Мамина сказка

IV

Утро у мамы началось со спора с врачом о возможности продолжить лечение дома.

– Это сильный антибиотик, мы не знаем, как он себя поведет… большая ответственность… нужно наблюдать, – повторяла педиатр.

– Мы сможем сами, я все сделаю, у нас соседка медсестра, – обманывала мама. – У меня там ребенок один, понимаете? Папа в командировке, родственники далеко.

– Дело ваше, – опустив глаза в пол, завершила диалог немолодая и, судя по взгляду, долго проработавшая здесь женщина-врач.

С того момента, как Максику начало становиться лучше, маме все тяжелее было оставаться в больнице. Последние слова педиатра сообщали, что выбор за ней.

День обещал быть бледным. Сиди в палате, верти погремушки, пой, читай, вари свои мысли в голове – ничего нового. После сна Максик начал рваться из бокса наружу, и они отправились на традиционную прогулку по коридору. Максик радостно отрабатывал первые шаги и пробовал открыть каждую замеченную дверь. «Ма-тя-ма-тя-ма-тя», – приговаривал он, шагая. Когда интерес малыша к чужим дверям перешел за рамки приличий, мама поволокла Максика к коридорному окну, где она обычно ставила его на широкий подоконник, и они оба несколько минут почти медитировали, глядя на скудный мартовский пейзаж и гоняющие по шоссе машины.

У окна уже стояла пара: высокая, статная, но при этом на костыле, бабушка с мужской прической и внук двух с половиной лет: губки бантиком, коротко остриженные кудряшки русых волос и огромные серо-голубые глаза. Мальчика звали Ян, это имя подходило ему идеально.

– Разрешите, мы тоже пристроимся, – приветливо сказала мама.

– Подходите, конечно, – дружелюбным и очень спокойном голосом ответила бабушка. – Кто у нас тут? – обратила она внимание на Макса. – Ян, смотри, какой малыш! И тоже, как и ты, лежит в больнице. Сколько ему?

– Годик, – ответила мама, улыбнувшись.

Бабушка вдруг поинтересовалась, кто Максик по знаку Зодиака. Потом сбивчиво произнесла что-то про Сатурн и фаланги пальцев. Мама переспросила. «Фаланги больших пальцев у него выгибаются наружу, видите, какие изящные, – показала бабушка. – Будет артистом, музыкантом или писателем».

– Интересно… А вы астролог? – спросила мама.

– Да нет, я врач, – снисходительно улыбнулась бабушка. – Просто кое-что знаю. Ну пойдем, Ян. Всего хорошего!

– До встречи, – проговорила мама им вслед.

_________

Около десяти вечера телефон мамы привычно завибрировал.

– Я готов слушать, мам! – радостно сказал Сережа, у которого, казалось, и в мыслях не было спать.

– Это хорошо, – полушепотом проговорила мама, сделала несколько вдохов и выдохов, чтобы отбросить дневные мысли, и продолжила историю. – Они пошли за сахарной ватой, помнишь?

– Ну да.

– А киоск с этой ватой стоял прямо у циркового шатра. Только почему-то везде было солнечно, а над шатром как будто висела тень. Малыша шатер очень заинтересовал. Ему казалось, что внутри творятся чудеса, и правда, это же был цирк.

– А вату они уже купили?

– Да, продавец увидел, что рядом с мальчиками нет взрослых и решил подарить вату Малышу просто так.

– Повезло же, – буркнул Сережа, а мама усмехнулась себе под нос.

«Не успел Матя оглядеться по сторонам, как Малыш уже подбежал к шатру и норовил заглянуть внутрь. Матя поспешил к нему.

– Пошли, – сказал он.

– Матя, давай заглянем! Хоть на минутку!

