Подруга жизнь

– Митька с предками пока поживёт, а квартиру мы сдавать будем, – немного смущённо пояснил заботливый родственник. – Мы уже и квартирантов нашли. Ты до послезавтра съедешь?

После такой новости Маша сильно разозлилась и очень обиделась на Олега. Как он мог выставить беззащитную девушку на улицу, да ещё в такой короткий срок? Девушку, которая, хоть и не была женой, посвятила его брату шесть лет своей жизни, оплачивала его счета и бесконечные долги! И только спустя некоторое время Мария поняла, что Олег оказал ей огромную услугу, дав ей этот «волшебный пендель». Она освободилась от бесперспективных токсичных отношений и смогла начать новую, собственную жизнь.

Лихорадочно собирая свои немудрёные вещи, Маша просчитывала варианты – куда идти. Она уже позвонила нескольким знакомым по поводу съёма комнаты, но никто пока ничем помочь не мог. Этот закон подлости был уже давно известен подругам: пока ищешь жильё – ни у кого, как нарочно, ничего подходящего нет. Но стоит только переехать, порой абы куда, лишь бы не ночевать на вокзале – через некоторое время знакомые непременно засыплют тебя прекрасными, выгодными предложениями. Чудесным образом освобождаются уютные и недорогие квартиры, но они уже не нужны: заплачено за месяц вперед, и перевезены вещи, и отмыта до блеска снятая второпях халупа.

Впереди были длинные майские выходные, Мария рассчитывала отсидеться у мамы в деревне и тем временем подумать, как быть дальше. Совсем недавно она взяла ипотеку и купила себе квартиру в новостройке. Правда, у дома был сделан пока только фундамент и начат первый этаж, но в агентстве недвижимости клятвенно заверили, что к концу года будущие жильцы обязательно справят новоселье. Живя у Митяя, Маша с большим трудом, но всё-таки сводила свои дебет с кредитом. Оставшись же один на один с ипотечным кредитом и предстоящим съёмом жилья на неопределенный срок, она загрустила. По всем расчётам выходило, что придётся снимать комнату в общежитии или коммуналке, на большее её скромный бюджет был неспособен. И тут её осенило – у Митяя же есть дача, на которой она спокойно может прожить целое лето! Она самолично вложила в этот древний покосившийся домик столько сил и души, что оттуда её никакие родственники выгнать просто не посмеют! А Митяй всё равно туда ездил только под принуждением, и ничего там не делал, только пил и спал. А что, прекрасная мысль! Электричество там есть, а ещё плитка, холодильник, телевизор. Старенькие, но в рабочем состоянии, Мария сама всё это собирала, привозила, обихаживала. Жаль, воды нет, но умываться и пить можно из колодца, помыться можно будет напроситься к знакомым, а в жару – вообще купаться в реке.

Как говорится, отчаянные времена требуют отчаянных мер. Маша решительно упаковала с собой большущий толстый меховой плед, пока его не успел забрать Олег – в конце апреля ещё холодно спать в дачном домике без отопления. Потом вызвала такси, бросила на диван ключи и, почти без сожалений, захлопнула входную дверь.

Дачный посёлок погружён в тишину и темноту. Очень холодно даже под ватным одеялом и пушистым пледом, Маша никак не может заставить себя перестать дрожать. А может, ей просто страшно? Вокруг – ни души, только скучающие без хозяев разномастные домики, замершие в ожидании сезона грядки и просыпающиеся яблони. Где-то далеко-далеко шумит окружная дорога, а рядом вскрикивают ночные птицы да насекомые тихонько шуршат под старыми обоями.

– Алло, ну как дела? – жизнерадостный голос Светы в трубке заставляет улыбаться и Машу.

– Нормально, – отвечает она. – Ты-то сама как?

– У меня всё как всегда, работы невпроворот, и ещё я всё время пою! Вот на конкурс областной пригласили, готовлюсь. Домой только ночевать прихожу, – радостно докладывает подруга. Почти уже год, как Светлана вернулась в родной посёлок, там для неё освободилось хорошее место – специалистом в местной администрации. Но самое главное, девушка без памяти влюбилась, и у них с любимым всё было очень серьёзно.

– Ты нашла жильё? – озабоченно интересуется Света.

– Нет пока, – осторожно отвечает Маша. – Мне и здесь нормально.

– Маш, ну так же нельзя, ну, не дело это – на чужой даче жить, – возмущается подруга. – Ты тут одна, ночью, а вдруг какой-нибудь бомж придёт? Да и холодина стоит, вон, мороз белый каждое утро! Заболеешь ведь!

