Лихорадка в ритме диска

– Ну, нету! – и побледнел. Сильно.

– Через два дня. – Наш собеседник был еще менее красноречив, чем Вадик. – В это же время. Здесь.

Почему-то стало совсем не по себе.

Детина удалился. Вадик старался делать вид, что все в порядке. Но ковырял мороженое дрожащими руками. Он заказал мне еще терамису и еще один франчпресс с кофе.

Я спросила:

– Что случилось-то?

Вадик кривляться не стал и признался сразу:

– Диск пропал.

Мне, наверное, и самой надо было догадаться, но пришлось признаться в своей тупости:

– Какой?

Вадик не умничал:

– Да обычный. Мне его в Хабаровске передали, чтоб пацанам привез. Я вроде и привез. В борсетке всю дорогу лежал, а сейчас – нету. Куда делся?

– А на диске что?

– Да документы всякие, договоры. Я сильно не вникал. Ну, компромат, типа. Нашей братве это нужно, а я так – перевез, и все. Меньше знаешь, лучше спишь.

Мы снова помолчали, и так уже о многом переговорили.

– Тебе за детьми пора, – напомнил Вадик. Чем опять же показал себя с положительной стороны. Он рассчитался, и мы вышли. Мне тоже захотелось выглядеть прилично, и я сказала:

– Знаешь, я детей сейчас встречу и быстренько домой отвезу. А ты меня пока в парке подожди. И вспомни, где ты после Хабаровска был? Будем искать.

Сама не знаю, чего это меня на помощь к ближнему потянуло?

Вадик оказался послушным. Поехал в парк. По-честному. А я – на вокзал.

Дети прибыли вовремя, слегка красноватые от неожиданного загара. Кроме своих, пришлось подвозить еще и их друзей, потому что на вокзале я опрометчиво сказала:

– Сколько в машину влезет, столько и отвезу.

Их влезло человек восемь. Бедного Алика затолкали Мишке на колени и усадили обоих на переднее сиденье. Мало того, завидев гаишников, Мишка пригибал голову братца вниз. Без особой, впрочем, нежности, отчего последний визжал, как перепуганный, а выпрямившись, пытался двинуть локтем обидчика. Тот умело уворачивался. Всех остальных это очень веселило.

Так, под их визги и хохот, развезла всех по домам.

Своих пацанов сдала маме-бабушке. Доложила, что мое свидание продлится еще часа два. И смылась.

– Не надо было тебя дергать, за детьми и я могла бы съездить, – поздновато сообразила Валюшка.

Впрочем, и ладно. Потому как я – сторонник того, что рулевой у машины должен быть один, а то после Валюшки приходится перенастраивать под себя сиденье, руль, зеркала. И потом, я с трепетом отношусь к разным мелочам. В маленьком бардачке под правой рукой – «орбит», в подставке на панели – сигареты, в углублении возле коробки передач – телефон. Ну и так далее. С закрытыми глазами можно ехать. А после редких Валюшкиных разъездов все кардинально меняется. Вместо сигарет засунута пачка салфеток, вместо «орбита» – зажигалка, а сама пачка сигарет валяется под сиденьем. Все это ерунда, конечно. Но без крайней нужды Валюшку за руль ее собственной машины я стараюсь не пускать.

Вадик добросовестно сидел в парке на лавочке и довольно нервно покуривал. Видать, и правда ценную вещичку потерял. Однако при этом не забыл прикупить где-то розу и очень торжественно мне ее вручил.

Душой кривить не буду, я была тронута и по-матерински чмокнула его в щеку. Этот мой порыв доставил ему явное удовольствие, он по-свойски взял меня за руку (у него оказалась очень аккуратная рука, с ухоженными ногтями, сухая и приятно теплая). Мы уселись на лавочке и начали размышлять. Вадик честно доложил:

– В Хабаре я даже не ночевал. Приехал, пацаны мне диск передали в ресторанчике. Мы поужинали, и они же меня на поезд в обратку посадили. Пацаны свои, надежные. Дождались, пока состав тронулся – мало ли чё? Билет у меня в СВ был. Со мной тетечка пожилая ехала, книжку читала. Я сразу тебя вспомнил и затосковал.

– Господи, с чего вспомнил-то?

– Ну, ты же тогда у моря, когда мы познакомились, тоже книжку читала… Я вообще тогда мимо ехал, но, как такое увидел, сразу тормознул. И так и эдак ходил вокруг, все не знал, как пристать.

«Как-то ты запоешь, когда меня с блокнотиком закупленным увидишь, – подумала я. – Небось не поверит, что пишу, подумает – рисую». Но вслух сказала:

– Прямо Татьяной Лариной себя чувствую.

– Татьяной? – Вадик долго вспоминал, потом признался: – Нет, думай, что хочешь, но у меня ни одной знакомой по имени Татьяна нет! В школе, помню, была, но она Приставкина. Может, замуж вышла и фамилию на Ларину поменяла?

Я сначала растерялась, а потом рукой махнула:

– Ладно, Вадик, не грузись. Дальше что было?

– Ну, дальше ничего такого. – Он явно побаивался. – Утром приехал. Я машину на стоянке у вокзала оставлял. Сел. Поехал. Ну…

Чего-то он все же мялся.

– Потом домой приехал. Сполоснулся. Тут – солнце. Помчался на пляж тебя ждать.

Ну надо же!

– Да и все. На сегодня «стрелка» с пацанами была, чтоб диск передать. Вот. Ты дальше знаешь.

– Хорошо, – терпеливо сказала я. – Диск лежал в борсетке?

– Ага.

– Вспомни, что было между «машину со стоянки взял» и «домой приехал, сполоснулся»?

– Мм.

Задала я, видать, Вадику задачку. Ответил невпопад:

– У меня в борсетке отделение есть такое, потайное вроде. Я там диск и вез. В последний раз… – При этих сложных мозговых процессах его почему-то в краску кинуло, но вспомнил: – Ну, в тот же день, когда приехал, вчера то есть, после того, как с поезда сошел, больше и не заглядывал. Надежно. Отделение-то потайное!

У меня возникло чувство, что Вадик скрытничает. Зачем?

– Больше ты диск не проверял?

– Да нет. Борсетка всегда при мне.