Благими намерениями

Аннотация. Можно ли согласиться оказать услугу своему бывшему парню? Можно. Если услуга хорошо оплачивается. Может ли благое дело перерасти в катастрофу? Может. И тогда бросающийся ножами домовой покажется нежным цветочком в отравленном букете из чертополоха.

БЛАГИМИ НАМЕРЕНИЯМИ

– Сколько заплатишь?

Теперь я бесплатно ничего не делала. Позиция у меня такая стала – товаро-денежная. Если что-то надо – плати.

– Насть, не занудствуй.

Мой взгляд скользнул по тщательно уложенным каштановым волосам Алексея, по правильным аристократическим чертам лица, по дорогому костюму-тройке, по начищенным до блеска ботинкам. Не впечатлилась. Совсем. Внутри ничего не дрогнуло. Не всколыхнулось. Ни ёкнуло.

Перегорело.

Переболело.

Уже два года как.

Алексей – холёный избалованный мажор, которому доставалось всё на блюдечке с голубой каёмочкой. За практически семь лет студенческой жизни мы с ним через многое прошли. Сначала я была для него пустым местом, а потом Алексей внезапно начал за мной ухаживать. И как ухаживать…

Красивые слова, цветы, конфеты… Воронов дарил мне разные приятные мелочи, приглашал в кино, в театр, в кафе. Я растаяла. Я влюбилась в эти серые штормовые глаза, в пьянящую и манящую улыбку, в нежные пальцы, сладкие речи. Я ради Лёшки готова была на всё. Я его боготворила, дышала им и для него. Помогала ему с презентациями, перекидывала лекции, прикрывала Алексея, когда он прогуливал и даже курсовую за него написала. А он предал!

Я увидела его с Людмилой с параллельного потока, они целовались. Алексей уверял меня, что Люда на него сама набросилась и, обняв, поцеловала. Он растерялся, не успел её от себя отодвинуть, и тут по закону подлости появилась я. Парень клялся и божился, и я ему поверила. Ходила за ним тенью, готовая услужить, и меня гоняли с поручениями и просили помочь с заданиями. А потом случилась Надя: мы с ней вместе в общежитии жили. Я их застала вместе. Лёшка уверял, что моя соседка его соблазнила, он сопротивлялся, но гормоны взыграли, он же живой человек, и мы вроде как с ним пока ещё не женаты.

Я буквально физически ощутила, как сердце разорвалось на части. Как в каждый кусочек воткнули по ножу и медленно погрузили в истекающую кровью трепещущую плоть стальные лезвия. Душу разодрали в клочья. Я не могла дышать.

Думала, что хуже предательства быть ничего не может.

Ошиблась.

Меня добили.

Уничтожили.

Растоптали.

Алексей с издевательской усмешкой выплюнул в лицо, что поспорил на то, что я за ним, как собачонка бегать буду, тапочки в зубах по первому щелчку приносить стану. И я носила конспекты. Понимала. Принимала и бегала.

На глаза навернулись настырные слёзы.

Тело сотрясла крупная дрожь. В голове звенело. Нервы, словно перетянутые струны грозили лопнуть в любую секунду. Искалеченная истерзанная душа задыхалась от боли.

Не знаю, что бы со мной было, если бы не Ядвига. Она приютила меня, а потом уговорила остаться, так как на двоих снимать квартиру дешевле. Только благодаря Ядвиге я смогла пережить два самых ужасных месяца. В груди зияла незаживающая кровоточащая рана. Каждый вздох причинял боль. И даже мимолётный взгляд на своего уже бывшего возлюбленного выжигал внутренности, а каждое его лживое слово оставляло клеймо на душе. У меня за спиной шушукались, на меня бросали ядовитые взгляды, говорили, что я не ровня такому парню, и он правильно сделал, что променял меня на другую. Чужие упрекающие и насмешливые взгляды жгли, оставляя ожоги, которые раскалёнными иглами вонзались в мозг, хлестали по сердцу, как огненные нити, оставляя невидимые рубцы.

Алексей изменился, стал злобным и заносчивым, он начал изводить меня, заставляя уйти из института и глаза ему не мозолить своим вечно угрюмым лицом. По территории института я ходила как по осколкам. Каждый шаг приносил нестерпимую боль.

В какой-то момент я не выдержала, хотела бросить институт, даже за документами пошла, но Ядвига отговорила. Не позволила совершить ошибку: «Не предавай себя. Это твоя жизнь и никто не вправе распоряжаться ей и указывать, что тебе делать и как поступать. Тебе нравится учиться. Зачем уходить? Чтобы Алексею проще было? Если его что-то не устраивает, пусть сам и катится. Скатертью ему дорожка. Учись игнорировать, не замечать, а лучше улыбаться. Тебе сказали гадость, а ты улыбнись и перенаправь злобные слова на того, кто тебе их сказал, или же переверни гадкие слова себе во благо. Сначала тяжело, потом привыкнешь».

Я часами себя уговаривала, ночами поливая подушку слезами, потом приучала, настраивала себя. В какой-то момент сердце начало черстветь и покрываться коркой льда. Я стала ко многому равнодушной. Общение с одногруппниками свела к минимуму и теперь если кому-то помогала, то исключительно за деньги. Нужна лекция – плати. Хочешь презентацию, переводи деньги на карту. Ты мне – я тебе. А на нет и суда нет.

Когда-то я боготворила Алексея, теперь я не понимала, что могла в нём найти. Пустой, ничего из себя не представляющий человек, вся жизнь которого –сплошные праздники и развлечения.

Что же такого произошло, что Алексей решил ко мне обратиться за помощью? И ведь за какой именно сразу не сказал и этот факт настораживал. Может что-то противозаконное? Попросит, к примеру, пакетик отнести по адресу. За ним станется.

– Войди в положение, – попросил жалостливым голосом парень, умоляюще глядя на меня.

Неужели я раньше на это покупалась?

– Уже вошла, в противном случае отправила бы тебя далеко и надолго. Цени.

– Настенька, я очень ценю, – заискивающе пропел парень.

– Анастасия, – поправила. Доверчивой и на всё готовой Настеньки больше не было. Она умерла. Не пережила предательства.

– Асенька, я бы тебе заплатил, но я на мели, – Лёшик пожал плечами и виновато улыбнулся.

«Бесит. Как же он меня бесит и раздражает!» – сцепила зубы чтобы не наговорить лишнего. Конфликты я не любила, особенно такие: ни о чём и вырастающие на ровном месте. Да и не виноват парень, он вырос не в моей среде и навряд ли знает, что значит действительно быть на мели, когда радуешься куску хлеба и крыше над головой, когда не знаешь, что тебя ждёт завтра.

На секунду прикрыла глаза и выдохнула.

Затолкала чувства глубоко-глубоко. Включила холодный рассудок.

Память подбросила моменты того, как Воронов с лёгкостью тратил деньги. Не свои. Алексей не работал, а гулять с друзьями любил, причём на широкую ногу. А заплатить за услугу нечем. Промотал всё? Бывает. Только чьи это проблемы? Точно не мои.

– Благотворительностью не занимаюсь, – посчитав разговор законченным, пошла дальше по парковой аллее.

– Подожди! – Алексей ухватил меня за руку, вынуждая остановиться.

– Лёш, – рывком освободилась от захвата. – Любой труд должен быть оплачен.

– Это всего лишь услуга.

Изогнула бровь, глядя на парня.

– Если хочешь, чтобы я заняла тебе очередь в столовой, то так уж и быть, услужу, но, если ты опоздаешь, не обессудь, – изогнув губы в кривой улыбке, слегка развела в стороны руки. – Пончик в магазине тоже могу купить, в том случае, разумеется, если ты дашь мне на него деньги и, если я пойду себе за покупками. Специально для тебя в магазин не побегу, – обозначила свою позицию.

– Как же с тобой стало тяжело общаться, – проворчал Алексей, шумно и горестно вздыхая.

– Так я и не прошу, сам навязываешься, время моё тратишь, а время деньги.

– Хорошо! Тысячи тебе хватит? – раздражённо спросил Алексей, мгновенно теряя благодушное выражение лица.

– Пф-ф, – фыркнула.

– Хорошо две тысячи за два часа работы.

– Целых два часа! – воскликнула, округляя глаза. Интуиция подсказывала, что Алексей не с простым предложением ко мне подошёл, что у него горит, что я его последняя надежда, в противном случае он бы обратился к кому-нибудь другому, более сговорчивому и покладистому и платить бы не пришлось.

– Хорошо я заплачу тебе пять тысяч! Но тебе придётся поднапрячься. Ты отработаешь эти деньги, все до последней копеечки.

Любопытство зашкаливало. Что за работу решил предложить мне мой бывший возлюбленный? Вон как разнервничался, злится, раздражается, но не уходит. Значит я ему нужна. Очень нужна, так сильно, что он через себя переступает. Интересно до какой планки он готов поднять мою «зарплату»? На какой цене сорвётся? А если не сорвётся, я ему всё равно откажу.

– Что молчишь? – Алексей вглядывался в моё лицо. Что он там пытался рассмотреть? Мою заинтересованность? Желание услужить? Этого не было, меня глодало лишь любопытство.

– Сам надрывайся за жалкие копейки.

– Копейки?! – взвизгнул Алексей, надо же как его проняло.

– Как в баре по двадцать тысяч за раз оставлять, так денег не жалко, а как работу оплатить…

– Хо-ро-шо, – по слогам выдавил из себя Алексей. – Я дам тебе десять тысяч за то, чтобы ты завтра прогулялась с Константином Константиновичем.

– С кем? – опешила. Я наверняка ослышалась.

– С нашим деканом, – улыбка Алексея мне не понравилась.

– Завтра не могу, – намеренно громко выдохнула. – У меня встреча с родителями. – И это действительно было так, я приезжала к ним в субботу, а в воскресение уезжала.

– Позвони, предупреди, что задержишься, – раздражённо произнёс Алексей, демонстративно поглядывая на часы. Торопился, парень хотел побыстрее сбежать от меня, а меня вот совершенно не грело его предложение.

– Рада была бы заработать, но видно не судьба. Поищи кого-нибудь другого, – дёрнулась, намереваясь отойти. Не дали.

– Сколько ты хочешь? – в холодных серых глазах я столько всего интересного про себя прочитала.

– Почему я? – этот вопрос терзал меня уже несколько минут.

– Карта так легла, – не без ехидства сказал парень.

Карта значит… Поспорил что ли? А как насчёт того, чтобы научиться проигрывать?

– Тридцать тысяч, – произнёс Алексей после того, как молчание затянулось.

– Сорок.

– Это слишком.

– Пятьдесят, – улыбнулась, наблюдая как бесится мой бывший возлюбленный, его переполняла ярость, того и гляди дым из ушей пойдёт.

Не спроста Алексей мне эту работёнку подбрасывает. Ох не спроста. Что задумал? Какую подлость? Хочет подставить? Каким образом? Уличить в связи с преподавателем? Глупо. На это сейчас никто не посмотрит. Тогда что? Зачем?

– Да ты…

– Шестьдесят, – произнесла, не моргнув глазом, ощутив приступ азарта. – а лучше семьдесят, я Константина Константиновича до дрожи боюсь. Придётся после длительного общения с ним один на один месяц успокоительные принимать, да и к психологу на приём записаться, опять же ночные кошмары…

– Всё! Я тебя услышал! Договорились! Жди, завтра профессор зайдёт за тобой.

– Куда зайдёт? – наглость Воронова переходила все границы. Парень даже мысли не допустил, что я откажусь, он, как всегда, сам всё решил. Ему надо и этим было всё сказано.

– Адрес своего проживания забыла? – ехидная улыбка искривила красивые губы.

– Откуда декан узнал мой адрес? – да и зачем занятому человеку заходить за мной? Разве не на нейтральной территории принято встречаться? А по какому поводу встреча? Что Алексей мог сказать профессору, чтобы он захотел со мной встретиться? Вариантов не было. Мне требовалось время для того, чтобы подумать, проанализировать, но даже сейчас я чувствовала, как запахло жаренным. Я буквально ощутила, как земля под ногами загорелась. Бежать надо было. Послать Алексея по далёкому всем известному адресу и бежать от парня без оглядки.

– Какая тебе разница?

– Действительно никакой, – согласилась. Либо Алексей сказал, либо Константин Константинович сам информацию обо мне в деле прочитал.

– Я сказал нашему декану, что ты безумно влюблена в него, так что завтра у тебя свидание с ним. Я тебе, можно сказать, личную жизнь устраиваю, такой кадр подогнал: молодой, холостой, а ты с меня деньги требуешь, да ещё какие.

