Лукоморье Сити

При упоминании о прабабушке, выражение лица Маши смягчилось.

– Я хочу спасти Чащобу, – почти шёпотом сказала она. – Ведь это такое чудесное место, даже волшебное. Можете считать меня сумасшедшей, но я верю, что здесь водятся и Водяные и Лешие и Кикиморы. Баба Маша рассказывала мне много историй про них, мы часто гуляли здесь.

«Да как тут не поверить, когда я и есть та самая Кикимора», – подумала я. Тем временем Маша вскочила и громко сказала, почти прокричала:

«Я хочу стать филологом, а не дельцом, помешанным на деньгах!».

Видимо она сама не ожидала такой своей реакции, потому что сразу покраснела и села на место.

– Вот это настрой! – похлопала я в ладоши. – Меня зовут Кира Заболотная, я здесь живу недалеко и тоже хочу защитить Чащобу. А как ты узнала про это собрание?

– Я с Сашей Зябликовым в одной школе учусь с прошлого года. Вообще я там записана под маминой фамилией, иначе бы проходу не давали. Никто не знает, что я наследница известной строительной фирмы. И я запретила отвозить себя в школу на мерседесе в сопровождении телохранителей. А то будет как в прошлой школе – всякие подхалимы так и лезут. Навязывались в друзья, а за спиной обсуждали какая я заносчивая богатейка. Нет уж, с меня хватит.

«Сложная ситуация», – подумала я.

В это время в зал вошла уборщица, размахивая шваброй. На нас она смотрела с осуждением. Мы с Машей не стали дожидаться окриков и сами вышли из зала. На улице стояла благодатная теплая ночь, Из Чащобы доносился запах нагретого за день солнцем разнотравья.

– Эх, хорошо-то как! – я с наслаждением потянулась. – Ну ладно, Маша, мне пора. Приятно было с тобой познакомиться. Думаю, что мы ещё увидимся. А на дедушку ты не сердись, попробуй его понять. Я уверена, он тебя очень любит и трудится ради своей семьи. Ты бы поговорила с ним. Если захочешь увидеться, приходи, я тут часто бываю. Мне сейчас через парк, а тебе?

– Мне в другую сторону, к метро, – тихо сказала Маша. Кажется, мои последние слова заставили её о чем-то задуматься. – А дедушка завтра улетает в Индию в командировку, на несколько недель, может я с ним и поговорю когда он вернется… До свидания, Кира.

Она махнула рукой и быстро пошла к станции метро. А я направилась к себе на болото. Ух, ну и денёк сегодня насыщенный, нужно хорошенько выспаться.

***

Следующие две недели были отмечены бурной деятельностью активистов.

В парке появились транспаранты с призывами к защите территории. Приезжало несколько съемочных групп, брали интервью у местных жителей. Молодёжь раздавала листовки и проводила агитацию среди прохожих. В газетах появился ряд очерков о Чащобе, местные службы надзора были завалены жалобами рассерженных горожан. Многие учёные и общественные деятели (знакомые Нины Петровны) открыто высказывались о важности сохранения природных ресурсов вообще и Чащобы в частности. Казалось, что всё складывается удачно.

Компания Бетониус хранила молчание. Не удалось получить ни одного комментария или хотя бы намёка на дальнейшие планы по Чащобе. Если же задавался прямой вопрос о дальнейшей судьбе парка, то ответ был неизменно один: «На данный момент территория парка является охранной зоной регионального уровня. Следовательно строительство здесь запрещено».

Несколько раз ко мне на болото заходила Нина Петровна и мы обе сходились во мнении, что уточнение «на данный момент» нас настораживает. Тем не менее никаких действий со стороны Бетониуса не предпринималось. Но предчувствие у меня было нехорошее.

В конце второй недели, в воскресенье, я проснулась очень рано, меня разбудило кваканье лягушек. Я крикнула им, чтобы не шумели и уже собиралась снова лечь спать, как услышала звук подъезжающей машины. В рассветной тишине любой звук усиливается. Вскоре послышались голоса людей.

Выглянув из болота, я увидела большую белую машину, из кузова которой вышло четыре человека в белых комбинезонах и очках. В руках у них были лопаты, какие-то странные приспособления и стеклянные колбы с зеленоватой жидкостью. Приехавшие разошлись по парку, и начали копать землю, переходя с места на место. Из болота мне было плохо видно, но я старалась лишний раз не двигаться и не шуметь, чтобы не спугнуть незваных гостей. Тем временем люди в белых комбинезонах, видимо закончив свои дела, погрузились в кузов и уехали. От земли стал исходить странный жар. Такого я не когда не чувствовала и не могла понять причину.

На вечер воскресенья было назначено повторное собрание активистов в том же зале местного ДК. Народу собралось много, почти как в первый раз. Все были довольны и обменивались успехами. Вдруг за дверьми послышался топот и в зал впопыхах вбежала группа молодежи во главе с Сашей Зябликовым и Машей. Они наперебой закричали:

«Скорее, включите телевизор, городской канал! Там Жук говорит про Чащобу! Всё пропало!»

Все разом загалдели. Не растерялась только Нина Петровна. Она крикнула куда-то наверх: «Семён, выведи изображение с телевизора на проектор!».

Видимо, Семён услышал просьбу, потому что уже через несколько секунд над сценой с потолка опустилось белое полотно, и на нём появилось видео. Это был выпуск новостей.