Мате, конечно, и самому было интересно, что творится в этом цирке. Они вошли и увидели, как последние декорации увозят с арены за темно-красную бархатную занавеску. По пустой арене носились какие-то непонятные существа в ярких, блестящих лохмотьях, и такие же, только побольше, находились рядом. Не люди точно, но и не животные. У них были тоненькие ножки и, кажется, больше двух у каждого, а тело на этих ножках висело крупное, продолговатое, наклоненное вперед. Они разговаривали между собой. Было похоже, что это сердитая мама пытается выгнать с арены непослушных детей. Матя и Малыш так и замерли у входа, глядя на суету необычных существ. Наверное, если бы Малыш увидел такое во сне, он бы точно проснулся от страха. «Пауки», – пронеслось в голове у Мати.

Наконец большая часть семейства удалилась за занавес. На арене остались только самый мелкий и вертлявый паучок и самый большой и старый.

– Гости, – тяжелым низким голосом сказал старый паук.

– Здравствуйте! – выпалил Матя. – Да мы пойдем уже, наверное. Просто заглянули посмотреть…

– Это цирк! Здесь платят за вход! – грозно рыкнул паучище, выставил одну длинную ногу и притянул мальчиков совсем близко к себе. – Пошел, пошел, беги к мамке! – крикнул он мелкому.

Тот сначала обежал вокруг Мати и Малыша, чуть было не вскарабкался на них, но под грозным взглядом старшего засеменил к занавесу. Мальчикам теперь удалось рассмотреть существо поближе. Ног у него было почему-то четыре, а не шесть, как у обычного паука, а лицо на большой голове было почти человечье. Глубокие морщины и густые мохнатые седые усы – это был уже дедушка. Но главное, что по сравнению с Матей и Малышом он оказался просто громадным, настоящим монстром. Малыш совсем не ожидал такого поворота событий. Увидев паука вблизи, он еще больше испугался, растерялся и заплакал.

– Что еще? – рявкнул старый паук. – Уйми его! – крикнул он Мате.

Матя обнял братика, начал гладить его по голове и шептать в ухо, что все будет в порядке, хотя и сам верил в это с трудом.

– Вы его напугали, – тихо сказал Матя.

Ему было жуть как страшно, но он сразу вспомнил слова мамы Дрожика о том, что не все здесь сразу показывают свою доброту.

Паук засмеялся.

– Да, я уже старый и страшный! Откуда вы тут взялись?!

– Мы случайно попали в лабиринт и теперь ищем выход, хотим вернуться домой, – уже смелее говорил Матя.

– Случайно да не случайно. А зачем вам домой? Раз уж пришли в цирк, так оставайтесь! Вы диковинные ребятки, таких здесь мало. Можем оставить вас, сделаем номер, будем показывать зрителям.

– Да нет, мы совсем не циркачи, мы просто дети, – улыбнулся Матя.

– Молчать! – вдруг крикнул паук. – Не дорос еще, чтобы говорить мне «нет»! Если я сказал номер, значит – номер!

Матя от неожиданности примолк. А Малыш, который все еще боялся, но уже перестал плакать, тихонько проговорил:

– Ты почему такой злой?

– Думаешь, злой? – голос паука почему-то стал мягче.

– И страшный… – почти шепотом сказал Малыш.

Паук смотрел на него строго, но молча.

– Вы знаете, мы не умеем работать в цирке, но мы можем вам помочь, – тихо заговорил Матя, уловив перемену в настроении паука.

– Чем же?

– Ну, например, перенести какие-то вещи, прибраться, в общем что-то сделать.

– А выступать, значит, не хотите?

– Если честно… совсем нет, – ответил Матя.

– Мы домой хотим! – выпалил Малыш. – К маме!

– Ох-хо-хо, детки…, – совсем уже по-доброму сказал паук и шлепнулся на сидения для зрителей.

Матя только сейчас понял, что может двигать руками и телом, но не может шагу ступить, потому что ноги его прилипли к полу. И у Малыша тоже.

– Да, – заговорил опять паук. – Я старый, страшный и злой. И меня никто не любит, да и я… мало кого люблю.

– Не может быть, что никто не любит, – вставил Матя. – Это ведь ваша семья была на арене?

