Подруга жизнь

Они приблизились к лавочке, Надя уселась, изящно расправила подол нового сарафана.

– Выглядите просто замечательно, я не нахожу слов для восхищения, – строго сказал Константин. – Но нам надо поговорить.

– Согласна, давно пора, – закивала Надежда. – Я всё хочу спросить, почему Вы от меня прячетесь?

– А что, не понятно? – с горечью спросил Константин, подкатился поближе и взял Надю за руки. – Наденька, я Вам уже говорил и ещё повторяю: на ноги я вряд ли встану, нам не стоит общаться, не нужно встречаться. Не нужно портить свою жизнь мучением со мной.

– Знаешь, что? – Надежда в ярости вскочила и топнула ногой. – Если дело только в этом, то ты у меня встанешь и пойдёшь, понял?

– Я бы рад, – грустно ответил он. – Но полгода жёсткой реабилитации, лучшие врачи и дорогие препараты ничего не смогли сделать. Так что лучше тебе меня забыть и устраивать свою жизнь. Спасибо за всё и – прощай.

Девушка в ярком платье со всех ног убегала из парка, а мужчина в инвалидной коляске сквозь слёзы смотрел ей вслед.

Ванька с бабушкой вернулись с дачи загорелые, переполненные эмоциями, с целой сумкой гостинцев. А ночью у ребёнка поднялась температура. В два часа ночи Надя проснулась от жалобного хныканья Ванюшки. Белый, как полотно, горяченный, он без движения лежал в своей кроватке и тихонько скулил, звал маму. Измерили температуру – сорок и два. Надя дала сыну детский «Панадол», но и через двадцать минут, и через тридцать лучше ему не становилось. Набрала маму – у неё был отключен телефон, устала, наверно, после дачных приключений и крепко спала. Надежда положила Ваньке на лоб влажное полотенце и принялась звонить в «Скорую». С трудом дождавшись ответа, описала проблему и словно услышала приговор:

– Ну что вы хотите, мамочка? – спокойным равнодушным голосом говорила диспетчер. – Ребенок перегрелся на солнце, выдал реакцию. Дайте ему привычный препарат, если к утру не будет лучше, идите на приём к своему педиатру.

– То есть, я так понимаю, врач ко мне сейчас не приедет? – возмутилась Надя.

– К сожалению, в настоящее время нет свободных машин, все на вызовах, – устало ответила диспетчер. – Сами понимаете, в стране пандемия, в первую очередь выезжают к самым тяжёлым пациентам. В лучшем случае к утру и дождётесь.

Надя бросила трубку и задумалась, лихорадочно перебирая в памяти народные средства по снижению температуры. Ничего лучше обтирания уксусом не вспомнила и метнулась на кухню. Ванька лежал без движения и тяжело дышал, всё его тельце обмякло, как тряпочка, щёки горели, глаза были полузакрыты.

– Мамочка, я умлу? – простонал он еле слышно.

– Что ты, маленький мой, никто не умрёт, – Надя судорожно обтирала его разведённым в воде уксусом. – Всё будет хорошо, мамочка не даст тебя в обиду. Потерпи немножко, скоро тебе станет легче.

Громко тикали часы. Три часа ночи. Ванька, наконец, задремал, вздрагивал и всхлипывал во сне. Надя аккуратно померила ему температуру – тридцать девять и девять. Он решила плюнуть на принципы и гордость и позвонить единственному педиатру, которого знала лично – Константину. Будь что будет.

Он взял трубку после второго гудка. Надя вкратце описала проблему, рассказала, как пыталась сбить температуру и услышала спокойный ответ:

– Больше ничего не делай, ждите меня, скоро буду.

Через полчаса Константин уверенно вошёл в комнату, быстро и аккуратно осмотрел ребёнка. Ванька проснулся, но почему-то совсем не испугался незнакомого дяденьку, а доверчиво позволил себя прослушать, послушно показал горлышко, высунув язык. Константин извлёк из сумки шприц и ампулы, быстро набрал лекарство и сделал Ваньке укол. Мальчик даже не пискнул.

– Ну всё, малыш, сейчас тебе стане лучше, – заботливо укутывая ребёнка одеяльцем, ласково говорил ночной гость. – Давай засыпай, а утром фея принесёт тебе шоколадку, я у неё сам попрошу, ладно? Любишь шоколад?

Улыбаясь, Ванька медленно покивал, сладко зевнул и, свернувшись клубочком, засопел. Надя умильно наблюдала за взрослым и маленьким мужчинами, счастливые слёзы застилали глаза. Напряжение потихоньку отпускало.

Константин легко поднялся, собрал упаковку от шприцов и лекарств. Поманил Надю к выходу из комнаты. В ярко освещённой кухне девушка очнулась и, вытаращив глаза, выпалила:

– Значит, ты мне всё врал? Ты прекрасно можешь ходить. Значит, ты меня прогнал не поэтому?

Константин уселся за кухонный стол и несколько раз провёл руками по волосам.

– Ты знаешь, я сам не понимаю, как это произошло, – медленно сказал он. – Я спал, ты позвонила, попросила о помощи, я встал, оделся, вызвал такси и поехал к вам. И только выходя из аптеки, я вдруг осознал, что стою на ногах. И идти могу, и могу даже бежать. Это какой-то медицинский парадокс!

– Дурачок, это ты нас побежал спасать и про свои страдания забыл! – радостно проговорила Надя. – А это значит – что?

– Это значит, что вы с Ванькой спасли меня, и теперь тебе придётся стать моей женой, а ему – моим сыном. И это не обсуждается.

– А я и не собираюсь это обсуждать! Если, разве что, какое платье у меня будет на нашей свадьбе! – засмеялась Надя. – И я буду спасать тебя всегда-всегда. Что бы ни случилось! – с облегчением выдохнула она и обняла Константина крепко-крепко.

***

Больше года приходил Сеня в гости к Маше. И на этом всё. Ящик с инструментами не уносил, но и надолго не оставался. А жене врал, что ездит по делам в Москву. А Машке кличку подпольную дал – Москва. Парни из его ближнего окружения всё знали и чуть ли не хором Сеню увещевали: «Решайся, меняй свою жизнь! Переезжай в Москву!» И дружно ржали, чтобы скрыть истинные эмоции. Семён ходил смурной. Врожденная порядочность и строгое родительское воспитание не позволяли вот так вот взять – и бросить привычную семейную рутину, имущество, что наживалось годами. Опять же, как и у всех – дети, ипотека, кредиты, любимая собака. Хорошо хоть не приходилось парить мозг Машке по поводу того, что дети маленькие, вот подрастут, и тогда… Дети уже достаточно подросли, чтобы правильно понять и принять поступок своего отца. Держали его в старой жизни только глупые предрассудки и природная мужская нерешительность.

Семья Семена не ограничивалась женой и детьми. У него были и папа с мамой, и сестра с мужем и племянниками. Всё это шумное семейство проживало в двухэтажном уютном коттедже на берегу реки. Дом стоял в городской черте, в так называемом «частном секторе». Там было здорово! Высокий забор скрывал жильцов коттеджа от любопытных глаз, небольшой ухоженный участок дарил и зелень, и овощи, и фрукты. Сестра Семёна Нина и её муж Гриша были ярыми поклонниками разных технических средств и бытовых удобств. Гриша вообще был мастер на все руки и мог починить в доме всё, что угодно – от газового котла до спутниковой антенны. Родители, хоть и были уже глубоко на пенсии, но бодро и дружно вкалывали на огородике, варили компоты и мариновали огурцы на всю большую семью. Для души папа рисовал картины, а мама шила, вязала и вышивала. А ещё у них был целый зоопарк питомцев – кошка Люся с дочкой Муськой, престарелый мопс Моцарт, молодой шпиц Пушок, прирученный ворон Петька и безымянный породистый вислоухий кролик.

Сеня часто водил Машу к ним в гости – и на шашлыки, и искупаться в надувном бассейне, и вишенки с дерева поесть. Марию принимали так, будто она живёт с Семёном уже много лет. Конечно, родные видели состояние Семёна, нервозность Маши, и отец, наконец, решился на разговор. В один из визитов, в конце июня, он усадил Семёна с Машей за кухонный стол, сам сел напротив и прямо спросил:

– Семен, скажи мне, что вы собираетесь делать?

– Не понял? – Сеня захлопал глазами.

– Ты же понимаешь, вам надо что-то решать, – твёрдо произнёс отец, глядя в глаза обоим.

– Я уже всё решила, – быстро ответила Мария. – Дело за Сеней.

– Так надо решать, да, согласен, – понуро опустив голову, пробормотал Сеня. – Так дальше тоже жить нельзя.

– Ну, вот и славно, – отец хлопнул ладонями по столу. – Значит, все и решили, да?

В кухню вошли мать и сестра, просочились кошки и собаки. Как по волшебству, на столе появилась бутылочка маминой настойки, хрустальные рюмки, тарелочки с закусками и большой ароматный пирог с вишней.

– Машка, за тебя! – торжественно произнесла Нина, поднимая рюмку. – Я, нет, мы все очень-очень тебя любим, и Сеню мы очень любим! И мы все хотим, чтобы вы были счастливы! И смотри мне, брата не обижай, я за него – ух! – и погрозила кулаком.

– Горло перегрызёт, – засмеялся отец. – Нинка у нас боевая!

Все родные Семёна и он сам были довольно религиозными, посещали церковь, отмечали христианские праздники. Поэтому свадьбу решили отмечать в августе, в день традиционного празднования памяти явления чудотворной Толгской иконы Божией Матери. Но в районном ЗАГСе никакого энтузиазма по этому поводу не проявляли. В связи с пандемией попасть туда можно было только по предварительной записи, причём часы приёма были сильно ограничены. И только потом сотрудники назначали день подачи заявления, а потом уже – и день регистрации. Когда Маша впервые позвонила в ЗАГС, ей ответили, что приём возможен только через три месяца, а свадьба состоится в лучшем случае в солнечном ноябре. И то никаких родственников внутрь всё равно бы не пустили, только жениха с невестой, и то в масках и печатках, и то не в торжественный зал, а в коридор – «предбанник» этого замечательного учреждения. Маша с Семёном не планировали пышного праздника, так, скромные посиделки в кругу семьи. Но официальную регистрацию и печати в паспорте захотелось обоим. И тогда, делать нечего, Марии пришлось подключать «административный ресурс». В этом ЗАГСе начальником работала её давняя знакомая, которой девушка несколько лет назад делала на заказ дипломную работу. Замуж очень уж хотелось, поэтому в такой ситуации пришлось потревожить руководство.

– Юлия Игоревна, добрый день! – вежливо сказала она по телефону. – Это Маша Крылова беспокоит, помните меня?

– Машенька, конечно, помню! – радостно отозвалась Юлия. – Что у тебя случилось, уж не замуж ли собралась?

– Угадали! – весело ответила Маша. – Вот только сложно как-то сейчас всё. Юлия Игоревна, выдайте меня замуж поскорее, а? А то ваши девушки мне велели ждать до ноября! – взмолилась она.

– А ты что, боишься, жених передумает? – пошутила Юлия.

– Мой – не передумает, – уверенно сказала Маша. – Но всё-таки хотелось бы побыстрее, а то мало ли!

Кто сказал, что в сорок лет замуж выйти трудно? Очень даже легко. И даже не дорого. Уже не надо заморачиваться с белым платьем, всеми этими глупостями, караваями, лимузинами, голубями. Самое главное, верить в лучшее и дождаться, когда найдётся та самая половинка, которая потерялась когда-то. И тогда жизнь сойдется, как кусочки паззлов, в единую картину. Закончится сумбур, метания и бесполезные поиски, появится покой и уверенность. Настанет порядок в голове и в душе, а вслед за этим – порядок в жизни. И всё-всё будет хорошо!

КОНЕЦ.

Примечания