Андрей в Новейшей Эре. Книга третья

Итак, наша троица. Неразлучная ещё со школьных времён. Эта мужская манера «дружить втроём» – не новость. Были, как известно, исторические прецеденты! Правильный аналог – древнерусские воины – Илья, Никита и Алёша. Илья – Филипп. Самый одарённый физически и умственно, самый красивый и талантливый. Премудрый и лукавый Алёша – это конечно Рудольф собственной персоной. Себе я оставляю роль Добрыни – добросовестного устроителя своих и чужих дел. Но …только я мог быть скрепляющим элементом нашей дружбы.

Потому что Рудольфо и Филлип – две противоположности даже внешне.

Рудольф – небольшого роста, светловолосый, в то время худенький мальчик с яркими серыми глазами. Главная особенность его небольшого организма – острый как бритва язык. Как скажет что-нибудь – общий хохот. Ну, а решить проблему с точки зрения физического воздействия не позволяли обиженным мы с Филом. Ещё в школе оба были чемпионами и по единоборствам, и по боксу, каждый – в своём весе.

То есть роста мы с Филиппом почти одинакового. Только он тонкий, гибкий и породистый, как экзотический леопард, например. А я – ближе к слону. Не могу сказать, что я не доволен своей внешностью. И тогда, находились охотницы на «большого» мальчика с синими глазами и копной темно-русых волос. Есть они и сейчас – хотя, разумеется, внешность не имеет к этому факту никакого отношения.

Теперь про Филиппа. На сохранившихся фотографиях у него лицо восточного принца. Миндалевидные тёмные глаза, чуть вывернутые красиво очерченные губы, тёмные прямые волосы. Но что-то было в нём ещё такое, непередаваемое – магнетизм что ли, который действовал не только на женщин, но и на всех, с кем он соприкасался. И талантлив был невероятно! За что бы ни взялся – максимум через полгода достигал высот. Правда, быстро остывал и, бросив без сожаления достигнутые высоты, шёл дальше – увлекался чем-нибудь ещё.

Хотя, неправильно, то, что я пишу о нём в прошедшем времени. Потому, что он, как выяснилось недавно, жив и в полном порядке. Только это совсем другой человек. Хотя он тоже помнит и меня, и себя, и Рудольфа в то замечательное время, когда из школы мы выпускались «в свободное плавание».

Это происходило, как обычно, в самом конце года. Всем по 19 лет. Пять лет, правда, каждый месяц выпускник должен посылать отчёты в родную школу. И если попечители сочтут нужным – могут проверить, насколько они соответствуют действительности. Можно пять лет посвятить теоретическому совершенствованию в выбранной области. А можно сразу устроиться на работу и уже работодатель, если себя проявишь, посылает тебя учиться. В этом случае ты более конкретно представляешь свою будущую деятельность.

Естественно, что в последние два года все думы и разговоры выпускников были только о будущем поле деятельности. Я уже лет в 16 точно знал, что готов заниматься чем угодно, лишь бы это было связано с путешествиями во времени.

Я не просто хотел – я готовился! Факультатив по французскому языку и истории. Факультатив по истории русской поэзии. И мощная разноплановая физическая подготовка. В то время «путником» мог быть только человек с безупречным здоровьем. Природа меня не обидела по этой части. Я пробовал себя в разных видах спорта. Если бы тогда я мог перенестись в годы античных или других олимпиад – как многоборец, думаю, получил бы венок победителя. Я, наверное, многоборец, по сути. Яркий талант в какой-либо области отсутствует, но достаточно ума, энергии и трудолюбия, чтобы достичь неплохого уровня. Хотя… жизнь показала, что есть и у меня природный дар! И об этом говорят вполне материальные результаты.

Фил никак не мог выбрать между музыкой и медициной. К музыке у него – талант и страсть. А медицина его всегда интересовала с точки зрения расширения возможностей собственного организма.

Рудольфо – среди нас самый артистичный. Мог спародировать кого угодно. В зависимости от настроения или зло, или в виде милой шутки. Вслед за мной пошёл на факультатив истории русской поэзии и увлёкся. Выучил язык, начал копать вширь и вглубь. Успел закончить школу, как раз к открытию Центра Русской Культуры. Такие центры открываются у нас, по мере накопления материала и увеличения количества желающих этим заниматься. Возможности там появились просто великолепные – Рудольфо сразу взяли на работу в театр. Одновременно он выбрал факультативы для теоретического совершенствования. Я мог пойти туда вместе с другом. Но… это никак не приближало меня к осуществлению мечты о путешествиях во времени.