– Семья… Знаете, что случилось с моей семьей? Она здесь, со мной, все родные рядом. Но даже, если бы они жили на краю света, они бы не были от меня так далеко как сейчас.

Малыш ничего не понял и вопросительно смотрел на Матю.

– Вы не ладите друг с другом? – спросил паука старший брат.

– Давным-давно, когда моя дочка подросла и научилась самостоятельности, она захотела уйти из цирка, двигаться по жизни своей дорогой, без меня и без дела нашей жизни. Это правильно, дети должны выбирать, но тогда я не верил в это. Я силой заставил ее остаться. Вот прямо как вас – приклеил к себе. Сломал ее веру в свой путь, потому что хотел держать при себе. Она сдалась. Стала работать в цирке. Вышла за муж, родила паучат. Но я никогда не видел в жизни существа несчастнее, чем моя собственная дочка.

– Поэтому вы такой грустный, и не хотите показывать свою доброту… – Произнес Матя.

– Не хочу, – повторил паук. – Не за чем.

– Но мы-то вам зачем?

– Для потехи, чтобы развеять грусть. Вот так-то, мальчик! – улыбка паука снова стала приобретать зловещий вид.

– Но вы же добрый! – воскликнул Матя.

– Моей дочке не нужна моя доброта. И я не нужен. Она меня ненавидит, – с горечью произнес паук.

– Но ведь от этого вы не растеряли свою доброту, дедушка-паук, – убеждал его Матя. – Вам, наверное, тут совсем одиноко и не с кем поговорить? Мне мама объясняла, что если на душе тяжело, надо поговорить с кем-нибудь, кто послушает, и станет легче.

– Ну и мальчишка, – произнес паук. – В маму ты такой умный?

Матя заулыбался. А паук начал рассказывать. Он и правда долгие годы жил в молчании. Говорил только со своими артистами по работе, а с семьей – по делам. По другим поводам дочке слушать его не хотелось, а друзей у не было, ведь цирк не стоит долго на одном месте. Историй и чувств за долгую жизнь у него накопилось не мало. И вот мальчики, присев на пол, совсем как сказку, слушали долгую историю про жизнь старого паука.

Сколько времени прошло – неизвестно. Но вдруг из-за занавеса послышался женский голос.

– Отец, ты что там, нашему ужину зубы заговариваешь?

Матя вздрогнул. А паук по-доброму усмехнулся.

– Да это она так шутит. Дочка.

Он как будто изменился. Остался грустным, но злость, кажется, развеял ветер воспоминаний. Он поднялся, освободил Матю и Малыша от липкой паутины на ногах и сказал:

– Спасибо, детки! Будет с вас испытаний. Сейчас уже поздно, темно. Пойдемте, заночуете у нас в семейном шатре, а утром отправитесь в путь.

Он медленно заковылял впереди – большой, добродушный дедушка, улыбающийся себе в усы. А Матя и Малыш послушно шагали за ним. Утром мальчиков разбудили, дали немного фруктов с собой и показали дорогу, по которой с поля нужно было вернуться в лабиринт – в ту его часть, что вроде бы ведет к выходу.

– Идите, вам не долго бежать осталось. Скоро будете дома, – проговорил на прощанье паук. А у Мати внутри сжалось сердце, он почувствовал, что так и должно случиться. Когда они с Малышом были уже на дороге, он обернулся и увидел, что над цирковым шатром во всю сияет солнце».

– Сережа, – тихо проговорила мама, – ты спишь?

– Нет, – шепотом ответил мальчик.

– А уже пора, сынок.

– Хорошо. Только ты не выключай телефон, пока я не засну, ладно?

– Ладно, – сказала мама. Она поняла, что он держался из последних сил, чтобы не уснуть. Уже через несколько минут она вернулась в бокс из коридора и легла в постель.

V

На следующее утро мама очень ждала обхода педиатра, чтобы сообщить ей, что они с Максиком уезжают, но та ее опередила.