Мария не знала, что ответить, поскольку Света была абсолютно права.

Почти всю первую половину мая Маша прожила в деревне у мамы, но настала пора возвращаться в город, выходить на работу. Ситуация с жильём лучше не становилась, подходящих вариантов всё не попадалось, а жить без воды и нормального санузла становилось уже невыносимо. Девушка ежедневно мониторила сайты по сдаче недвижимости, и вот, наконец, удача ей улыбнулась. Правда, улыбочка фортуны, как обычно, была кривоватой и скорее напоминала ухмылку.

Довольно чистенькая, со свежим косметическим ремонтом девятиметровая комната была одной из дюжины других, она располагалась в старой, прямо-таки классической коммунальной квартире в доме сталинской постройки, в центре города. Главным плюсом была, естественно, очень невысокая стоимость её аренды. Когда Мария впервые вошла в коммунальный коридор, на неё повеяло ядрёным духом старых советских комедий и рассказов Михаила Зощенко. Хозяин комнаты, вполне адекватный мужчина по имени Максим, рассказал о правилах и особенностях проживания в этом мрачном, захламлённом, будто бы застрявшем в далёком прошлом обиталище для людей. Готовить предстояло на общей кухне на тринадцать комнат, где за каждой комнатой была закреплена конфорка на одной из четырех газовых плит, половинка липкого от жира кухонного стола и грязная полочка в навесном шкафчике. Существовал и график дежурств по кухне и ванной комнате, который нужно было неукоснительно соблюдать. А вот пол в длинном и узком тёмном коридоре жильцы мыли по собственной инициативе, в основном – небольшой пятачок каждый у своей двери.

Обитатели коммуналки тоже были личностями вполне хрестоматийными и ничем особо не выдающимися: парочка скромных малозаметных старожилов, не вступающие с остальными обитателями в контакт и не желающие покидать родное гнездо; семейство алкоголиков, мама, взрослый сынок и бойфренд мамы, в полном составе периодически устраивающее ночные концерты с драками, битьём посуды и вызовами полиции; молодой инвалид с таинственной женщиной-сожительницей, втихаря приторговывающей не то наркотиками, не то собственным телом, а скорее всего, и тем, и другим; многочисленные, но удивительно тихие и вежливые гастарбайтеры, время от времени угощающие всё население квартиры умопомрачительным пловом и ароматными лепёшками. Ну и, конечно, какая же коммуналка без коренных обитателей – клопов и тараканов? Уж их-то были несметные полчища, особенно на кухне. Наглые, откормленные, блестящие, усатые, они не боялись никакой лютой химии и вели себя совершенно по-хозяйски. К счастью, Маше как-то очень повезло, и в её комнату эти жители коммуналки не забегали. Но на кухню она боялась ходить примерно месяц, потом, освоившись, стала робко варить картошку в мундире, а позже, окончательно осмелев и познакомившись со вполне милыми соседями, даже варила себе борщ и пекла блины.

Маша прожила в тараканьей коммуналке почти год. Несмотря ни на что, она чувствовала себя там очень спокойно и уютно. Ей казалось, что толстенные стены этого крепкого, монолитного дома защищают её от любых опасностей, а кипящая вокруг чужая жизнь и семейные страсти соседей напоминали ей, что она тоже живая. По вечерам, возвращаясь с работы, она обязательно заходила в магазинчик у дома. И не было раздумий, купить или не купить бутылочку чего-нибудь алкогольного. Были только сомнения – купить сухого красного вина или коньяка. Маша сама не заметила, как у неё появилась нехорошая привычка понемногу выпивать каждый вечер.

«Ну вот, я и сама потихоньку превращаюсь в Митяя, – в одно далеко не прекрасное, хмурое зимнее утро подумала она. – Я уже не могу отказать себе в бокальчике-другом вина, и это ежедневно. Надо как-то завязывать с этим делом. Брать себя в руки». Нет-нет, она не напивалась, не искала приключений, не страдала похмельем, и ей не требовалось, боже упаси, «лечение» пивом по утрам. Тревожными симптомами стало нежелание общаться даже с близкими друзьями. Она не брала трубку, даже когда звонили Светка или Надя! Всё глубже и глубже забивалась Маша в свою тесную тараканью нору, которую привыкла считать самым уютным и безопасным местом в мире. И самое ужасное, что строительство дома, где была куплена квартира, совсем остановилось; ходили слухи, что застройщик забрал все деньги дольщиков и исчез в неизвестном направлении, программа строительства закрылась, а перспективы ожидают самые мрачные.