Ближе всего к моей мечте о перемещениях оказался вот этот самый «Научно-профилактический центр». Он назывался тогда по-другому, но это не важно. Важнее было то, что после перемещений «путники» проводили здесь несколько дней, примерно, как я сейчас. Так что я коротаю теперь время по месту моей первой работы. Изменилось здесь, правда, всё. Ну, ещё бы, прошло больше сорока лет!

Ещё тогда я заметил, что некоторые поступали в наш центр в довольно разобранном состоянии. И оставались у нас достаточно долго. А некоторые «выходили» через два-три дня. Мой непосредственный шеф – доктор Амалия разъяснила мне, что это зависит от эластичности сосудов жизненно важных органов. Поэтому молодым всегда легче. Всё остальное зависит от индивидуальных особенностей организма.

Когда я проходил первичный инструктаж у Амалии – теперь моей непосредственной начальницы, она долго и упорно меня допрашивала, почему я выбрал это место работы. Потом-то я понял, что коллектив здесь в основном женский, совершенствоваться отправляют в основном по лечебной физкультуре, а попасть в программу, связанную с перемещениями, отсюда просто невозможно. Если бы она честно мне об этом сказала, то я поискал бы что-то другое. Но ей всё это было не интересно. Зато в первый же день без всяких на то оснований мне открытым текстом было сказано, что здесь кругом видеокамеры и всякие «шуры – муры» на рабочем месте исключаются как с коллегами, так и с пациентками.

Первые два месяца я как стажёр прошёл все тренажёры и процедуры, попробовав их на себе. Мне пришли в голову некоторые идеи по их совершенствованию и Амалия (вот за это ей спасибо!) направила меня на семинар по поводу патентования новшеств. Обучаясь, я запатентовал и другие две свои идеи, которым, как оказалось, нет аналогов.

Через два месяца стажировки Амалия дала мне рекомендацию для самостоятельной работы. Она вызвала меня лично, поздравила и пожелала успехов в работе. Я думаю, что ей было тогда в районе сорока лет. Мне она казалась просто звездой. Я в первый раз близко общался с такой умной и красивой женщиной, к тому же моей начальницей и робел.

Теперь я самостоятельно занимался с пациентами и непосредственно мог общаться с путниками. Многие из них делились информацией, когда я говорил, что мечтаю о перемещениях. Попадались мне в основном историки, имевшие научные работы. Этот путь мне не подходил. Чтобы достичь таких высот в науке требовалось время.

Однажды мне повезло. Одному из пилотов назначили несколько моих процедур. Не сразу, но я разговорил его. Он рассказал, что разрешили туристические рейсы для путешественников во времени. Теперь понадобится много пилотов-проводников.

Раньше этим занималась только Служба Безопасности, а теперь Машины смогут приобретать и туристические фирмы. Так вот, открывается Школа Проводников. Он посоветовал мне подать туда заявку и ждать. Сам он попал в пилоты через Службу Безопасности, отслужив там предварительно семь лет. Мой новый знакомый и показал мне, как найти в Сети их координаты. Разумеется, я проделал тут же все необходимые манипуляции, и каждый день теперь со страхом и с надеждой открывал свой почтовый ящик. Ответа не было.

Глава 2. Нам по 20 лет

Моя тогдашняя электронная почта – это в основном приветы от друзей. Односложные, без подробностей. Координаты у нас у каждого были, и при желании можно было пообщаться в любой момент.

Но в первые полгода мы общались мало. Прелести и трудности взрослой жизни отнимали буквально все силы, и время удавалось выкраивать только на сон.

Первый день рождения на свободе намечался у Рудольфа. Когда я намекнул ему, позвонив по билайзеру, что не забыл про круглую дату, он ответил, что Фил тоже про неё не забыл и звонок-намёк от него уже зафиксирован! Рудольфо тут же жизнерадостно подтвердил, что собирает мальчишник в своей соте, и что я непременно должен быть на нём без опозданий.

Встретились мы, как будто вернулись каждый из своего увлекательного путешествия. Первого мы выслушали Рудольфо, как главного героя и принимающую сторону.

Он успел сыграть молодого Наполеона в эпизоде исторического фильма об Италии. Ролик у него был, и мы с удовольствием посмотрели его, с трудом узнавая друга в гриме и красивом мундире. Но самой большой удачей он считал свой собственный проект – театральную студию, тема которой – история литературы. Он буквально несколько дней назад защищал свою концепцию на собрании попечителей и получил государственное финансирование. Идеями он просто фонтанировал! В основном предполагались документально-художественные сюжеты из жизни поэтов и других деятелей культуры. Они могли стать и учебными пособиями для подростков, и есть заказы для телевещания на поэзию, как бы исполненную автором в исторических интерьерах. Рудольфо набирал исполнителей на роли в своих сюжетах, и приглашал нас поучаствовать за небольшую плату.

