Чемодан с видом на Карибы

Надежда огляделась по сторонам. Сама она отделалась легким испугом, даже куртку не запачкала. Над потерявшей сознание роженицей хлопотала тетка в желтом берете. Остальные пассажиры пытались своими силами открыть дверь. Водитель опомнился и выскочил наружу, чтобы помочь. И в это время Надежда заметила, что ее соседу явно плохо. Сосед этот, сидящий у окна, до этого никак себя не проявлял – не вмешивался в скандал, даже не пытался вытянуть шею, чтобы разглядеть роженицу. Он отвернулся к окну и сидел тихо как мышка, прижимая к себе портфель.

Сейчас Надежда отметила нездоровую бледность, испарину на лбу и встревожилась. Мужчина полулежал на сиденье в неестественной, расслабленной позе, кажется, он был в обмороке. Глаз не было видно из-под очков с тонированными стеклами, тогда Надежда аккуратно сняла очки. Так и есть, глаза у мужчины были закрыты.

– Эй! – тихонько сказала Надежда Николаевна и потрогала мужчину за плечо. – Очнитесь!

Тот никак не отреагировал. Надежда испугалась и попыталась прослушать пульс. То ли она действовала неумело, то ли пульс и вправду был очень слабый, но Надежда вообще ничего не услышала. Кажется, в таких случаях подносят к губам больного маленькое зеркальце… Надежда сунула руку в сумку. То есть хотела это сделать, но сумки на месте не оказалось. Нашла ее Надежда на полу, кто-то в суматохе наступил на нее. Внутри все мелочи были в самом плачевном виде, а пудреница раскололась на мелкие кусочки. Надежда расстроилась: уж лучше бы это был тюбик помады, цвет ей все равно не нравился, а вот пудра как раз была дорогая, французская… Но она тут же призвала себя к порядку – нашла о чем печалиться, хорошо, что все живы, могло быть гораздо хуже.

С зеркалом ничего не вышло, тогда Надежда весьма ощутимо хлопнула потерявшего сознание мужчину по щеке. Тот мотнул головой, Надежда хлопнула по второй, и пострадавший открыл глаза.

– Что у вас болит? – склонилась к нему Надежда. – Сейчас врачи подойдут, помощь окажут…

– Послушайте… – он поморщился, оттого что пытался крутить головой, – вы должны выполнить мою просьбу…

«Бредит! – поняла Надежда. – Видно, здорово его зацепило».

Мужчина поднял руку и потрогал голову, потом застонал, рука его бессильно упала. Надежда оглянулась по сторонам и заметила со стороны мужчины между окнами железное крепление. При большом невезении мужчина вполне мог об эту штуку удариться головой.

«Сотрясение мозга, наверное, – сочувственно подумала Надежда, – от него часто бред бывает…»

– Мне больше не к кому обратиться, – прошелестел мужчина, – я сейчас снова потеряю сознание. Вы должны мне помочь… это очень важно… я вижу, что вы порядочный человек…

– Вы только не волнуйтесь и не тратьте зря силы, – посоветовала Надежда, – сейчас санитары подойдут, вам помощь окажут…

– Да подождите вы! – Мужчина попытался повысить голос, но из горла его мог вырваться только шепот. – Пока я в полном сознании и не брежу. Я вас прошу, вы должны передать этот чемодан по указанному адресу.

Тут Надежда обратила наконец внимание на чемодан. Скорее, это был не чемодан, а кейс – дорогой, тисненой кожи, вишневого цвета.

– Это нужно сделать как можно скорее, это вопрос жизни и смерти! – выдохнул мужчина. – Запоминайте адрес: улица Комиссара Фиолетова, дом семнадцать, квартира шесть. Спросить Катю. И сказать ей пароль: Конотоп. Запомнили? Конотоп!

«Точно, он голову ушиб! – в испуге подумала Надежда. – Какая Катя? Какой Конотоп?»

– Обещайте мне, что сделаете все! – Мужчина с неожиданной силой схватил Надежду за руку. – Это очень важно!

Надежда отвлеклась на минутку и заметила, что к автобусу подбегают санитары с носилками наперевес, за ними поспешает женщина в белом халате и еще двое с носилками. Дверь удалось открыть, и теперь роженицу осторожно передавали санитарам. Ее муж суетился и всем мешал.

– Тут еще человек ранен! – крикнула Надежда и попыталась выдернуть свою руку из руки пострадавшего.

