Я вернусь, Маша!

МАША. Нет.

ДАША. Ну, смотри, сеструха. Как бы завтра локотки кусать не пришлось.

МАША. Ты за чужим не тянись, малолетка, всё равно не достанется. Мой он.

ДАША. Взрослая нашлась. Твой? А вот возьму и достану. Помнишь, как в Ванькиной песне: "Очень жаль тебя, милая, но любви прежней нет, я с другою встречаюсь, не сердись ты, мой свет". (Хлопнув дверью, убегает.)

МАЙОР (из репродуктора). Товарищи военнослужащие, слова песни все выучили?

ВОЕННОСЛУЖАЩИЕ (из репродуктора). Да.

МАЙОР (из репродуктора). Не да, а так точно. Отделение, в колонну по два, шагом – марш. Песню запевай!

ВОЕННОСЛУЖАЩИЕ.

Ранним солнечным утречком провожала бойца,

Горячо обняла его на ступеньках крыльца:

"Чтоб с тобой не случилося, я навеки – твоя,

Поезжай без сомнения, я навеки – твоя".[3 - Слова народные, на мотив танго "Стелла", автор музыки неизвестен.]

Сцена вторая

Зона боевых действий. Крыша полуразрушенной пятиэтажки. Ночь. На крыше кирпичная вентиляционная труба, искорёженные телевизионные антенны. Рядом лежат тела двух военнослужащих. Третий — раненый в голову Иван, стреляет из автомата. Патроны заканчиваются. Иван бросает свой автомат. Нащупывает автомат убитого товарища. Стреляет. Автомат, выстрелив несколько раз, замолкает. Рожок с патронами снова пуст.

ИВАН. Зараза!

Из-под карниза высовывается автомат. Иван оборачивается на шум, прячется за обломки трубы. На ощупь находит третий калаш.

ИВАН. Кто здесь? Стоять!

Следом за автоматом на крыше появляются руки.

ИВАН. Стоять, я сказал.

Из-под уреза крыши выныривает голова в каске – это Петров.

ПЕТРОВ. Товарищ, сержант.

ИВАН. Стоять я сказал, стрелять буду!

Голова Петрова исчезает за краем крыши. Иван нажимает на курок, автомат не стреляет. Петров выглядывает из-под уреза.

ПЕТРОВ. Товарищ сержант, не надо стрелять я свой. Рядовой Петров, отдельная мотострелковая.

ИВАН. Ты, как, на хрен, сюда поднялся? Там все перекрытия обрушены, пустота до земли.

ПЕТРОВ. Товарищ сержант, я в школе в кружок ходил, альпинистский, мне на любую крышу залезть – раз плюнуть. Меня командир отправил вас отсюда забрать.

ИВАН. Сюда ползи Петров.

ИВАН. Откуда знал, что я сержант.

ПЕТРОВ. Про сержанта я так сказал. Угадал, выходит. Мы вас снизу в бинокль ещё днём засекли. Только вас тогда трое было.

ИВАН. Ну да, трое. Было. Ладно, я понял, смотри. (Протягивает Петрову бинокль.) Внизу что видишь?

ПЕТРОВ. А вы?

ИВАН. Гляди, тебе говорю!

ПЕТРОВ. За гаражами, боевики прячутся, думаю, к атаке готовятся. Вы с крыши стрелять перестали они и осмелели, так думаю.

ИВАН. У тебя патронов много?

ПЕТРОВ. Рожок, полтора.

ИВАН. И чё ты пустой на крышу попёрся?

ПЕТРОВ. А мне, где их взять-то? Все, скока дали забрал.

ИВАН. Ладно. Чё лежишь, стреляй, давай.

ПЕТРОВ. Товарищ сержант, уходить надо.

ИВАН. А куда я ребят дену? Стреляй, говорю.

Петров стреляет. Вдруг вспышка-выстрел из темноты на крыше соседней девятиэтажки. Петров падает лицом вниз.

ИВАН. Э, скалолаз, ты живой? А? Живой спрашиваю?

Петров поднимается, лицо в крови. Вытирает ладонью кровь, пробует кровь на вкус.

ИВАН. Чё, солёная?

ПЕТРОВ. И правда солёная. Да я и сам чуть со страху не обоссался. Отходить надо.

ИВАН. Не ссы, Петров, матюкаешься, значит живой ещё. Шомпол дай.

Петров вынимает шомпол. Иван, нащупав что-то на стене, ковыряет шомполом. Вытащив, подаёт Петрову.

ПЕТРОВ. Что это?

ИВАН. Привет, тебе от снайпера. С той девятки прилетел.

ПЕТРОВ. Это как?