«Видишь, там, на горе возвышается крест,

Под ним десяток солдат – повиси-ка на нём!

А когда надоест, возвращайся назад –

Гулять по воде, гулять по воде со мно-у-ой…»

В памяти почему-то возникли строки из песни «Наутилусов». Маша, лежа на своей жёсткой узенькой кровати, принимала привычную ежевечернюю дозу красного сухого и тупо пялилась в экран телевизора.

«Это же была любимая песня Семёна, – вспомнила она. – Надо же, с чего бы эта песня пришла мне на ум? Может, и он думает обо мне сейчас?» Несколько недель назад девушка ехала в битком набитой маршрутке, и незаметно для себя оказалась безнадежно зажатой среди усталых, злых пассажиров на задней площадке. Держаться было не за что. Коленками она почувствовала, что прижимается к тёплым ногам сидящего пассажира. Опустила глаза и увидела, что уже практически сидит на коленях у… Семёна! Он ехал, усталый и угрюмый, домой после рабочего дня, уставившись взглядом в никуда. Неожиданная встреча! Маша тихонько потрогала его за плечо.

– Привет, – пробормотала она.

– Привет, – его тёмные глаза вспыхнули на мгновение радостью и снова погасли.

– Домой? – спросила Маша. Он медленно кивнул, потом спохватился, вскочил. – Ой, что же это я? Давай, садись!

– Нет, спасибо, я выхожу сейчас, – грустно улыбнувшись, она махнула рукой в сторону своей тараканьей коммуналки. – Вон мой дом теперь. Я там живу, одна.

Заскрипев тормозами, маршрутка тяжело подрулила к остановке, Маша торопливо стала протискиваться к выходу. Сёма лишь пристально посмотрел ей вслед, так и не сказав ничего на прощание.

Песня про апостола Андрея уже несколько дней не давала Маше покоя. Она даже нашла её в Интернете, скачала в телефон, слушала по нескольку раз каждый вечер и подпевала. «Может, позвонить ему? – лихорадочно думала она. – А что я ему скажу? Привет, как дела? Глуповато как-то». Подходящий предлог для звонка всё не находился. Маша каждый вечер выпивала, потихоньку пела. И ещё целыми ночами увещевала буйных соседей-алкашей. Просила не выть и не орать прямо у неё под дверью. Нормально выспаться она не могла уже долгое время.

Морозы крепчали, и гастарбайтеры стали доставлять беспокойство жителям тараканьей коммуналки. Эти люди из южных краёв очень не любили холод и постоянно включали на кухне газ. Кроме этого, они ещё натянули над плитами верёвочки и оставляли ночью на просушку свою одежду и обувь. Всю ночь конфорки шпарили на полную мощность. Маша и другие жильцы ругались, скандалили, выключали газ, но упрямые гастарбайтеры не слушали никаких увещеваний и продолжали оставлять на ночь открытый огонь. Беда не заставила себя ждать.

В ту ночь Маша с трудом уснула под затихающие вопли соседей-алкашей и шарканье ног бродящих туда-сюда по коридору таинственных ночных посетителей. Девушке снилось, что она погружается в тёмно-синие глубины океана, а вода такая тяжёлая, словно ртуть, и душит, душит, душит! Вскочив на постели, Маша поняла, что комната полна дыма!

– Вот твари, а! Всё-таки сожгли свои шмотки! – выругалась она, имея в виду гастарбайтеров. – Блин, чего делать-то теперь?

За дверью своей комнаты Мария слышала приглушенные голоса, кашель и торопливый топот. Схватила телефон, сумку, куртку, кое-как натянула сапоги. «Если горит в кухне, может, до моей комнаты и не доберётся, – с надежной думала она. – Так что вещи брать не стоит, всё равно одно барахло. Телик только жалко! Ну да ладно!». Осторожно приоткрыв дверь, Маша выглянула в коридор. Почти все соседи уже проснулись и выбежали на улицу, только Илюха-инвалид ещё ковылял на своих костылях по коридору и орал благим матом – ругал виновных в этом пожаре. Из кухни вырывались клубы едкого чёрного дыма, было слышно, как там с треском горит облезлая штукатурка, старинные деревянные перекрытия. Запах стоял просто отвратительный. Маша с облегчением услышала вой сирен пожарных машин.

– Илюх, давай я тебе помогу спуститься, – она открыла перед соседом входную дверь в коридор. – Пошли отсюда, а то задохнёмся ещё!

