Какого цвета любовь?

– Можно.

– Странно. Мне бы хотелось один раз и на всю жизнь, – опуская глаза, тихо сказала Даша.

– Это идеально, но в жизни чаще бывает иначе, – Ирина погладила Дашу по гладким, шелковистым волосам. – Я тоже думала, что с твоим папой у меня на всю жизнь. Но тебе, надеюсь, повезет больше.

– Мам…

– Ну, что тебе еще?

– А какого цвета любовь?

– Я… Я не думала над этим, – растерялась Ирина и восхищенно добавила: – Откуда в твоей голове возникают такие вопросы, девочка?

– Нельзя отвечать вопросом на вопрос.

– Тогда – красного, – улыбнувшись, ответила Ирина.

– К папе или Борису?

– Отстань, не хочу больше об этом.

Даша почувствовала, что затронула больную тему. Она сделала вывод, что мама до сих пор продолжает любить отца, а Борис – необходимое дополнение. С ним хорошо, но без него – не конец света. Девочка была недалека от истины. Отношения между Ириной и Борисом не были феерическими, окутанными ореолом романтики, полными страсти. Все было слишком размеренно, буднично, планово. Даше казалось, что маме бывает очень скучно с этим человеком, но обстоятельства диктовали необходимость общения. Одним из не самых радужных его моментов было то, что Борис настаивал на уходе Ирины из кафе. Он часто заходил к ней на работу и никак не мог смириться с той атмосферой, которая царила в полумраке заполненного музыкой кафе. Ему не нравились каждодневные шумные застолья, пьяные компании, безудержное веселье под хорошим хмельком. Ирина вспоминала времена, когда здесь все было иначе. Было и веселье, и бесконечная музыка, и жаркие ссоры, но все сдерживалось рамками, определенными Стасом. После ухода Дубровина это популярное место стало превращаться в забегаловку и довольно быстро потеряло былую привлекательность. Новый заведующий вел себя подчеркнуто надменно со своими сослуживцами, а Ирину невзлюбил с первых дней. Вероятно, доброжелатели нашептали ему о приятельских отношениях между Дубровиным и его бухгалтером. Своеобразно показывая, что старые порядки закончились, Ирину подвергали всяческим проверкам. Явный негатив в ее адрес со стороны заведующего действовал женщине на нервы. Поэтому уход из кафе не стал бы для нее трагедий, только другой работы пока не было. Усмиряя пыл своего возлюбленного, Ирина пообещала уйти сразу, как только ей представится такая возможность.

Даша наблюдала за тем, как в их жизнь входит еще один мужчина, и настороженно присматривалась к нему. С подругами говорить на эту тему не хотелось – у двух девочек, с которыми дружила Даша, родители сумели сохранить нормальную, полноценную семью. Переживания самой Даши они воспринимали, как нечто надуманное. Им было не понять ее. Иногда казалось, что ей даже завидуют: нет того дотошного контроля, от которого мечтают избавиться все в этом нежном, противоречивом возрасте. Идеально было бы поделиться своими мыслями с Дубровиным, но общение с ним стало настолько редким. Первая волна обиды у Даши отхлынула, обнажив болезненную необходимость видеть и слышать своего кумира. Но гордость не позволяла ей первой идти на контакт. Иногда она снимала трубку, набирала номер Стаса и, не дождавшись ответа, нажимала на рычаг.

В свою очередь Дубровин звонил часто, долго разговаривал с Ириной, расспрашивал обо всем, что у них нового. Просил пригласить к телефону Дашу, но Ирина каждый раз обманывала: то ее нет дома, то она в ванной, то выскочила на минуту к подружке. Это происходило в ответ на просьбу дочки. Дубровин огорченно поджимал губы, не веря в то, что Даша не хочет общаться с ним. А после появления в их доме Бориса звонки Стаса стали очень редкими – он боялся ненужных вопросов, которые могли возникнуть и усложнить жизнь Ирины. Он оставил ей свой новый номер телефона. В его жизни продолжали происходить перемены: новая работа, новая квартира, новая машина. Однако особой радости от обладания всем этим Дубровин не испытывал. Тамара воспринимала все как должное, а ему все чаще становилось не по себе от сознания своей зависимости от нее, ее отца, их желаний, настроений, возможностей. Пожалуй, Стас унижал себя даже больше, чем того заслуживал. Он тосковал по себе такому, каким был в глазах маленькой девочки, восторженно смотревшей на него бездонными голубыми глазами. Он видел в них собственную значимость и был невероятно горд. С некоторых пор Дубровина охватило чувство, что он лишился чего-то очень дорогого. Часть его души осталась в полном, безвозмездном владении Ирины и Даши. Тоска по ним порой становилась невыносимой. Работа и время, проведенное с сыновьями, помогали отвлечься от воспоминаний, в которых он нес школьный ранец и слушал щебетание Даши о том, как она здорово отвечала на уроках.