Невеста без места

– Да при том! Никто не виноват, если тебе впору только в куклы играть, инфантильная ты моя. Купить тебе Барби и Кена?

– Вик, да ну тебя, в самом деле!

– Родная, а тебе не приходило в умненькую башечку, что мы с тобой скоро повыходим замуж и папа останется совсем один? И как он жить будет? А он нестарый еще человек, он мог бы еще быть счастливым... Попробуй взглянуть на вещи так, как взглянула бы мама. Ты носишься с ее памятью, вот и попробуй!

– Как ты можешь так говорить, – пробормотала Вера. В ней зарождалось ощущение, что легкомысленная сестра в кои-то веки права. – Но она мне не нравится, Вик! Как подумаю, что отец связался с ней, еще когда мама была жива... Понимаешь? Он же обманывал ее, и сейчас делает нас как бы соучастницами этого обмана! Манхаг!

– Да, это неприятно. Но это жизнь, дарлинг! Слушай, а что это у тебя за словечко? Манх...

– Не знаю. Какое-то ругательство подцепила, наверное в Египте.

– Полиглоточка ты моя! С языками у тебя всегда хорошо было, а вот с житейской мудростью похуже. Я прямо иногда не понимаю, кто из нас старшая сестра! А насчет твоей антипатии – так не тебе ж с ней жить-то!

А вот тут Виктория ошибалась. Но это выяснилось несколько месяцев спустя. Началось все с того, что Карлхен оказался на редкость верным влюбленным и упорным типом. Переписывался он с Викой с немецкой педантичностью, пригласил обеих сестер в гости на краткий рождественский отдых. Они поехали в вольный город Гамбург на зимние каникулы. Виктории очень понравился дом Карла, его машина, тихий, элегически задумчивый пригород Гамбурга – и она приняла его предложение руки и сердца. Вера же как-то рассеянно пропустила столь ответственный, судьбоносный, по сути, момент в жизни сестры, потому что постоянно думала – вот теперь, когда обе они уехали, папочка наверняка опять пригласил эту... Одно только радует – она больше не будет носить мамин голубой халатик, потому что перед отъездом Вероника предусмотрительно заперла его в свой гардероб! Мама считала, что каждый человек имеет право на частную жизнь, поэтому все комнаты и все шкафы в квартире могли быть запертыми на ключ.

Дома и в самом деле чувствовалось присутствие женщины. Не домработницы, нет. Домработница Ольга Ивановна не ставила в вазу на столе еловых ветвей, не покупала нового кухонного фартучка – обшитого кружевами, скажите пожалуйста! – и не забывала герленовской алой помады на полочке в ванной комнате! Веру этот сине-золотой футлярчик потряс до глубины души. Это был знак. Это был сигнал. Любовница отца, секретарь-референт Светлана (как же ее фамилия?), таким образом пометила территорию! А на полочке в прихожей обнаружились еще и новые тапочки с весьма кокетливыми меховыми бомбошками. «Я к вам пришел навеки поселиться», как говаривал незабвенный Васисуалий Лоханкин.

Но все же это пока еще распускались цветочки. Пора ядовитых волчьих ягодок пришла в тот момент, когда Виктория все же отбыла в далекий город Гамбург. Правда, это случилось не скоро. Вика во что бы то ни стало хотела закончить университет и получить свой красный диплом. Подруги недоумевали, но сестры, на некоторое время обретя прежнее единство, хором отвечали:

– Замужество – не повод оставаться без высшего образования. Бог даст, все будет хорошо, но никто не может знать, как там сложится. Диплом не помешает. И мама была бы довольна...

Вера на тот момент университет закончила, получила диплом и теперь пыталась, что называется, делать карьеру. Карьера делалась довольно бодро – в маленьком городе имелось свое телевидение, радио, несколько газет и газетенок, даже региональное отделение общероссийской газеты. Вероника легко прошла конкурс и попала на телевидение, ее репортажи то и дело звучали в местных новостях, иногда ее даже показывали. Операторам нравилось детское, но такое серьезное личико Вероники, умилительно округлая фигурка, пепельные кудряшки, распахнутые голубые глаза. И ей нравилась работа – но надо признать, что, кроме морального удовлетворения, она почти ничего не приносила. Зарплаты на телевидении были мизерные, этими деньгами Вероника, живи она одна, даже квартиру оплачивать не смогла бы! А ведь еще питаться надо, и следить за собой, и одежду покупать, потому что на телевидении замарашек не держат! Так что сейчас она работала только к славе своей, а содержал ее по-прежнему папа.

Итак, после короткого свадебного торжества, на котором было пролито больше слез, чем вина, молодые супруги уехали в старинный немецкий город.

– Верунь, ты приезжай к нам в гости, ладно? У Карла столько знакомых, молодые футболисты... Может, и ты встретишь там кого-нибудь, а? Слушай, поехали прямо с нами, а? Останешься там жить...

До Виктории, похоже, только накануне отъезда дошло, что едет она в чужую страну, где долгое время будет вынуждена обходиться без друзей, без знакомых, без русского языка, без всего что так долго составляло ее жизнь. Будет жить в красивом домике с садом, с красивым, молодым, богатым мужем, о котором она мало знает, который занят своим важным делом... А как здорово бы вышло, если бы сестра поехала с ней! Почему ей это раньше не пришло в голову? Тогда бы еще было время ее уговорить! И так все замечательно, а могло бы быть еще лучше...

