Беспутье

– Надеюсь, – нервно сглотнул Виталик, – только давай теперь не будем все так точно планировать. Чтобы спонтанно как-то, само собой.

– Попробуем. Только как спонтанно-то, если нам приходится место и время подбирать, чтобы никого не было.

– Ну да… Еще знаешь, экзамены эти, сейчас так-то готовиться сидеть, учить, не отвлекаться. Не лучшее время. Итак стресс.

Повисла печальная пауза.

– Давай чай пить, – я легко вскочила, накинула халатик и пошла ставить чайник.

Потом была еще одна неудачная попытка, на сей раз у него в общаге в отсутствии соседей. Сценарий был тот же, он распереживался еще больше.

– Спасибо, что ты меня не застремала, – сказал он тихо, лежа у меня на животе, пока я гладила его по голове, зарываясь пальцами в густых темных волосах, – это для любого парня очень большой облом, когда не стоит. Спасибо, что не унизила меня, не засмеялась.

– Может, я просто тебя не возбуждаю? – осторожно спросила я.

– Ты что такое несешь! Еще как возбуждаешь! – он втянул губами мой сосок и погладил его языком. У меня внизу еще сильнее помокрело от неутоленного желания.

– Хватит, я сейчас снова на тебя нападу! – я весело отпихнула его. Он поднялся выше и поцеловал меня в губы долгим нежным поцелуем.

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

После экзаменов мы расстались на лето, каждый так и уехал в родные края девственником. Мы созванивались каждый день. Он посвящал мне романтические стихи, как в старину. Присылал их в личку. "Ну ты прямо мой рыцарь!" – отвечала я с кучей сердечек.

В сентябре мы встретились, загорелые, соскучившиеся, как щенята. Через пару недель после начала учебы он объявил восхитительную новость:

– У меня тетя двоюродная в отпуск уезжает на десять дней, надо будет присмотреть за ее котами.

– То есть у тебя будет свободная хата? – как можно более нейтральным тоном спросила я, скрывая волнение.

– Типа того. Ребят надо как-нибудь позвать, – он быстро глянул на меня, – посидим, поиграем во что-нибудь, выпьем.

– Идея – огонь!

Я хотела намекнуть на то, что будет потом, когда ребята уйдут, а мы останемся вдвоем, но не стала поднимать опасную тему. Он же хотел спонтанности.

В ближайший выходной он действительно позвал нашу студенческую группу на хату. Гремя пакетами, полными бутылок, мы в предвкушении веселья (а я еще и с робкой надеждой на продолжение) позвонили в дверь. Первое, что встретило нас, кроме самого Виталика, это была жуткая вонь кошачьей ссаниной. Два лотка стояли прямо в прихожей, но, судя по матюгам кого-то, ступившего на мину, кошки не всегда утруждали себя хождением в специально отведенные места. Две пары круглых светящихся глаз взирали на нас с полки для шапок с явным недоверием.

– Кис-кис-кис, – попыталась подружиться одна из девчонок, но в ответ получила только злобное урчание.

– Не обращайте внимания, – сказал Виталик, – они и мне не очень рады.

– Конечно, они дом охраняют, а ты тут привел не пойми кого, все доложат потом хозяйке, – то ли в шутку, то ли всерьез произнесла Вика, наша староста.

– Надо будет замести все следы. Поможешь мне? – он тепло улыбнулся, глядя мне в глаза.

– Конечно.

Мы долго сидели, пили разное – кто пиво, кто вино, самый заядлый наш алкаш – Степка, по такому случаю притащил бутылку какого-то травяного сорокоградусного бальзама. Закусывали, конечно, чем придется – чипсами, сухариками, крабовыми палками, резиновыми кальмаровыми кольцами. Вечер удался, и хотя решили обойтись без танцев, чтобы не потревожить теткиных соседей, все равно было весело. Даже Виталик изрядно накидался, а я наоборот, осталась почти трезвой.

– Ну что, ребят, скоро общагу закроют, пора двигать, – заметила моя умная, деликатная Майя ближе к полуночи. Она, конечно, догадалась, что пора оставить нас одних.

– Блин, че за облом, я думал, тут можно переночевать. Вон, диван же есть, и в маленькой комнате я кровать видел. Че, нельзя? Посидели бы еще, – Степа явно был разочарован.

– Пошли давай, – Майя была тверда, я благодарно ей улыбнулась.

– Ладно, ребят, спасибо всем, хорошо посидели, – неожиданно подал голос Виталик, чей язык уже слегка заплетался.

Мы проводили их, навялив им с собой кучу мусорных пакетов с бутылками и обертками. Вот, наконец, захлопнулась дверь. Я решила вести себя непринужденно.

– Может, кино какое-нить посмотрим? – предложила я.

– Я щас сам тебе кино покажу, – он жадно впился в меня губами со специфическим привкусом травяного бальзама.

Он потянул меня в маленькую комнату, но там на кровати, как два злобных истукана, уже сидели немигающие кошки.

– Может, не здесь?

– А где? На диване?

Над старым продавленным диваном висели черно-белые портреты каких-то хмурых людей, что совсем не располагало к интимной атмосфере. Я вдруг поняла, какое место в этой неуютной, чужой квартире кажется мне наиболее обезличенным и приятным.

– А пошли в ванную? Ну, мне все равно сполоснуться надо. Помоемся вместе.

Он хмыкнул:

– Ну пошли.

Мы включили душ и залезли под горячие струи, чтобы унять мелкую дрожь. Быстро отвернувшись, я сполоснула свою укромную щель, потом намылила мочалку и повернулась в нему.

– Дай-ка я тебя натру.

Я начала с шеи и рук, и неторопливо спускалась все ниже. Он жмурился от наслаждения. Когда я добралась до того самого, там уже была не тряпочка. Объект быстро обретал все более четкие очертания.

– Щас, погоди! – он вдруг ломанулся прочь из ванной, шлепая сырыми пятками.

Вернулся с презиком и быстро порвал обертку зубами.

– Ложись… вот так, – он аккуратно уложил меня в ванне на спину. Получилось полусидя, потому что места было мало.

Новый штурм начался бодро и уверенно, видимо, помог кураж от бальзама. Мой рыцарь наконец пробил стену вражеской крепости. Оборона была крепкой, он вторгся лишь наполовину. Я почувствовала адскую боль. Я не преувеличиваю. У меня было чувство, что в меня где-то в обычном, для проникновения непредназначенном месте типа живота или ляжки воткнули с силой тупой предмет и упорно продолжают тыкать им в рану. Я не орала, конечно, но пищала от боли. Я не ожидала, что это окажется настолько травматично.

Виталик какое-то время (пять минут? десять? мне показалось вечность) не сбавлял энтузиазма, но, видя мои корчи и подустав сам, вынул окровавленное орудие битвы.

– Получилось, малышка, получилось!

– Так ты же не… кончил, – выдавила я в первый раз это стыдное слово.