Пожар тушили почти до утра. Вся кухня выгорела, была залита противной смесью химической пены и жирной чёрной копоти. Войти туда было теперь невозможно, готовили в комнатах. Пришлось и Маше разориться на микроволновку и небольшую электроплитку. Потолок и стены коридора были в каком-то мерзком липком налёте. И очень долго, несколько месяцев, не выветривался ужасный запах старого обгоревшего дома. Но был и хороший момент – тараканы куда-то разбежались и долго не попадались на глаза. Всех гастарбайтеров тоже прогнали, алкоголики угомонились, и в квартире днём и ночью было пусто и тихо.

В город неторопливо вступала весна. Усталый серый снег медленно угасал, радостно сияло горячее солнышко. Прилетели важные грачи, расхаживали с видом хозяев по тротуарам, по газонам. Горожане постепенно вылезали из пуховиков и шуб, высовывали носы из толстых вязаных шарфов; короткие юбки уверенно сменяли надоевшие всем джинсы и брюки. Всё чаще на улицах попадались влюблённые парочки, юные и не очень, они, как нарочно, бросались в глаза. А что поделаешь, весна! В выходной, яркий, тёплый, солнечный, Маша проснулась поздно, привычно включила телевизор и приготовилась грустить весь день.

– Маш, привет, чего делаешь? – звонила Надя, как всегда, энергичная и жизнерадостная.

– Да ничего, вот стирать собираюсь, потом, может, в торговый центр съезжу, проветрюсь, – поделилась планами Мария. Ничего интересного не было.

– Короче, у меня к тебе предложение! – весело сказала Надежда. – Одна моя знакомая, ну, ты её должна знать, она кондуктором работает у нас в трамвайном парке. Так вот, она живёт в квартире, там две комнаты, но это коммуналка… такая вот фигня.

– И чего? – с нетерпением поторопила подругу Маша. – Я её не помню, но это не важно.

– А того! Вторая комната у неё освобождается, соседка съезжает! И я поговорила с ней, со знакомой этой, она приглашает тебя к себе жить! – завопила Надя. – Так что давай, соглашайся! Там тараканов нету! И гастарбайтеров тоже! И алкашей!

– А по деньгам чего? – с сомнением спросила Мария. – Надь, ну ты же знаешь, у меня ипотека, мне подешевле жильё надо.

– Она сказала, что квартплата будет такая же, как у тебя сейчас. Ты понимаешь, я ей так тебя расписала, что она очень хочет, чтобы ты стала её соседкой.

Маша усмехнулась:

– Ну ты, Надь, в своём репертуаре. А ничо, что я, может, пару месяцев проживу с ней и съеду? Квартиру-то мою построят уже скоро, наверно, как думаешь?

– Про твою квартиру я ей ничего не говорила – проворчала Надежда. – И ты не говори. Сколько проживёшь, столько и проживёшь. Это хороший вариант, и девка нормальная. Всё лучше, чем твои алкаши, тараканы и ночные пожары, согласись?

Маша согласилась. И прожила со своей новой соседкой Анжеликой, умной, весёлой, дружелюбной, доброй и щедрой девушкой, ещё почти два года. Пока не достроили Машин дом. Был и долгострой, и мытарства, и «обманутые дольщики», и одиночные пикеты, и поездки в Москву, и охапки писем во всевозможные инстанции, и жалобы в прокуратуру и на местное телевидение. Но про дом – это совсем другая история. Великое счастье – свой дом, и счастье, что история с ним благополучно закончилась, но в этом повествовании речь не о нём. А мы с вами всё-таки продолжим наблюдать за нашими героями.

***

– Машка, а сколько раз мы с тобой переезжали? Я тут пыталась считать, вышло, что за все эти годы – больше пятнадцати раз!

– Ох, Свет, я уже со счёту сбилась. Да мне кажется, даже больше.

– Зато, Маш, это переезд стал для тебя самым важным!

Глава 20. Перемен! 2018 год.

Переезд из тараканьей коммуналки в квартиру к Анжелике наметили на ближайший выходной. Маша уже привычно обратилась к Пашке, который за несколько лет стал её, можно сказать, личным грузчиком-экспедитором. Один звонок, и Пашка договаривался с грузовой машиной и приводил с собой целую бригаду крепких парней, готовых помочь одиноким девушкам с переездом. Это были или коллеги, с которыми Пашка пересекался по работе, или добрые друзья-клиенты. Всякий раз люди были разные, но неизменно приветливые; нагловатые, но весёлые. Ни разу в жизни не взяли с Маши и Светы ни копейки, разве что принимали из рук девушек немудрёное угощение – чай с пирожками, пиво с рыбкой – что было.