Фил организовал музыкальный коллектив. Такого до него никто пока не придумал. Четверо парней, овладев навыками горлового пения и освоив несколько духовых инструментов, делали обработки не восточной, а джазовой музыки. Коллективу всего полгода, а их приглашают выступать в дорогие клубы. Фил не пожелал продемонстрировать нам своё искусство, зато вручил по билету в шикарный клуб на концерт своей группы. Дата этого концерта как раз совпадала с его двадцатилетием. Так что через десять дней нам предстояла новая встреча.

Мне похвастаться было особо нечем. Фил, впрочем, заинтересовался моей работой. Наши восстанавливающие и корректирующие программы для здоровых людей – это мне выпало заниматься вторым его увлечением. Он попросил меня передать ещё одно приглашение на концерт для доктора Амалии – очень хотел с ней познакомиться.

Я сомневался, что Амалия снизойдёт, но ошибся. Она рассыпалась в благодарностях. Оказалось, что этот клуб – очень крутое место, а об ансамбле горлового пения, исполняющего джаз, она уже слышала, и с удовольствием пойдёт на их концерт.

Вечер был просто феерический. До этого мне никогда не приходилось бывать в таком шикарном месте. Ансамбль Фила – имел грандиозный успех. Когда артисты, закончив выступление, спустились в зал, Фил сразу подошёл к нам с Амалией. Так они и познакомились под пристально-заинтересованными взглядами посетителей клуба. Филипп тут же начал «охмурять даму». Даже не спросил меня, где Рудольфо. Тот уже танцевал, и я последовал его примеру, пригласив одну из красавиц. Девушки в этом клубе, каким-то чудом, были просто одна другой краше.

Чего мне лично конкретно не хватало в то время – очень банально – денег. У нас существуют специальные программы развлечений и отдыха для молодёжи, вполне доступные по цене. Но самые красивые девушки каким-то образом умудрялись развлекаться в других местах. Специально копили деньги на эти клубы?

У нас деньги не являются пропуском в жизнь. И каждый, в общем-то, начинает с небольшой суммы, которую получает выпускник на свой счёт. Но именно в юности так хочется всех и сразу благ, которые можно купить за деньги.

**************

Мои друзья уже отстрелялись – теперь мне предстояло принять их по случаю моего первого взрослого дня рождения. Общаясь со своими «крутыми» и богатыми клиентами, я знал про многие интересные места. Их программы имелись и в сети в изобилии, но меня интересовали именно проверенные варианты.

Так я вышел на «Приют одинокого волка». Я нашёл их в сети, но кроме загадочных обещаний, что пребывание «запомнится очень надолго» там ничего конкретно не описывалось. Я отправился в этот клуб на разведку. Администратор, выяснив всё про моих гостей, сочинил для нас индивидуальную программу развлечений, сразу посчитав, во что она мне обойдётся. Я на эту сумму не тянул. Тогда он убрал «волчиц» и обещал, что за остальное смогу расплатиться в рассрочку. Я тут же согласился!

Итак, в день, когда мне исполнилось 20, я попросил прибыть Рудольфо и Фила в удобной одежде и обуви. Мы поехали в капсуле к месту старта. Маршрут проходил сначала среди декораций, имитирующих пещеру с подземными озёрами, сталактитами, привидениями, монстрами и летучими мышами. По известным мне вешкам я вывел их на поверхность.

«Приют» был вырублен в скале. Нас встретил официант в гриме старого охотника, и мы вместе накрыли угощение около настоящего костра. Основным блюдом было мясо, зажаренное на живом огне. Красное вино мы разливали из меха, а бокалами служили рога горного козла. Мои друзья были в восторге. И не важно, что я ухлопал на мероприятие все свои сбережения. Главное – я был на высоте!

Теперь мы общались постоянно. Во-первых, я ездил на репетиции к Рудольфу в театр – он уговорил меня сыграть лирического героя в его пьесе об Анне Ахматовой. А Фил попадался мне постоянно по месту моей основной работы. Он крутил роман с моей начальницей. Может быть, мне просто «везло», но они постоянно попадались мне в разных недвусмысленных позах.

Хорошо! Я понимаю, что Филу льстило, что в него влюбилась такая умная и красивая дама, а сама-то Амалия? Он ей совершенно не подходил. Потерять голову из-за такого юнца…

Глава 3. Про любовь

У меня в 20 лет понятия о взаимоотношениях полов были достаточно примитивными. Секс, кстати, для нас с Филом перестал быть страшной тайной ещё в школе. Нет. Мы вовсе не подстерегали одноклассниц. Прекрасно знали, что последствия могут быть самыми плачевными. Просто мы с Филом регулярно участвовали в соревнованиях вне школы. Нашлись крепкие и ловкие спортивные девчонки, немного старше нас, которые от скуки или из любопытства нас просветили и преподали практический урок. С тех пор я не отказывался от секса, особенно если девушка проявляла инициативу.