В окружении камер стоял Николай Жук, главный заместитель Скопаря, и чётко выговаривал:

«… да, сейчас я всё подробно объясню. Сделали мы это потому, что на нашу почту пришло письмо от анонима с таким текстом: «Проверьте почву в Чащобе и узнаете много интересного».

Мы не стали это игнорировать, и на следующий день собрали образцы не только почвы, но также воды, воздуха и растений с территории парка и отдали в аккредитованную лабораторию на анализ. И вот, у меня в руках конверт с заключением, я ещё его сам не читал».

Жук продемонстрировал конверт, вскрыл его и зачитал заключение:

«Во всех представленных образцах грунта, воздуха, воды и растений обнаружен уровень радиации, опасный для здоровья людей. Рекомендовано провести дезактивацию».

После этих слов по залу пронёсся ропот. Слышались высказывания: «Не может быть. Уже всех купили. Гладко стелет». Жук тем временем продолжал:

«Параллельно с лабораторными анализами мы провели и собственное расследование. Нашим экспертам удалось найти засекреченные документы, в которых указано, что территория, ныне в народе прозванная Чащобой, в 70-е годы прошлого века использовалась как незаконный полигон для утилизации ядерных отходов с Обнинской атомной электростанции. Так что нахождение на данной территории сейчас опасно для жизни, и я бы советовал гуляющим в парке, особенно детям, немедленно убраться оттуда. Все документы переданы в мэрию на рассмотрение».

Тут наперебой закричали журналисты, окружающие Жука:

«Николай Петрович, какие Ваши дальнейшие действия? В курсе ли органы власти об этой ужасной катастрофе? Можете ли Вы как-то помочь городу? Спасите нас!».

– Спокойно, без паники, – примирительно поднял ладонь Жук. – Компания Бетониус не оставит горожан в беде. Мы уже связались с властями и предложили свою помощь. Хоть для нас это будет затратный и невыгодный проект, мы готовы помочь и провести полную дезактивацию территории, вывезти и перезахоронить радиоактивный грунт. Конечно, для этого необходимо снять охранный статус с данной территории, чем уже занимается команда наших юристов. Мы готовы начать работы по обеззараживанию в ближайшее время».

На этом репортаж закончился и диктор новостей сообщила:

– Мы будем держать Вас в курсе событий.

Началась реклама и невидимый Семён прервал показ. Несколько секунд в зале царила полная тишина. Люди пребывали в ступоре, потом кто-то выкрикнул: «А вдруг это правда? Моя мама недавно сильно заболела, а ведь она любила гулять по парку!». Конец фразы потонул в общем гомоне. Люди начали ссориться: одни уже поддались сомнениям, другие доказывали, что это происки Бетониуса, было недалеко до массовой драки.

Я отошла к стене и стала думать. Что такое эта «радиация» я не знала, по-видимому, это было связано с тем жаром, что стал исходить от земли после приезда людей в белых комбинезонах.

Опять ситуацию в руки взяла Нина Петровна. С помощью Саши Зябликова она пробралась к сцене и завладела микрофоном. «Тишина-а-а-а!», – на полной громкости закричала она. Это подействовало: все прекратили спорить и дружно закрыли уши руками.

– Все мы знаем, что Бетониус пойдёт на любые подлости, лишь бы завладеть парком, это не первый случай, – начала свою речь Нина Петровна. – Вот они и сделали свой ход, атаковали грамотно, и уже посеяли смуту среди нас. Ведь каждый сейчас думает: «А вдруг это правда?». Я сама займусь расследованием, подключу своих друзей. А пока не теряем настроя, но в Чащобу лучше не ходить. Следите за публикациями Саши Зябликова. На сегодня собрание закончено.

Притихшие люди начали расходиться.

Я решила подождать Нину Петровну, чтобы рассказать ей про белые комбинезоны. Видимо, она тоже хотела мне что-то сказать, потому что направлялась в мою сторону.

– Здравствуй, Кира. Я как раз хотела у тебя спросить – не замечала ли ты чего-то странного в Чащобе в последнее время?

Я кивнула. И рассказала про утренний случай.

– Теперь всё ясно, вот и ответ. Значит они закопали по парку радиоактивные отходы. Это серьёзное преступление. И настоящая удача, Кира, что ты это видела. Теперь мы сможем их найти и наказать. У меня много знакомых в МВД.

– Это хорошо, – кивнула я. – А что это вообще такое, «радиация» и как она может навредить?

– Ох, как бы тебе это объяснить, – задумалась Нина Петровна. – Смотри, некоторые кусочки земли излучает невидимое свечение. Кто-то светит несколько дней, а кто-то по двести и больше лет, и все с разной силой. На Вас оно не действует, а вот для людей животных и растений опасно. Оно проникает внутрь тела и разрушает его. Люди, которые даже недолгое время находятся рядом с таким свечением, могут серьёзно заболеть. Да, кстати, у меня дома есть счётчик Гейгера, хорошо бы сходить и проверить.

На мой вопросительный взгляд Нина Петровна ответила:

– Это такая коробочка, которая может сказать сильное свечение или нет. Давай встретимся у входа в парк через полчаса.

В указанное время я была на месте. Скоро вдалеке показалось странное существо зелёного цвета с большими глазами в пол лица и длинным серым хоботом вместо носа. Может это какой-то незнакомый Болотник, подумал я. Подойдя ко мне, существо сказало голосом Нины Петровны:

– Ну что, идём? Это я, не бойся, просто в защитном костюме, я ведь большей частью человек и это свечение может мне навредить.