В этот раз Маша уже переезжала одна, без Светы, а кроме того, в коммуналку с собой она взяла лишь самое необходимое, большая часть скарба лежала в гараже у Пашкиного друга в ожидании окончательного переселения в будущую собственную квартиру. Поэтому вещей было совсем мало: несколько пакетов с одеждой и посудой, а самое тяжёлое – телевизор да микроволновка. Даже «Газель» не потребовалась, Маша с Пашей решили, что обойдутся легковушкой, тем более, что новая квартира располагалась буквально через улицу.

Маша судорожно распихивала по пакетам последние мелочи, когда в коридоре раздался уверенный топот ног, и в комнату влетел улыбающийся, румяный с улицы Пашка.

– Машка, мы приехали! – трубно возвестил он. – Ты готова?

– Готова, готова, – Мария старательно завязывала непослушный пакет с постельным бельём. – Всё собрала уже, можно ехать. А где остальные? Ты чего, один?

– Нет, мы вдвоём. Тебе понравится! – хитро улыбаясь, парень выглянул в коридор. – А вот и он!

В комнату ввалился Семён, угрюмый, небритый, неповоротливый. Поздоровался, протопал к оголённой кровати, плюхнулся на сетку и тяжело вздохнул.

– Сеня, привет! – Маша оторопела пялилась на Пашку. – А ты какими судьбами-то здесь? Мы сто лет не виделись.

– Не сто, в месяц назад в маршрутке виделись, – пробурчал Семён.

– А я думала, ты меня и не заметил, – Маше стало немного обидно, что он даже не постарался изобразить какую-то радость от встречи. Зачем тогда и пришёл?

– Ну и чего мы сидим? Погнали! – распорядился Пашка, подхватил несколько пакетов, сколько смог унести и умчался вниз.

За дверью послышалось шебуршание, шёпот, и в комнату бочком-бочком зашли две подружки: соседка Нина и её товарка. У этой девицы, которая с завидной регулярностью забегала в гости, была забавная не то фамилия, не то кличка – Луковая. Обе подруженьки были слегка больны похмельем, поскольку накануне куролесили почти до утра.

– Ой, а что это у тебя за мальчики, Маш? – сладким голоском пропела Нина.

– Ой, а ты переезжаешь, да? – вторила Луковая.

– Да, девчонки, переезжаю. Который убежал с вещами – это мой друг, почти брат, Паша. А это вот Семён, – представила Маша мужчину. Семён, опершись руками о колени, тяжело встал с кровати и оглядывал груду пакетов, примериваясь, какие из них взять, чтобы нести в машину.

– Маша, а нет ли у тебя чего-нибудь этакого? – осторожно начала Нина. – Ну, ты понимаешь…

– За переезд, так сказать, отметить событие, – наглым тоном поддержала подругу Луковая.

– Девчонки, да откуда, нету ничего, – почему-то виновато начала объяснять Маша. – Я не планировала как-то отмечать.

Семён молча достал из-за пазухи большую серебристую фляжку и медленно открутил крышку. По комнате поплыл запах коньяка, соседки встрепенулись.

– Момент! – Луковая подскочила на месте и выметнулась за дверь.

– Маш, у тебя стаканчики есть какие-нибудь? – спросил Сеня.

Стаканчиков, конечно, не было, хорошо, кружки лежали сверху в одном из пакетов. Вернулась Луковая с нарезанными солёными огурцами на тарелке. Семён налил соседкам коньяку в кружки, сам отхлебнул из горлышка. Закусывать не стал. Соседки пробыли минут двадцать, пока фляжка не опустела. Пашка за это время сбегал вверх-вниз раза три и погрузил все пакеты.

– Ах, какой мужчина! – глуповато беззубо улыбаясь, восхищалась Нинка, похлопывая Семёна по руке. Луковая согласно кивала.

– Ну всё, девочки, нам пора, ребята торопятся, – сказала Маша. – Правда, Сём?

– Угу, – кивнул он. – Ну чего, телик нести, что ли?

– Погоди, вдруг он в машину не влезет? – остановила его Маша. Соседки нехотя ушли к себе, перешептываясь.

– Ну и тётеньки тут у тебя, прямо какие-то пивные феи, – угрюмо пошутил Семён.

– Ага, вьются и крылышками машут, – хихикнула девушка. – Особенно возле твоей фляжки.

