во-первых, от мужика не пахло перегаром. Потом, нестиранным бельем, неустроенностью, немытым телом – да. Но не перегаром. И во-вторых, от него несло жаром, как от раскаленной печки. На лбу застыли капли пота.
– Ира… – забормотал он, – Ира… Зачем ты это сделала? Для чего? Разве нельзя было иначе?
– Еще и Ира на мою голову. Мало мне своих заморочек! – вздохнула Юлия и наклонилась ближе. – Эй! Какая я тебе Ира? Вот и шел бы к ней, к Ире своей.
Он не ответил, только забормотал что-то быстро и неразборчиво. Голос был тихий и какой-то горячечный.
– Эй! – Она легонько потрясла его за плечо, вернее только хотела это сделать, но ничего не вышло: мужик был крупный, все у него было большое – ноги, руки, широченные плечи, большая голова на крепкой шее, всего его было много для маленькой кухни обычной двухкомнатной квартиры.
На ее толчки он никак не реагировал – просто сидел, свесив голову набок, и дышал хрипло, с присвистом.
«Да у него жар, он болен», – сообразила наконец Юлия и тут же впала в панику: вдруг это заразное? Ежик подвержен любой инфекции, он очень слабенький, а тут еще перемена климата. Он и так всегда по приезде сопливится и кашляет.
Она встала и вытерла лужу на полу, едва не порезавшись осколками стакана. От этого типа по-прежнему несло жаром, как от печки. Теперь с него больше не капал пот, лицо было красным, губы потрескались. Что делать?
– Эй! – Она помахала перед ним растопыренной ладонью и, когда он никак не отреагировал, поняла, что мужик без сознания.
Не дай бог, помрет прямо тут, на полу в кухне… что она будет делать? И Ежик скоро проснется. Нужно вызвать «Скорую». Но когда она еще приедет, а вдруг у этого типа не болезнь, а ломка? Тогда врачи только обругают.
Тип, которого привела свекровь (чтоб ей на том свете досталась пригорелая сковородка!) пошевелился и захрипел. Совершенно машинально Юлия намочила кухонное полотенце и протерла ему лицо. На полотенце остались бурые разводы – да, похоже, не мылся он неделю. А может, и больше. Холодная вода, однако, оказала свое действие, он поднял голову и открыл глаза.
– Где я?
Юлия с трудом разобрала его полушепот и усмехнулась: