как дивный трон мерцая в серебре.
Едва весны коснётся пробужденье,
всё оживёт в округе в эти дни.
Для них – мои прекрасные творенья -
без пафоса, без драм, без болтовни.
Саламандра
В рассветный час ты хрупкий и ничей,
и жизнь твоя – как тоненький ручей,
и сны твои – как битва, как огонь.
Я – саламандра. Ты меня не тронь.
Я закалялась в битвах и в огне.
Когда в рассветной плыли вышине
намёки на бессилие и власть,
просила в искушение не впасть.
Просила не играть в царя веков.
На фоне престарелых дураков
такие игры тщетны и дурны.
Им грош цена, а может, полцены.
Просила не казаться – только быть;
о будущем и прошлом не трубить;
не называть друзьями никого
и помнить: жизнь – не сумма «итого».
В закатный час ты выбился из сил.
Тебе огонь не мил и мир не мил.
Пусть утром, в предрассветной тишине,
та саламандра явится тебе.
Искренность
Молчали сердце и душа,
закрыв на ключ глаза и уши,
и созерцали не спеша
чужую искренность снаружи.
И, в воздержании живя,
мудрее становилось сердце,
и нелюдимым прослывя,
не принимало иноверцев.
А иноверцев пруд пруди,
и все – колоссы и эксперты
чужого трудного пути,
и все приводят аргументы.
Но степень искренности мне
дороже жемчуга и злата,
ведь мудрым быть «чуть-чуть» нельзя,
как быть нельзя «чуть-чуть» распятым.
Уж перепутаны давно
святая искренность и глупость,
и жизнь – театр, жизнь – кино,
где правит бал отныне тупость.
Я верю в искренность души
как в высший смысл священнодейства.
Быть откровенным не спеши