Семейная сага. Сборник. Книга II

Глава 7

Все слышали как в гостиной с антресоли что-то упало. Через минуту в кухню со сломанной соломиной зашёл встревоженный Володя.

– Зачем плащ свалил на Кирилла? Нам нельзя вмешиваться…

– Дед Мить, а как ты прописался в нашей квартире? – Володя спросил словно в комнате ничего не происходило.

– Так 100 раз рассказывал. – старик небрежно закачал головой. – И на этом свете вам прописка покоя не даёт! Я 20 лет на сахарном заводе работал до колхоза, и, чтобы мне пенсию оформить заводскую, бабка твоя мне прописку и сделала. А 29 июня я должен был выписаться, да война 22 началась. Так и осталась отметка с вашим адресом.

– Дед Мить, а скучаешь по своему дому? – тихонько спросила Ниночка, заранее зная ответ.

– Скучаю. И по печи скучаю, и завалинке, на которой ещё мой дед сидел. И по Марфе своей…

– Вот и сидел бы сейчас на завалинке, а не в нашей квартире на сквозняке под форточкой. – Володя улыбался, чувствуя себя хозяином положения. Про Марфу слушать он не хотел.

– И сидел бы! Можно подумать смотреть мне на вас приятно. Сколько людей на войне сгинули, сколько на земле неупокоенных – одному Богу ведомо. Мы хоть защищали народ.

Дед Митя пытался пристыдить Аню и Володю:

– А потом люди с ума сошли – чтить семью перестали, детей бросать – последнее дело. Своих убивать стали ради наживы. Вы и на этом свете все чего-то боитесь, за мальца боитесь понести. Ни при жизни ничего достойного не сделали, ни после смерти. Ждёте только, чтобы дверь ваша открылась, в рай хотите! А пальцем для этого не пошевелили!

– А если снаряды взорвутся? Что будет с нами? – вдруг Нина задала вопрос, которого все боялись.

Жильцы переглянулись.

– Когда-нибудь узнаем. Главное, чтобы пока дом стоял, ветхий совсем. Снесут дом – ничья дверь не отроется. Так и останемся здесь, между живыми и мертвыми. А пока шанс есть. – на правах старшего старик успокоил жильцов.

Родственники понимали за что дед их клеймит, но согласится было унизительно.

– Ну хоть умер ты в хорошую погоду, – Анна с усмешкой продемонстрировала обувь. – А то дымил бы под этим окошком в одной галоше.

Глава 8

– Дед Митя, так кто тебя проклял? Все ж погибли. – Володя не унимался.

– Ребята наши на высотке к тому моменту уже 2 дня отстреливались. Ни снарядов, ни патронов не осталось у них. Да и живых осталось несколько человек. Пошёл я к комдиву и вызвался ящик снарядов им оттащить. Погибну – так меня не жалко, старый уже. Я хоть и без ноги, но выносливый. Зной только спал, ветерок лёгкий – ни комары, ни слепни не кусают. А чтоб вы понимали, мой груз был важнее меня. Он мог спасти много ребят. А если и не спасти, то немцев перебить хоть сколько-то. – дед вытер слезу и продолжил. – Я уже почти добрался до блиндажа, когда враг заметил меня и начал прицельно огонь вести. Первая пуля насквозь через левое плечо прошла, я от страха даже не почувствовал. В любом случае помер бы я тогда, и лучше бы уж в поле.

На кухне стояла тишина, перебиваемая почти беззвучным рыданием дедушки.

Нина обняла старика и погладила дырочку на гимнастёрке, ту самую, от ранения.

– А дальше? – девочка рассматривала гимнастёрку солдата.

Дед Митя откашлялся и продолжил:

– А когда я сволок ящик в блиндаж, ровно в него и попал вражеский снаряд. Я собой его накрыть не успел. Взрыв такой был, что всех ребят положило… Своим же огнём..

Пехотинец выровнялся, вспомнив об осанке:

– А проклясть кто угодно мог. И Комдив, и ребятки, которые тогда ещё живые были и все это видели. И немцы могли.

В сотый раз прослушав эту историю, Анна напомнила:

– Хорошо хоть Толика хватило ума сюда не прописывать, а то не поместились ты на кухн А ведь Кирилл тоже прописан здесь. После смерти будет с нами делить эту кухню.

Об этом молчал каждый житель квартиры.

– Да вот тут ещё место есть. – дед махнул рукой в дверной проем. – Боком повернётся, когда Ниночка будет играть.

Девочка виновато посмотрела на своих родственников. Кажется, Владимир приходился ей племянником. В силу возраста она не разбиралась в родственных связях.

Что поделать, если сбила её машина в день, когда она шла в музыкальную школу со скрипкой в руках.

– Ну хорошо хоть, не с контрабасом. – всегда шутил Володя.

Дед Митя прикурил очередную папиросу и пошёл на балкон. К снарядам.

Глава 9

Володя не смотрел в глаза дочери. Ее курносый профиль и ямочка на подбородке точь-в-точь повторяли его собственные.

Все время после смерти он наблюдал как его дочь растёт и совершает ошибки. Но совершает сама! Кроме внешности общего у них не было. Она была дерзкой, хваткой и сильной.

Вдохнув остатки папиросного дыма, Володя выпалил:

– Бабка твоя смыслом жизни считала удачно меня женить. И женила! Быть зятем такого чиновника все мечтали. До мурашек помню как она стучала ногтем по бутылочке корвалола, приговаривая, что вот сейчас помрёт. Лишь бы я не перечил. Говорила: «Попомни мои слова, пройдёт время и будешь все это вспоминать». И вот! Я и вспоминаю! А корвалол меня не спас, зачем его мать пила?

Аня молча смотрела на куст под окном, который её отец привёз из колхоза. Туда его на работу направил как раз-таки тесть. Там отец и встретил свою любовницу.

– Да-аа, столько натерпелся в должности зятя! – в уголках Аниных глаз выступили морщинки из-за злой ухмылки.

– Я себя проклинаю, что ничего не сделал так, как хотел. В жизни успел только дочь родить и куст посадить. Гордиться нечем.

– Согласна, я – сомнительный повод для гордости. – Анна не могла скрыть досаду.

Всю жизнь она считала отца безвольным человеком, и вдруг поняла, что сама такая же.

Шаркая галошами, Аня направилась в ванную.

Каждый житель квартиры давно понял, что чувства, мучившие человека при жизни, будут преследовать его и после смерти.

Как Анна могла донести до сына, что со смертью одиночество не закончится? Оно станет ещё острее.

Кирилл смотрел в пластиковые панели потолка и пил коньяк.

Он опьянел. Кровь разгонялась по венам вместе со страхом.

– Сынок, не надо. – стоя на коленях на мокром полу, Анна рыдала и целовала руку сына. Маленькую пухлую ручку с дырочками, на месте которых сейчас были сбитые костяшки. Её слёзы стекали на его пальцы.

Кирилл лежал почти в кипятке, но рука со стаканом замёрзла. Капли на стекле напоминали слёзы. Он взял лезвие.

– Мама, – прошептал Кирилл, – мамочка.. как же страшно..

Руки задрожали, коньяк пролился. В глазах потемнело.

Кирилл ударился головой о ванную. Колени и плечо заныли. Вынырнув, он снова ударился обо что-то и вдохнул пыль.

Глава 10

– Айза, умница, девочка. Где он? – казалось, что несколько мужчин говорили хором.

В ответ проскулила собака и поскребла что-то лапой.

Зубы стучали в безумном ритме, голова болела. Кажется, его недавно вырвало.

Было жутко холодно. Холодно и мокро.

Пыль во рту смешалась с кровью. Не было сил выплюнуть эту жижу.

Кирилл хотел пошевелить ногой, но она не отозвалась. Тело не реагировало.

Где-то над его головой снова заскулила собака.

– Есть кто живой? – задал вопрос все тот же звучный мужской голос.

– Может, погиб? – мужчин было двое.

– Айза показала бы по-другому. Значит, жив.

Наверху началась какая-то возня, смешанная с собачьим поскуливанием, указаниями кинолога и матом начальника бригады МЧС.

Кирилл снова отключился.

На лицо посыпались куски битого кирпича, осколки кафельной плитки и грязь, которая мешала дышать.

– Нашли! – кому-то крикнул кинолог. – Живой!

Глаза не открывались из-за запекшейся на ресницах крови.

Собака радостно взвизгнула и начала чавкать. Сделала свою работу.

– говорить можешь?

Не мог. Ему казалось, что вокруг нет людей, только голоса.