Но тот не отпускал и смотрел умоляюще. Надежда оглянулась. Маршрутка ехала к роддому и остановилась неподалеку. Однако чуть подальше была и больница, надо думать, туда и отвезут пострадавшего. Больница эта, номер сорок семь, пользовалась в народе не слишком хорошей славой. Надежда знала, что туда привозят всех по «скорой», а это контингент всякий. Может и приличный человек туда попасть в результате аварии или если машина на улице собьет, а в основном в сорок седьмую больницу попадают сомнительные личности, которые не поделили, к примеру, бутылку водки и получили этой самой бутылкой по голове в результате спора. Соответственно и низший обслуживающий персонал в больнице оставляет желать лучшего. Про врачей и сестричек Надежда плохого не скажет, не дай Бог такую работенку, а вот нянечки и санитары вполне могут быть нечисты на руку. Кейс же из дорогой натуральной кожи и сам по себе выглядит соблазнительно, невзирая на его содержимое. Но пострадавший больше всего беспокоится о содержимом портфеля, стало быть, оно очень ценное, и нельзя оставлять портфель на произвол судьбы. Улица Комиссара Фиолетова тут недалеко, можно пешком дойти или на автобусе две остановки, так что Надежда вполне может успеть туда заскочить. И сделает таким образом доброе дело, а то человек вон как переживает.

– Не волнуйтесь. – Надежда низко склонилась к мужчине и тихо сказала ему прямо в ухо. – Я все сделаю. Улица Фиолетова, дом семнадцать, квартира шесть, спросить Катю.

– Конотоп… – прошептал мужчина.

– Ну да, Конотоп, – согласилась Надежда.

– Кто вы? – спросил мужчина; чувствовалось, что ему очень плохо и разговоры даются с трудом. – Запишите мне ваши координаты…

Надежда уверилась, что мужчина не бредит, раз уж он сообразил, что нужно спросить у женщины, которой доверяешь ценную вещь, как ее зовут и где она живет. Она записала на листочке свое имя и телефон, и тут как раз подъехала машина «скорой помощи», вызванная из сорок седьмой больницы, и потерявшего сознание пострадавшего увезли. Глядя вслед машине, Надежда спохватилась, что она так и не успела спросить его фамилию.

Уже появились возле маршрутки две машины – милиция и ГАИ, водители давали объяснения, а дядька с переднего сиденья обстоятельно рассказывал милиции, как все случилось. Ему вторила тетка в желтом вязаном берете. Остальные пассажиры с тоской поглядывали по сторонам, им хотелось поскорее закончить неприятную процедуру и пойти по своим делам.

Надежда вылезла из маршрутки последней. На нее никто не смотрел, она осторожно сделала шаг в сторону, укрылась за автобусной остановкой, перебежала дорогу, нырнула в проход между домами и пошла спокойно, уверившись, что никто и не думает ее останавливать.

Прежде всего нужно было подумать о собственных делах. Надежда не просто так каталась в маршрутке, она ехала по делу. Неподалеку от больницы располагалось ателье ортопедической обуви, и Надеждина тетка давно уже заказала там себе ботинки. Сама она порывалась за ними приехать вот уже месяц, но поскольку была женщиной пожилой и нездоровой, то Надежде совесть не позволяла отпустить ее через весь город одну. И тогда получалось бы, что сначала нужно ехать к тетке и брать ее на буксир, а потом вместе тащиться за ботинками, после чего волочить тетку с ботинками назад. Тетка была ужасно упряма и ни за что не позволила бы Надежде тормознуть частника – это, мол, лишняя трата денег. Не согласилась бы она и на то, чтобы Надеждин муж Сан Саныч в субботу отвез ее в ателье на машине. Он-де много работает, говорила она, и в выходные дни должен отдыхать, а не развозить старух по их делам. Надежда не могла не согласиться с такой постановкой вопроса, а тетка тут же добавляла, что если Надежда занята, то она сама все сделает, то есть пользовалась самым обычным шантажом. В общем, Надежда все откладывала поход за чертовыми ботинками, но наконец сдалась. И вот сейчас она шла между домами к тому самому ортопедическому ателье.

Ботинки выдали по квитанции сразу же, но они оказались ужасно громоздкими, Надежда с сомнением покачала головой, думая, что тетке они не понравятся. Теперь вплотную встал вопрос о наличии третьей руки, поскольку в одной руке никак не удержать было кейс и коробку с ботинками. Еще у Надежды была своя собственная сумка, довольно объемистая. Вешать ее на плечо – нашли дурочку, этак запросто упрут. Не далее как вчера видела она на улице, как какой-то паршивец на роликах сдернул у девчонки с плеча сумочку, на ходу распотрошил, вытащил кошелек и мобильный телефон, а сумку бросил через двадцать метров в лужу. Так что, выйдя из ателье, Надежда тотчас же купила в ларьке белый непрозрачный пакет с надписью «Севзапмолоко». Пакет привлек ее своими размерами, туда запросто можно было упихать средних размеров слона. Вошли туда и кейс, и коробка с ботинками. Надежда приободрилась и зашагала к нужному дому на улице Фиолетова пешком, потому что автобусов не было, а на маршрутках она сегодня наездилась на всю оставшуюся жизнь.

