Русалку за хвост не удержать

– Это она? – Лола склонилась над сценой из оперетты.

– Утверждает, что да, – протянул Маркиз, – ты всегда говорила, что про театр знаешь все на свете, так дерзай! Прояви себя с лучшей стороны! Выясни, кто такая эта Саломея, где играла, может, найдешь тех людей, кто ее близко знал!

– А фамилия у нее есть? – прищурилась Лола.

– Фамилий у нее, как у барбоса блох! – объявил Леня. – Говорит, что было пять мужей, и она каждый раз меняла фамилию! Кроме того, сценические псевдонимы – тоже пришлось несколько раз поменять, тебе ли не знать, как это делается… То она была Задонская, то Заневская, а может, Задунайская…

– Зачем менять сценический псевдоним? – удивилась Лола. – Когда тебя именно по нему все знают…

– Ну, может оскандалилась в каком-нибудь театре, петуха пустила в главной арии или шлепнулась на сцене. – Маркиз начал терять терпение. – Слушай, займись этим сама! А я посплю немного, а то вторую ночь бодрствовать приходится.

Лола очень выразительно поглядела на пустой стол, потом перевела взгляд на холодильник, в котором после визита Маркиза, выражаясь словами старой песни, была «Зима, пустынная зима». Разумеется, после всего съеденного ее компаньон способен только плюхнуться на диван и придавить подушку!

Маркиз, со своей стороны, сделал вид, что не заметил ее выразительных взглядов, и ушел к себе. Лола положила перед собой две фотографии и внимательно их рассмотрела. Одна – совсем маленькая, явно любительская. Кто-то щелкнул троих в мексиканских костюмах, получилось не слишком четко, но лица разобрать можно. Другая – фирменная, на плотной бумаге, фигуры расположены очень удачно, видны яркие сценические костюмы. На мужчине расшитый золотом мундир, на одной из женщин фантастический наряд, черное с серебристо-серым платье, на другой – светлое с черными кружевами. Интересно, какого цвета платье, голубого, розового или желтого? Снимок-то черно-белый… Обе дамы затянуты в корсеты, и все трое в масках, так что лиц не разглядеть. Ах, ну да, это же сцена из оперетты «Летучая мышь»!

Лола перевернула фотографию. Вот, кстати, и надпись мелким шрифтом: «И. Штраус. «Летучая мышь». Ленинградский театр музкомедии. 1965 год».

«Однако, – поразилась Лола, – как же давно это было… Пожалуй, и концов не найти… Я тогда еще не родилась…»

Но она тут же представила, что скажет Ленька, когда проспится, – что он так и знал, Лоле ничего нельзя поручить, она ни к чему не способна и что помощи от нее в трудную минуту ждать, как от козла молока. И самое главное, КАК он это скажет – презрительно сощурив глаза и притворно вздыхая.

Лола посидела немного, сдвинув брови, потом прихватила песика и пошла к себе. Там она порылась в ящиках комода и обнаружила свою старую записную книжку, еще с тех благословенных времен, когда она служила в театре. Книжка нашлась довольно быстро, понадобилось всего-навсего вывалить на пол содержимое двух ящиков и прищемить руку третьим.

Пролистав книжку, Лола удовлетворенно улыбнулась и пошарила по кровати в поисках телефонной трубки, не нашла ее и сообразила, что паршивец Пу И наверняка снова закатил трубку под кровать. Пришлось сгрести все вещи с пола и запихнуть их в ящики, не разбирая.

Телефонная трубка нашлась под покрывалом. Только было Лола собралась позвонить, как за дверью раздалось душераздирающее мяуканье – это Аскольд, брошенный на кухне, почувствовал себя одиноко и пытался пролезть в спальню.

– Только попробуй точить когти об антикварную мебель! – на всякий случай пригрозила Лола. – И цветы не смей трогать!

«Подумаешь! – ответил кот выразительным взглядом. – Не больно-то и хотелось…»

Лола прекрасно знала такие взгляды, однако все же пустила кота к себе, в противном случае он будет торчать в прихожей и рвать обои возле ее двери. Или разорется возле комнаты Маркиза, пока не разбудит того раньше времени.

Лола уселась на кровать рядом с котом и набрала первый номер в записной книжке. Через сорок пять минут, слегка посадив голос от непрерывной болтовни, она удовлетворенно откинулась на подушки. Нужный человек был найден.

Когда-то давно, когда Лола после окончания учебы в театральном институте поступила в свой первый в жизни настоящий театр, она познакомилась со старой костюмершей, которую все звали тетей Глашей. Тетя Глаша тогда уже была сильно немолода, но бодра духом. Худенькая, страшно энергичная, она успевала везде, в том крошечном театрике подрабатывала два раза в неделю – подгоняла костюмы, что-то перешивала, что-то мастерила, что-то перекраивала, а гладили вещи к спектаклю актрисы сами.

Тетя Глаша поработала за свою долгую жизнь едва ли не во всех театрах нашего города, и самое главное – помнила всех и вся, от знаменитых трагиков до скромных травести и от главных режиссеров до рабочих сцены и осветителей. Лола сильно надеялась, что и ее тетя Глаша вспомнит, может, не сразу, но непременно вспомнит. И уж если она не расскажет ничего про театр Музкомедии, то больше Лоле и обратиться не к кому.

Перед глазами встала ехидная Ленькина физиономия, но Лола отогнала непрошеное видение. Она собралась минут за пятнадцать, поставив личный рекорд, схватила сумочку и только тут сообразила, что давно уже не видит Пу И.

– Детка, ты где? – спросила Лола, аккуратно подкрашивая губы перед зеркалом.

Ответом ей было молчание. Лола пошарила на кровати, но наткнулась только на кота, который недовольно зашипел, когда она ненароком дернула его за хвост. Тогда Лола вскочила и побежала на кухню, где, как ей казалось, она оставила своего песика. Но там встретил ее только попугай, который задумчиво расхаживал по клетке.

Лола побежала в гостиную – иногда Пу И любил в полной тишине поваляться на диване. Гостиная была пуста – никто не сбрасывал диванные подушки, никто не прятался за Лолиной гордостью – раскидистым фикусом.

– Пуишечка, детка! – в Лолином голосе слышались нотки беспокойства. – Где ты прячешься? Немедленно выходи! Маме некогда с тобой играть, мама должна уходить!

По дороге она заскочила в ванную, мимоходом оглядела туалет – песика нигде не было. Она заглянула в комнату к Лене. Тот сидел на кровати и пялился на нее опухшими ото сна глазами. Лола сорвала с этого сони плед и потрясла над кроватью.