От боли хотелось рыдать, но слезы не находили выхода. Он снова потерял сознание.

Оказывается, умирать не страшно. Страшно, если не умрешь.

– Как повезло парню. Вовремя помыться надумал. Спасла его ванна. Вот раньше вещи делали, балкой накрыло – даже не треснула.

– И видимо, в горячей воде лежал. Иначе замёрз бы давно. Вечера холодные..

Глава 11

– Сергей Иванович, ещё капельницу?

– Давай ещё.

Кирилл чувствовал как по венам полилась прохладная жидкость. Кто-то держал его за руку и целовал. Он с трудом открыл глаза. Рядом сидела тётя.

Её красные опухшие глаза смотрели в одну точку.

– Я жив? – Кирилл попытался взглянуть на свои руки, но не смог поднять голову.

– Жив, конечно, жив, – встрепенувшись как больной воробей, прошептала тетя. – Только чуть-чуть побудешь в больнице.

– А что случилось? – было страшно услышать, что тетка всё поняла и он позорно разоблачён.

– Потолочная балка тебе на голову упала. И как только не убила, – Валя прикрыла рукой губы, пугаясь собственных слов. – Представляешь, вначале в МЧС решили, что у нас снаряды какие-то рванули. Но огня не было. Выяснилось, что крыша подгнила. Дом – то совсем старый. После нашего несчастного случая его признали аварийным.

– Я не чувствую ног. – Кирилл ещё не понял на сколько это страшно.

– Завтра проведём ещё одну операцию и будешь бегать лучше, чем раньше. – в поле зрения парня появился тот самый Сергей Иванович и, задрав парню веки большим пальцем, заглянул в глаза.

Кирилл хотел освободиться от тёткиных рук, но не хватило сил – так крепко держала.

– Когда я увидела скорую около нашего дома без крыши, сердце оборвалось. Молилась, чтобы тебя дома не было.

Кир впервые в жизни видел как его родственница плачет. Даже жалко её стало.

– Так это правда, что Володин – мой отец? – в голове мелькали беспорядочные события того вечера. – Ты не врала?

– Врала, Кирюшенька, врала! Прости дуру! – у тети Вали задрожали губы, она начала что-то искать в кармане белого халата, и Кирилл понял, что она врет. – Давай потом обо всем поговорим, тебе силы нужны.

Кирилл по привычке нахмурил брови. Мужчина на фото в газете так же хмурился. Столько всего предстоит выяснить, ведь он жив.

– Сегодня разберут крышу и я попробую выбрать уцелевшие вещи. Поживём пока на даче.

Кирилл представил сколько вопросов будет у тёти, если уцелела бутылка с алкоголем. И рядом валяется лезвие.

А вот и пусть найдёт! И они наконец-то поговорят!

Он всё обсудит с ней, ей придётся всё выслушать. Так легко стало от этой мысли.

– Кроссовки мои новые найди в коридоре.

– Кроссовки? – Валя стерла со лба испарину. – Я посмотрю что нам уцелело.. береги силы.

Глава 12

Дед Митя как обычно сидел у окна с открытой форточкой.

Немного напуганная Анна вошла в кухню.

– Дом снесут через месяц.

Все кивнули. Несколько дней в доме работала комиссия.

– Дверь открыта.. – Ане было стыдно стыдно сказать об этом, когда дом ждал такие события.

– Хорошо-о, – протянул дед Митя, поглубже выдохнул и закрыл форточку.

Женщина посмотрела на форточку, а потом на небо. Раньше там был потолок.

– Ну теперь мы хоть знаем, что твои снаряды нам не угрожали. – женщина осмотрела разрушенную квартиру.

– Жаль, что ты не сможешь рассказать что за дверью. – старик перевёл разговор. – А ведь интересно что ТАМ.

– Видимо, Кирилл что-то понял и перестал тебя винить во всем. – Володя поддержал, тоже не хотел говорить о квартире. – Валька же его всю жизнь берегла как мать. Даже больше матери.

Отец не упрекал дочь, он просто признал заслуги Валентины. Аня кивнула, молча обняла деда Митю, Ниночку и подошла к отцу:

– Мы не знаем что нас ждёт дальше, – Аня поправила галошу. – Я тебя прощаю. Прости, что не сделала этого раньше.

Она обняла отца и вышла в коридор.