В комнату влетел Пашка и сообщил, что машина забита под завязку, и он готов ехать. Маша подробно объяснила, где находится её новое пристанище, отдала ему ключи, и Пашка резво умчался. Мария и Семён решили пройтись пешком, тут всего-то ничего. Там, на месте, всё разгрузят, а потом Паша вернется и сам заберет остатки вещей.

Они преодолели оживлённый перекресток и не спеша свернули во дворы, решив сократить свой путь. Старинные сталинской постройки дома, хоть и располагались в центральной части города, были в очень плачевном состоянии, особенно с изнаночной стороны. Если наружные фасады, окна и витрины магазинов, смотрящие на один из крупных проспектов, власти города хотя бы пытались поддерживать в приличном виде, то внутри дворов на них было жалко смотреть. Облезлые стены, огромные лужи и грязь, покосившиеся сараюшки и заборы, разгромленные детские качельки и карусельки, неопрятные кучи мусора, неухоженные разросшиеся кусты и деревья бросались в глаза. Тёплое уже, весеннее солнце робко выглядывало из хмурых туч, но вот-вот пойдёт дождь или снег. Так что окружающая обстановка вполне соответствовала настроению Семёна. Он шёл рядом с Машей и молчал, обдумывая какие-то свои невесёлые мысли.

– Ну расскажи хоть, как у тебя дела? – девушка попыталась начать беседу и прервать это напряжённое молчание.

– Да чего дела, не очень-то хорошо, – нехотя проговорил Семён. – Можно даже сказать, плохи мои дела. Сдохну, наверно, скоро.

– Ты чего, с ума сошёл? Как это сдохнешь? – возмутилась Мария. – И вообще, что это за фляжка у тебя такая волшебная? Что случилось-то?

– Да ничего не случилось, – медленно начал рассказывать Сеня. – Живу я сейчас один, с женой вообще никак, с работой всё плохо, напарник чудит, заказов нет, денег нет.

В глазах взрослого, сильного мужчины стояли слёзы. Маша поняла, что эти короткие фразы, произнесённые с таким отчаянием – не просто слова. Это всё серьёзно и на самом деле всё действительно очень плохо.

– Ну Сень, ну ты чего? – успокаивала она. – Зато все живы-здоровы, ты не расстраивайся так, всё наладится со временем. Надо только постараться, как-то приложить усилия. Взять себя в руки, в конце-то концов!

– Взять себя в руки, да, – уныло согласился Семён. И вдруг встрепенулся:

– О, вот магазинчик! Погоди, я сейчас!

Из торговой палатки Семён вышел с пустыми руками и Маша поняла, что он пополнял свои запасы во фляжке, спрятанной за пазухой. Нехорошо это, можно очень быстро и незаметно в такую же пропасть скатиться, прямо как Митяй! Впрочем, они уже пришли, Пашка нетерпеливо подпрыгивал у машины. Быстро, привычно разгрузились, дружно перетаскали пакеты на второй этаж, в новое жильё. Пока парни делали вторую ходку за остатками вещей, Маша нашла упакованный чайник, заварку, вскипятила своим помощникам чай, порезала бутерброды.

– Ну всё, я хочу курить, и вообще мне уже пора! – Пашка накинул куртку. – Сень, ты со мной?

– Ох, я чего-то так устал, – пробормотал Семён. – Маш, можно, я у тебя немного на диване полежу, а потом уже поеду?

– Конечно, конечно, оставайся, полежи, – обеспокоилась Мария. – У тебя болит что-нибудь? Сердце?

– Ага, сердце, – ехидно подмигнул другу Пашка, быстро распрощался и с топотом умчался. Маша задумчиво посмотрела в окно, наблюдая, как друг садится в машину и, взвизгнув покрышками, трогается с места. Он явно знал что-то и не признавался.

Как только за Пашкой закрылась дверь, Семён перестал притворяться усталым и больным и заметно оживился. Они с Машей лежали рядом на диване, стоящем посреди комнатенки, заваленной пакетами с вещами и молчали. Сеня робко взял девушку за руку, потом попытался обнять.

– Погоди, не надо, – прошептала она и отодвинулась. – Я от тебя отвыкла, я тебя боюсь.

– Почему? – удивился он. – Мы с тобой вроде не чужие.

– Столько времени не виделись, – запинаясь, оправдывалась Мария. – Ты другой, я другая. Я так не могу. Я не знаю. Давай чай пить лучше.

От чая Семён отказался и засобирался домой.