Парадоксы

Слепец, прослышавший, что горы
На свете есть, что выше облаков,
Вскарабкался на взгорок, в луже омочив ступни свои,
И сел на камне в тени древесной,
Где ветер обдувал его лицо,
И лист сухой, спорхнув с ветвей,
Скользнул по носу, и лошадь, мимо проходя в молчанье,
По макушке хвостом махнула, волосы задев и растрепав.
Сидел так долго, в слепоте соей блаженствуя.
А после спустился к людям, о восшествии своём
Ликуя, возомнив себя единым, кто постиг
Вершину мира, ибо никого не встретил себе подобного.

Однажды слепец на жизненном пути столкнулся с альпинистом.
Скалолаз делился радостью, как чуден мир,
С вершин великих простирающийся без границ,
Как светел, радостен, непостижим и величав,
И непокорен, что лишь мечтою дерзкой человек
Едва ль коснуться может тайн его…

Слепец с улыбкой слушал наглого лгунишку.
Ничтожного.
Ведь он-то точно знал: весь мир у ног его
Лежал однажды, когда взобрался так высоко,
Что солнце не смогло достичь его главы лучами,
Что облака, ступней его едва коснувшись, слёзной влагой истекали.
И боги сами, своей одеждой ветхой по носу задев,
Величественной дланью по власам его ласкали.

Дивился альпинист…

АРОМАТ СЧАСТЬЯ

Подари мне белые розы!

Я так долго мечтаю о чуде: вдруг раздастся звонок в квартире, я распахиваю входные двери и вижу совершеннейшее из созданий. Ослепительно нежные лепестки, чуть вздрагивающие влажные листья и едва уловимый аромат счастья…

Подари мне белые розы.

Только не допусти ошибки. Если я попрошу тебя, даже нет – просто обмолвлюсь намеком, ты загадочно улыбнешься, исчезнешь неспешно… Я буду ждать… Ты вернешься, я открою тебе дверь и увижу твое счастливое лицо и розу в твоей руке и скажу… Нет, я промолчу – это не ты виновен. Это я хладнокровный убийца.

Не дари мне белые розы, если я тебя попрошу… Это страшно.

Но смертельней цветов на надгробье я боюсь, что свершится чудо – ты, без просьбы и без намеков, сам, нечаянно и внезапно… а я поставлю на плиту молоко, и когда оно поднимется шапкой, затрезвонит звонок, так некстати. Ты внесешь домой долгожданное счастье.

И оно будет пахнуть подгоревшим молоком и перспективой приниматься за ужин снова.

Не дари мне белые розы!

А впрочем…

МЯЧИК

В кабинете начальника обнаружил себя мячик. Откуда взялся – никто не знает, зачем появился – ни в чью голову не пришло. Зайдешь в кабинет к начальнику, он круглый такой, пузатенький – так и хочется с ним поиграть. Но никто не играл – не знали: пнуть его или подбросить, или похлопать по резиновой лысине? Иные понимали: хоть пинай его, хоть подбрасывай, хоть об стенку бей – что ему станется-то, мячик ведь! А иные побаивались: вдруг начальник обидится? Или кто там еще? Чей мячик-то? Никто не знал. Даже начальник.

ЗАГАДКА

Я живу на необитаемой планете…

Я пришла к вам в гости. Мы сидим за столом. Пьем чай. Разговариваем о разном.

Я вижу, как моя планета, не вращаясь вокруг оси, – потому что я смотрю на вас – отлетает всё дальше и дальше. Я протягиваю руку за чашкой в надежде – остановить полет или хотя бы замедлить движение. Я навожу взгляды, словно мосты через пропасти…

Я живу на необитаемой планете.

Не обитаемой никем, потому что никто не живет на Планете.

Все живут в спальнях и кухнях, казино и театрах, цирках и школах, семьях и коллективах прошлым и будущим. Еще бывает – живут в палатках, в которых ничем не торгуют. Еще бывает – не живут вовсе.

Вы читаете мудрые книги о преодолении времени и пространства, где герои сквозь немыслимые грани проникают в неведомые миры… Я отхлебываю чай из чашки. Я сегодня. Сейчас. В настоящем. И я не могу стать фантастом, разбивающим грани миров.

Я лечу на своей Планете и пытаюсь понять одну странность: почему из мира в мир без труда попадают варенье в вазе, чай, отхлебываемый из чашки, стол, окутанный разговором, и музыка, вырастающая из слов… И никогда никто не может проникнуть в мир другого, который ближе…

БЫЛЬ

На одной планете жили-были Маленькие Сяпки и Большие Пусяпки. Маленькие Сяпки были большие, а Большие Пусяпки были маленькие. Маленькие Сяпки очень добрые, они с большим удовольствием кушают Больших Пусяпок. А Большие Пусяпки завистливые и злые – они ненавидят Маленьких Сяпок, всё время от них убегают и прячутся. А Маленькие Сяпки всё время ищут Больших Пусяпок, и даже плачут иногда, и боятся, что не найдут своих любимых Пусяпочек. А Большие Пусяпки – они еще очень жадные и мстительные. Они забираются в дома Маленьких Сяпок тайком и пожирают там припасы, добытые трудолюбивыми Сяпочками. И даже они едят домашних поползунчиков, попрыгунчиков и полетунчиков. И даже лопают совершенно несъедобных побегунчиков! А Маленькие Сяпки беспокоятся за здоровье глупеньких своих Пусяпочек, очень жалеют их, ищут, отлавливают – потому что же эти вреднючие Пусяпки всё время убегают и прячутся! И сердобольные Сяпочки кушают Больших Пусяпочек, чтобы они не заболели и чтобы никаких больше не наделали глупостей

СКАЗКА

Шёл Егошка просто так: шаг, шаг, полшага, шаг.

Шёл Егошка всегда вперед: шаг, шаг. Даже когда возвращался: полшага, шаг.

– Куда идешь, Егошка?

– Иду.

– Зачем идешь, Егошка?

– Иду.

Солнце гладит по макушке: «Молодец!» Смотрит девушка вслед Егошке: «Дурачок!» Нет вопросов у Егошки в голове. Хорошо Егошке, легко. Идет Егошка вперед: шаг, шаг. Смотрит Умник вслед Егошке: «Ах ты, гад! Что ж ты ходишь-то, будто всё тебе ведомо?» Осторожный глядит на Егошку: «Быть беде! Не должён человек ходить так!»

Идет Егошка селом: шаг, шаг. Бабка в окошке щеку кулачком подпирает: «Ох, ох!» Мужик бородёнку скребет: «Ну и ну!» Полшага. Шаг.

Долго ли, вечно ли ходить по земле Егошке, да нашёлся Добрый Человек. Изболелось у него сердце: что же ходит-то Егошка, как неприкаянный? Ни семьи у него, ни друзей у него, ни угла своего. Ноги босы, рубище ветхо, волоса не чёсаны. И решил он Егошку спасти. Сам погибну, говорит, а не брошу на произвол судьбы бедолагу.

А Егошка, шаг, шаг – село позади; полшага, шаг – лес позади. И река. И горы. У Егошки всё своё с собой. Солнце, тучи, звёзды, ветер, снег ли, дождь ли, день ли, ночь ли… Видит Егошка – стоит человек на пути. Несчастный человек: боль с тоскою в глазах, на сердце ноша, на челе думы.