Эти взаимоотношения, конечно, были чисто физиологическими экзерсисами и с романтической любовью ничего общего не имели. Высокопарно выражаясь, эта напасть настигла меня внезапно.

Моей партнёршей на съёмках у Рудольфо должна была быть сама Гвендолин. Рудольфо торжествовал, заполучив её на роль музы печали. Добрая половина выделенных средств ушла на её гонорар. Тогда сорок лет назад это была звезда из первой десятки. Она сыграла несколько успешных ролей в «soap operas». Жанр, в котором она играла в основном злодеек, был немного легковесным, но её узнавали, даже приглашали вести разные шоу. Так что Рудольф – молодец. Он и вправду всегда умел и обаять, и обратить в свою веру. Она должна была читать множество отрывков из разных циклов.

Внешность её тоже вполне соответствовала молодой Ахматовой. Ей было тогда 35. Самый расцвет женской привлекательности: высокая, стройная, с матовой белой кожей и бездонными зелёными глазами. Собственные волосы её были темно-рыжими. На неё надевали роскошный чёрный, с волнистыми волосами парик и прилепляли горбинку на её точёный носик.

– Прекрасно! Великолепно! То, что нужно! – Рудольфо, по отношению к ней был очень щедр на комплименты. Он вообще умел создать обстановку, которая готовила актёра к сцене.

Её роль состояла в основном из стихотворений про любовь, написанных в разные годы и обращённые к разным адресатам. Моя роль состояла в том, чтобы изобразить обобщённый образ всех этих любовей Анны. Мой герой – любовник, брат, друг, предстающий в бесконечном разнообразии ситуаций: коварный и великодушный, убивающий и воскресающий, нежный и жестокий. Я, одетый в бархатный камзол, прощался с ней, и прыгал на искусную имитацию коня. Нёс её, одетую в платье сестры милосердия, на руках в сером офицерском мундире. Даже лежал на смертном одре в монашеском платье. Хорошо, что всё это молча. Слов никаких моя роль не предполагала. Вряд ли я смог бы выступить достойно такой партнёрши. Тем более что к третьей репетиции я был по уши влюблён.

Рудольф кричал в микрофон, подбадривая меня: «Хватаешь за плечи, теперь резко разворачиваешь её лицом к себе…» Его слова доносились до меня как бы издалека, когда я прикасался к моей Анне, к моей Гвен, как называл я её про себя. Мы переснимали по нескольку раз все такие сцены. Это была неизведанная мной до сих пор сладкая мука. Руки дрожали, и сердце моё колотилось, как сумасшедшее. Все мелкие детали наших съёмок, всплывая в памяти, занимали меня остальное время суток.

Я взял отпуск на своей работе, а когда он закончился – продлил его, под каким-то благовидным предлогом. Я перечитывал стихи Ахматовой, те, которые были в сценарии и другие, которых не было. Нашёл в сети её воспоминания и работы специалистов. Собрал всё – материалы, рисунки, фотографии, несколько вариантов биографии, написанные в разные годы. Сам составил её биографию, описывая год за годом события её жизни. Потом нашёл аналогичную работу в сети. Моя оказалась подробнее, а в той я нашел, по крайней мере, две ошибки. Я послал свою работу с комментариями в соответствующий адрес. Прочитал всё, что можно о мужчинах, которых она любила. Ревновал и злился на них, поскольку все они относились к ней, по-моему, не достаточно благородно. В своих стихах она бродит по свету, с волнением ожидая какой-то роковой встречи. Там был даже гость из будущего в одной из её поэм. Он, правда, проходил сквозь стену, и разные другие чудеса творил… Мне всё это снилось и по ночам. Как я тогда не тронулся умом – сам удивляюсь!

Гвендолин, конечно, прекрасно понимала, что со мной творится. Но ни о какой взаимности даже и речи быть не могло. Она относилась ко мне хорошо, даже благосклонно можно сказать, как к умненькому симпатичному мальчику. И только. К тому же на съёмках иногда присутствовал её тогдашний любовник – самоуверенный красавец тоже из мира кино.

Жалею ли я, что испытал тогда в юности это чувство? – нет, конечно. Если бы всё это не состоялось – я просто был бы намного проще устроен. Да и жизнь моя сложилась бы совсем по-другому! Так что спасибо Рудольфу, Гвен и Ахматовой.

Глава 4. Школа проводников и работа в СБ