Дом номер семнадцать по улице Фиолетова оказался самым обычным, сталинским. Когда-то считался он неплохим, но сейчас, судя по облупившейся штукатурке и едва не отваливающимся балконам, был не на хорошем счету. Дом был угловой, фасадом он выходил на улицу Фиолетова, а торцом – в переулок. Был у дома двор, отгороженный от улицы чугунной решеткой. Ворота, однако, были распахнуты настежь, и, судя по насквозь проржавевшим петлям, очень давно не запирались.

Надежда Николаевна оглядела двор.

Двор как двор, посредине – чахлый скверик, кусты, еще не подающие признаков жизни, деревянная горка, детская песочница, полная мусора, окурков, мятых банок из-под пива. Обычные весенние радости. Возле подъездов припарковано несколько машин. Одна – темно-зеленая, с тонированными стеклами – стоит наособицу. Поблизости – скамейка, на ней жмутся старухи. Холодно, но общаться хочется, вот и не расходятся по домам.

Надежда ничего спрашивать не стала, проскользнула мимо них тихонько и самостоятельно прочитала номера квартир на табличке возле подъезда.

Ей повезло, нужная квартира попалась сразу, да еще и шла первым номером, то есть располагалась на первом этаже, так что не придется взбираться по лестнице. Можно считать, повезло.

Однако на этом везение закончилось.

Надежда вошла в подъезд, но не успела пройти короткий лестничный марш, который вел к площадке первого этажа, как дверь ближней квартиры резко распахнулась, и из нее выскочила молодая женщина. Женщина была какая-то встрепанная, вид был такой, будто за ней кто-то гонится. Скромное драповое пальто распахнуто, но не от того, что женщине жарко, а просто не успела застегнуться. Шелковый платочек зацепился за пуговицу и летел сзади. Женщина прижимала к груди сумочку, как будто в ней было самое ценное, что у нее есть, и смотрела перед собой расширенными глазами.

Надежда прочитала на двери номер квартиры – тот самый, шестой, который ей был нужен – и бросилась навстречу взволнованной незнакомке.

– Вы отсюда? – задала она глупый вопрос.

Женщина посмотрела на Надежду диким взглядом и неуверенно кивнула – как будто сама не знала, отсюда ли она. Опасливо покосившись на Надежду, отвернулась и торопливо закрыла дверь квартиры.

– Конотоп, – вполголоса проговорила Надежда, понимая, что выглядит полной идиоткой.

– Что? – переспросила незнакомка, еще больше округлив свои безумные глаза, и попыталась пройти мимо Надежды.

– Конотоп, – повторила Надежда, упорствуя в своем идиотизме и стараясь в то же время сохранить уверенный и независимый вид. При этом она невольно преграждала молодой женщине дорогу к выходу. Та смотрела отстранено, как будто не слышала, а если слышала, то не понимала.

– Вы Катя? – задала наконец Надежда вполне естественный вопрос.

Женщина помотала головой, протиснулась мимо нее и припустила вниз.

– А Катя дома? – крикнула Надежда вслед, но не получила ответа.

Дверь подъезда с грохотом захлопнулась.

Надежда Николаевна пожала плечами, повернулась к двери и нажала на кнопку звонка. Трель громко раскатилась за дверью, но никакого ответного движения не произошло. Надежда позвонила еще несколько раз – резко, требовательно, – и снова никакого результата.

– Черт знает что! – сказала Надежда и посмотрела на дверь, рассчитывая на ответную реакцию.

Но дверь держалась индифферентно, то есть делала вид, что она уж точно тут ни при чем. Надежда задумалась. Имеет ли смысл расспросить старушек на скамеечке на предмет местонахождения неизвестной Кати? По всему выходило, что не имеет, поскольку старухи чрезвычайно любопытны, привяжутся с расспросами, и Надежда, сама того не желая, может разболтать им лишнее. Что-то подсказывало ей, что раненый мужчина, пославший ее отнести чемодан Кате, был бы не слишком доволен, если об этом узнали посторонние люди.

Надежда тяжело вздохнула и направилась к выходу. В конце концов, она сделала все, что могла, для этого странного человека из маршрутки, и не ее вина, что никого не оказалось дома.