– Мы подумали и решили вас отпустить. Малыш уже хорошо себя чувствует, опасности нет. Я дам вам все рекомендации и еще неделю вы полечитесь дома, сами, – дальше она перечислила названия лекарств и график их приема. Схема выходила совсем не сложная, да еще и без уколов.

– Сережа, сынок, мы с Максом едем домой! В выходные будем вместе! – радостно кричала мама в трубку.

– Ура! – запрыгал Сережа по консьержкиной комнатушке, а та умильно заулыбалась, поняв в чем дело.

Вечером, дома, когда малыш уже уснул, и Сереже тоже пора была спать, он лежал в постели, а рядом сидела мама, и они болтали обо всем, что было за неделю и о том, как он скучали друг по дружке.

– Мама, а я узнаю, чем закончилась сказка? – конечно же спросил Сережа.

– А как же! – воскликнула мама, ожидавшая его вопроса. – Должны же Матя и Малыш выйти из лабиринта. Мы не можем их там оставить.

– Не можем, – повторил Сережа уверенно.

– Ну слушай.

«Матя и Малыш вышли на дорогу, которая вновь привела их в коридор под открытым небом. Все те же две стены – цветная и серая, но теперь им больше не встречалось таких узких мест, как в самом начале. Стены были далеко друг от друга, по краям дорожки широкими полосами росла сочная зеленая травка, мелкие цветочки, и время от времени им даже встречались деревья с неизвестными плодами на них. Все же чуть позже пространство снова начало сужаться, солнце медленно опускалось и светило в лабиринт красивыми золотисто-розовыми лучами. Сквозь них мальчишки увидели силуэт, который различали все лучше, приближаясь к нему.

Возле одной из дверей, на стульчике, прислоненном к стене, сидела симпатичная бабушка, самого что ни на есть человеческого вида. Вся она была какая-то светлая: персиковое легкое платьишко, молочный передник, пушистые седые волосы, забранные в пучок, блестящие очки в тоненькой золотистой оправе. Старушка вязала что-то из белой шерсти, а у ее ног мурчал… да, похоже это был самый настоящий кот.

– Здравствуйте, бабушка, – проговорил Матя, почему-то смутившись.

– Здравствуйте, – повторил за ним Малыш.

Бабушка едва подняла глаза на мальчиков, потом ухмыльнулась себе под нос, как будто их не заметила, и пробормотала что-то вроде: двое на закате человеческого рода, бутылочка, дверь слева.

– Простите, что вы говорите? – переспросил Матя.

Теперь бабушка все-таки обратила на них внимание.

– А, здравствуйте, милые! Долго вы шли?

– Да как сказать… – замялся Матя.

– А вы нас знаете? – вставил Малыш.

– Ну не то, чтобы знаю. Но жду двоих на закате, это точно. У меня для вас кое-что есть.

Мальчики переглянулись.

– Вы, наверное, случайно здесь и очень хотите найти выход?

– Да! – хором ответили братья.

– Так я вам подскажу. Когда пройдете дальше, будет развилка. Вам нужно обязательно свернуть налево. Обязательно!

– Хорошо, на лево, – повторил Матя.

– Да. Будете идти еще какое-то время прямо, пока не упретесь в дверь. Это не тупик, от двери дорога ведет дальше, но угол там так устроен, что сразу ее не заметить, поэтому кажется, что упираешься в дверь. Туда входите. Внутри будет похоже, что это дом. Выберете левую комнату. Обязательно левую!

– Хорошо-хорошо, – уверял ее Матя.

– Да. Ну а там, в комнате, будут еще три двери, и тут уж вам надо будет выбрать самим, в какую из них войти.

– Как выбрать? – удивился Малыш.

– Твой старший брат разберется, мой сладкий.

Малыш посмотрел на Матю. Он сейчас был полностью под его опекой и ему ничего не оставалось, как во всем доверять брату.

– Нам уже идти? – на всякий случай спросил Матя.