– Не проверишь дверь? – Дед подмигнул Володе. Казалось, что за минуту он постарел.

Из кармана брюк Володя вытащил коробочку с лезвиями, одно из которых было бережно завернуто в родную упаковку, и выбросил в мусорное ведро.

– Пусть Кирилл сам решит что рассказывать, а что оставить в тайне. Надо ему брать на себя ответственность, а не надеяться на волю случая.

Володя захлебнул струю воды из-под крана и пошёл в коридор. Дверь хлопнула.

– Я бы хотел, чтобы ты была моей внучкой. Девочка такая смышлёная. Я б так и называл тебя – внууученька.

Нина залезла на уцелевшее колено и положила голову деду на грудь.

Шершавыми руками дед Митя погладил девочку по голове.

Мозолями и глубокими трещинами на ладонях из туго заплетенных косичек он вытащил несколько прядей волос.

Нина взяла коробку с печеньем и рассыпала его. Дед улыбнулся.

Было около семи вечера, собирался дождь.

Ниночка по обыкновению пошла за скрипкой.

У них ещё был месяц.

Эпилог

– Нет, сидеть с ручкой, типа вы документы подписываете – это вообще не модно. – журналистка была расстроена.

Фотограф отправился расставлять свет на других локациях.

– Вы смотритесь на стройке. – оценивающий взгляд снова скользнул по директору корпорации. – Скажите, как вышло, что потомок гуманитариев закончил физмат? – чтобы оживить интервью, Жанна пыталась перейти на личные темы.

– Ломаю стереотипы, – бородач копался в документах, не поддаваясь на провокации.

Девушка пробежала взглядом по предметам на рабочем столе и взяла в руки фотографию. Оттуда на неё смотрели сам директор, его жена с ребёнком, тётя и старенькая бабушка.

– Это же мать Фёдора Володина! – Жанна не ожидала увидеть этих людей на одном снимке

– Не может быть, – Кирилл поднял брови, подыгрывая журналистке.

– Откуда вы знакомы?

– Скучная история, времени вашего не стоит, – Кир постучал пальцем по наручным часам.

Время действительно, подходило к концу, а интервью вышло сухим и обезличенным. Исключительно для статьи о строительном бизнесе.

– А зачем вам лезвия? Я таких сто лет не видела.

– Карандаши точу. Вы уже забыли, что я физмат закончил? – Кирилл поставил фото на место.

В офис вернулся парень с фотокамерой.

Из приёмной заглянули заместитель и главный инженер.

Кирилл кивнул.

– Пора заканчивать, Жанна.

– Последний вопрос. Как вы относитесь к тому, что дом, где вы родились, снесут? Вас постигла такая трагедия…

Кирилл удивился – он не знал о сносе.

– Очень смешно, дом хотели снести через месяц после обрушения, но он стоит по сей день. – И вообще, новое должно приходить на место старому. – мужчина сохранял безразличие.

Кирилл сказал, что до конца дня в офисе не появится.

Он заехал в хозяйственный магазин, купил лопату, мешок и перчатки.

Старый дом выглядел совсем неприветливо. Вокруг развалин было много мусора.

Кирилл полез в заросли репейника под окном своей кухни. На первом же шаге он чуть не упал на щебень и колотые кирпичи. Расстелившийся по вязкой осенней земле, плющ цеплялся за дорогостоящие протезы и затруднял работу. Работать лопатой Кир мог только с помощью рук.

Через час мешок стоял в багажнике.

***

– Я помню как мама не хотела жить после моей смерти. Она так плакала! – Нина всхлипнула и потёрла глаза кулаками. – Мне очень стыдно.

– За что стыдно, внуча? – старый солдат не знал как поддержать ребёнка.

– Я не посмотрела на дорогу. А мама всегда говорила смотреть. Она тогда так злилась…

По щекам девочки катились огромные как слёзы.

– Ты обычный ребёнок. – дедушка поправил девочке воротничок. – Ты не виновата, ты просто заигралась и не заметила как выбежала на дорогу.

У деда Мити затряслись руки – слишком много он видел смертей.

– Мама злилась на себя. Что она не смогла уберечь свою доченьку, – дед обнял девочку и поправил ленты в волосах. – Скоро совсем растреплю твою прическу.

– Так её же не было со мной, как она могла уберечь меня?

– Вот поэтому и злилась, что не была с тобой.