Вероника только кивала, грустно глядя на сестру. От счастья Вика похорошела еще больше – горели синие глаза, на щеках цвел нежнейший розовый румянец, губы пылали... Нет, пока Вика рядом, никто не посмотрит на ее невзрачную сестрицу! Им лучше сейчас поврозь. К тому же что значит – жить? Хозяин положения, как ни крути, Карл, а он ни словом не обмолвился насчет того, чтобы свояченица переехала в Гамбург. Конечно, Виктория могла бы его уговорить – вон как он на нее смотрит, как на икону Богородицы! Но зачем Вере положение приживалки? У нее свой дом и своя жизнь, и будет свое собственное счастье!

И поезд ушел, а Вероника осталась. Осталась одна в чужом теперь мире. Всегда рядом были мама и сестра. Теперь не было никого, только ставший неродным, незнакомым отец и еще таксик Гек. И неизвестно – как в этом мире жить, как себя вести.

Светлана стала появляться в их доме чаще. Сначала украдкой. У Веры появились друзья, часто она ездила тусоваться с телевизионщиками возвращалась под утро. Отцу всегда звонила, предупреждала, и чувствовала порой прорывающееся веселье в его голосе. Значит, собрался привести.

Примерно через два месяца после отъезда Виктории Вера, выйдя утром в кухню, застала там Светлану. На молодой женщине был яркий шелковый халатик, она деловито хлопотала у плиты.

– Садись, Вероника. Завтракать будешь?

– Я на диете, – брякнула Вероника, краем глаза заметив – на сковородке шкварчит яичница с колбасой, что-то пыхтит в кастрюльке.

– Да ты что? – радостно удивилась Светлана. – А на какой? – И, не дожидаясь ответа, продолжала щебетать: – Знаешь, но позавтракать все равно нужно, иначе до вечера не протянешь, наешься на ночь, а это вредно при любой диете. Яичницу я для Юры жарю, а нам с тобой – овсянка!

– Терпеть не могу овсянку, – только и смогла выговорить Вероника. Яичница для Юры, надо же!

– Хоть чаю попей! – крикнула ей вслед обнаглевшая секретарша.

Но Вероника уже устремилась в комнату к отцу. Он одевался – стоя перед зеркалом, завязывал галстук, насвистывал дурацкую рекламную песенку про пингвинов.

– Пап, я должна тебе кое-что сказать...

– Да, Вероника, я тебя слушаю.

– Я встретила одного мужчину...

– Да ну? Очень рад за тебя. Я так понимаю...

– Ты не ошибся. Так вот – я его полюбила. И он меня тоже. Теперь мы будем жить вместе.

– Вот как?

Отец завязал наконец галстук и отошел от зеркала к столу, стал перебирать там какие-то бумаги. Вероника поняла – экспромт удался, она выбрала правильную тактику.

– Верочка, все это очень неожиданно... Может быть, ты приведешь своего избранника к нам в гости, мы познакомимся, обсудим все... И потом, извини – ты где собираешься с ним жить, здесь?

– Да, здесь. Жилплощадь позволяет, так ведь?

– Хмм... Неожиданно, сознаюсь. Но мы обдумаем все это, да. Поговорим вечером?

– Зачем же откладывать? – Вера чувствовала, что ее «несет». «Остапа несло», как сказала бы мама. – Ты не приводил знакомиться с нами свою избранницу, не интересовался, нравится ли она нам, ничего мы не обдумывали и не обсуждали... Теперь она в кухне глазунью двуглазую поджаривает и овсянку по-хозяйски помешивает, а мы вынуждены с этим мириться!

– Ну, во-первых, мне непонятно, почему ты говоришь о себе во множественном числе...

– Потому...

– Не перебивай меня, будь добра! – повысил голос отец. Дочь задела его за живое. – Во-вторых, хозяин в этом доме – я, я же тебя содержу и правила устанавливаю тоже я. Возможно, в чем-то твои претензии справедливы... Но тебе остается только принять все как есть!

– Отлично. Ты закончил, папочка? Теперь позволь сказать тебе следующее: ты можешь меня не содержать. И еще: я могу ошибаться, но на эту квартиру я имею такие же права, как и ты. Она ведь мамина, так? И принадлежала ее родителям, я не ошибаюсь?

Отец отодвинул Веронику плечом и ушел. В ванную. Насвистывая по дороге все тот же глупый мотивчик, который потом доставал Веру несколько дней подряд:

Мы пингвины, кушаем мы льдины.
Лижем и кусаем и вам того желаем!

ГЛАВА 4

Следовало искать работу. Настоящую работу, где платили бы деньги. Но в провинции это было очень трудно, почти невозможно. Никто не хотел давать денежного места девчонке, вчерашней выпускнице гуманитарного факультета. Да и что она умела делать? Подружки и приятельницы советовали ехать в Москву, поговаривали о невероятных заработках, о блестящих перспективах.

– Нинка Харитонова уехала, сейчас работает в банке аналитиком, четыре тысячи долларов получает! – соблазнительно картавила в телефонную трубку одноклассница Машуня. – Представляешь? Снимает квартиру за пятьсот баксов, остальное тратит!

– Представляю, – уныло парировала Вера. – А дальше что?

И в самом деле, что? Нинка была отличницей, стервозной барышней, целеустремленной и деловитой. У Вероники такой хватки нет, да и не тянет ее в амплуа бизнес-леди. Скорей уж она склонна позавидовать Машуне, у которой уже есть свой дом, и надежный муж, и здоровенькая малышка!

– Как – что? Да ну тебя, Вероник, ты что какая скучная? Тебе бы так не хотелось? Вот и рискнула бы. Это я, дура, в восемнадцать замуж выскочила и сразу Варьку родила. А ты свободна, езжай, делай карьеру.

Возможно, Вера и решилась бы поискать счастья в столице, но тут вмешался случай. Позвонил Митька Колесников, приятель по университетскому КВНу. Митька тоже некоторое время назад мыкался в поисках работы, теперь нашел и звонил, чтобы поделиться радостью.