– А? Нет, погоди. Я же сказала, что у меня есть кое-что, – бабушка развернулась и достала из–за стула бутылочку с белой жидкостью. – Только не смейся, мой хороший, – обратилась она к Мате. – Это волшебное молочко – и такое у нас бывает. Выпей его перед тем, как сделать выбор. Оно придаст тебе уверенности в своем решении.

Матя взял бутылку из сухих теплых бабушкиных рук. После всего, что они видели в лабиринте, самой сказочной ему почему-то показалась именно она.

– Теперь идите, милые детки. Все у вас будет хорошо! – и бабушка вернулась к своему вязанию, как будто и не разговаривала только что с мальчиками.

Еще до того, как они успели дойти до развилки, Малыш устал и захныкал. Матя решил не останавливаться – дело стремительно шло к вечеру, а провести еще одну ночь в лабиринте, на этот раз без пещеры и без шатра ему совсем не хотелось. Он сунул бутылочку с молоком в карман штанов, посадил Малыша к себе на спину и пошел дальше. После поворота налево путь до нужной двери оказался не слишком длинным. Когда они уже стояли у двери, в лабиринте почти совсем стемнело, так что дом пришелся очень кстати.

– Не будем ждать, Малыш, – сказал Матя. – Идем сразу в левую комнату. Ты спать хочешь?

– Не очень, – ответил Малыш.

– Вот и хорошо. Скоро будем дома.

Место, где они оказались, действительно было похоже на дом. Они стояли в небольшой гостиной – диван, журнальный столик, телевизор, книжные шкафы, окошко, плотно закрытое занавесками. Здесь царили сумрак и тишина, как будто все жители дома спали. Матя посмотрел налево. Дверь была на месте. Он схватился за ручку, потянул на себя, и мальчики вошли. В отличие от гостиной эта комната была залита светом, как будто здесь пережидали ночь и день золотые предзакатные лучи. Никакой мебели не было – только дощатые полы и светлые стены. В противоположной от входа стене три двери. Матя окинул их взглядом и решил, что пришло время пить молочко.

– А мне можно попробовать? – спросил Малыш.

– Давай лучше я, мало ли… – ответил Матя.

Он быстро расправился с маленькой бутылкой, слизнул последнюю капельку с губ и на минуту застыл. Он внимательно осмотрел каждую дверь. Ни вопроса, ни ответа не звучало в его голове. Пытаться вычислить бесполезно, он это чувствовал. Нужно просто выбрать, не задумываясь, а потом просто войти.

– Идем в эту, – сказал Матя и сделал шаг в сторону крайней правой двери.

– Матя, – начал Малыш.

– Ну что?

– Почему в эту?

– Не бойся, просто пойдем.

– Ну почему в эту? Может быть в другую? Бабушка же все время говорила про лево.

– Нет, Малыш, – сказал Матя вслух, а про себя подумал: «И правда, она же все время говорила про лево». Но что–то все же тянуло его в другую сторону.

– Ох, Малыш. Ну зачем ты сказал. Так сложно было решиться, выбрать одну, а тут еще ты задаешь вопросы!

– Я просто боюсь, Матя… Я домой хочу!

– Я тоже, родной.

Матя еще раз осмотрел каждую дверь. Внутри его нарастало волнение.

– Давай так сделаем, – сказал он Малышу. – Ты снова сядешь мне на спину, будешь держаться крепко-крепко и закроешь глаза. Прямо зажмуришься изо всех сил, хорошо? И тогда я войду в одну из них.

– Хорошо, – с дрожью в голосе ответил Малыш.

Он сел Мате на спину, схватился за его плечи и зажмурился. Матя повернулся к правой двери и ощутил вкус волшебного молока на губах. Он резко подошел к двери, схватился за ручку, тоже за жмурился, дернул и ступил в неизвестность.

Когда мальчики открыли глаза, то поняли, что стоят на тротуаре, ведущем прямо к их дому. И с радостными криками «Получилось!» оба помчались домой».

Мама не заметила, на каком именно моменте уснул Сережа. Она осторожно поцеловала его в висок, получше укрыла одеялом, оставила ночник в его комнате включенным и пошла спать.