Ниночка высморкалась в платок с самодельным кружевом и спрятала его в рукав.

– Я правда не виновата? – в вопросе было столько надежды, что старик согласился бы забрать себе её боль и пережить ещё одну смерть.

В коридоре скрипнула дверь.

– Иди, иди, внученька! – дед подтолкнул Нину в спину.

Нина поцеловала его и, вначале нерешительно, а потом почти бегом, направилась в коридор.

Дверь хлопнула.

Коробка с печеньем стояла на столе. Теперь по вечерам её некому рассыпать.

Из старинного портсигара, который достался от отца, пожилой мужчина достал папиросу и закурил.

Прозрачные от старости глаза деда Мити смотрели на копающегося под окном Кирилла.

Он вспомнил о своей потерянной ноге, как лежал в госпитале и как старался помогать бойцам, не смотря на увечье.

А, может, и правда? Он просто выполнял приказ?

– Надо подумать об этом. Теперь времени совсем мало.

***

Через дачный забор уже около часа с Кириллом болтал сосед:

– Что с тобой не случается – встаёшь, просишь прощения и идёшь дальше. Я так не могу. Постоянно что-то гложет.

– А зачем ты факультет философии заканчивал, Петр Иваныч? – Кир уважал соседа, но и подтрунивать любил.

– Сирень пересаживают летом. А сейчас октябрь. – Петр Иванович сделал вид, что не услышал вопрос.

Кирилл тоже сделал вид, что не услышал замечание, подлил воды в лунку и обратился к кусту,

– Ну ты это, прости, если что.

Есауленко Анастасия

«Три кармашка для Вовушки»

Синопсис.

Вовушка Баранкин – обычный подросток. Играет в футбол и лапту, увлечён Формулой 3 (международные гонки на тройках лошадей), самостоятельно изучает психологию. В будни папа возит его в школу на карете, а по выходным – бабушка в загородный особняк на ракете.

Вовушка живет в странном мире, где смешались люди, кони, кроссы, лапти и нано-крепостные, однако всё необычное воспринимается жителями, как норма.

Однажды мальчик слышит непонятный звук в голове. Тик-так. Тик-так. Странные картинки и неизвестные слова как будто из чего-то очень далёкого возникают перед его внутренним взором. Родные и учителя не могут объяснить, что это такое. Вовушка обращается за помощью к эскулапу, закрепленному за семейством Баранкиных Фондом Социальной Перестраховки.

В какие дали отправится мальчик, почему надо спасти семью, и что за «кармашки» ему уготованы судьбой – всё это вы сможете узнать позже. А пока запомните главное слово – ВРЕМЯ…

Пролог

Вовушка посмотрел на отражение. Вроде ничего такой, симпатичный. Бока только эти. И щёки пухлые. Ими Алиску вряд ли заинтересуешь.

Алиска – это их новенькая. Белокурая, длинноволосая. Стройная. Говорит, гимнастическим сумо занимается. А главное, общительная и хохотунья – всего неделю в школе, а уже душа копании.

Конечно, все мальчишки из класса сразу на неё запали. Увиваются рядом, спорят, кто ей ноут до дома донесёт. Дарят лайки да виртуальные цветочки. А у Вовушки с такими боками и шансов-то ноль.

Нет, конечно, можно ей объяснить, что полнота – это механизм психологической защиты от травмирующей реальности. Только вот первая проблема – как объяснить, если она его не замечает? А вторая – он пока еще и сам не знает, что там за реальность его травмирует.

«Значит, будем брать умом!» – приободрил себя Вовушка и отправился на кухню: оттуда давно манил аромат бабулиных вкусностей.

***

– Кушай, внучок, кушай. Ты вона какой худющий. Одни кости да кожа. – ласково мурлыкала Элеонора Пафнутиевна, подкладывая свои фирменные равиоли. – Я таки старалась, душеньку вкладывала в равиолушки. Шоб внучика порадовать. А ты не кушаешь совсема. Штучек тридцать срубал, не больше.

Мальчик хотел было провести бабуле психологический ликбез о вреде манипулирования, но вспомнил, что делал это раз двадцать. Толку-то?

«Тик-так», услышал Вовушка, поднося очередной фирменный к губам. Звук был до того странный, что он так и замер с открытым ртом.

«Тик-так».

Вовка прислушался. И не поверил.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.