– Девяносто, – произнесла, надеясь, что Алексей сам отступится. Что-то я увлеклась, заигралась.

Воронов округлил глаза. Открыл рот, потом закрыл его и снова открыл, но так ничего и не произнёс. Довела я парня, речь человеческую забыл.

– Лёшик, забудь. Давай сделаем вид, что этого разговора не было и мы друг друга не видели.

– Ты не можешь меня вот так подставить, – Алексей довольно сильно ухватил меня за плечо. – Если декан узнает, что я его обманул, что индивидуальным занятиям с ним предпочёл загородную вечеринку, он меня живьём закопает, так что ты идёшь с нашим преподавателем на свидание, – с нажимом произнёс Алексей, испепеляя меня взглядом. – Я так решил! А ты заработаешь. Очень хорошо заработаешь, за два часа непыльной работы. Можешь развлечься, опять же, за чужой счёт.

– Не всё измеряется деньгами и не все продаются, – скинула с себя чужую руку и отступила на шаг.

– Ошибаешься. Кого нельзя купить за деньги, тот продастся за большие деньги, а если нет, то сделает всё за бесплатно. У каждого из нас есть слабое место – родные, близкие, друзья. Тебе есть что терять и ради кого жить.

– Угрожаешь? – прошипела, чувствуя, как внутри начинает бурлить лава.

– Предупреждаю, хочу уберечь от глупости.

– Да пошёл ты!

Громкая трель мобильника прервала поединок взглядов.

Достала телефон. Звонила Ядвига, её проигнорировать я не могла.

– Слушаю.

– Ася, помоги, – всхлипнула в трубку подруга. – Я машину чужую поцарапала, с меня деньги требуют, а у меня столько нет. Знаю, что у тебя тоже, но может у кого-то из знакомых? Я всё отдам. Я отработаю.

Я бы поверила в совпадение, если бы не слова Алексея. Всё просчитал.

– Сколько они просят?

– Сто тысяч. Сказали, что для такой убогой, как я, сделали приличную скидку. Ася! У меня три семьсот с собой и пятнадцать тысяч дома лежит, но они меня не отпускают, – судорожный вздох соседки полоснул по сердцу. – Только в полицию не звони и в ДПС не сообщай. Меня предупредили. Ася!

– Перезвоню, – прервала звонок.

– Проблемы? – будничным тоном поинтересовался Алексей. Воронов засунул руки в карманы брюк. Самодовольно глядя на меня, парень перекатился с пятки на носок и обратно.

– Твоих рук дело? – буквально ощутила, как глаза наливаются кровью.

– Не знаю, о чём ты, – произнёс этот… Этот… А-а-а!.. Тварь!

Захотелось врезать по смазливому улыбающемуся личику. Пальцы сами собой сжались в кулаки. Убрала их за спину. Сцепила зубы, прожигая собеседника взглядом. А этому хоть бы что. Воронов ухмылялся. Радовался, а меня раздирало от бешенства и негодования.

Гадёныш! Ненавижу!

– Сто тысяч. Сразу. Переведёшь на карту. – Не рассыплюсь, погуляю с деканом.

А ведь я хотела бросить деньги Алексею в лицо. Теперь Воронов будет думать, что прав, что я, как и все, продалась.

Хотелось быть гордой, хотелось уйти с высоко поднятой головой, хотелось посмеяться над поверженным противником, а пришлось наступить на горло всем своим принципам.

Отправила Ядвиге сообщение, чтобы она сбросила номер банковской карты.

– Так уж и быть дам тебе задаток, а остальное после выполненной работы получишь, – уловила в небрежно брошенных словах превосходство, радость и торжествующее злорадство.

В груди всё узлом завязалось.

Не глядя на Алексея, быстрым шагом поспешила прочь, подальше от этого мерзкого типа. У меня были сбережения, а остальное я решила взять в кредит в банке, если в одном такую сумму не дадут, зайду в два.

– Постой, истеричная! – донеслось из-за спины.

Но я не остановилась.

Может, всё же стоит обратиться в полицию? А что там сказать? Что подруге угрожают? У них же если нет тела, нет и дела. В ДПС? Попросить подсчитать ущерб, а потом выплатить пострадавшим сумму по факту? Насчитать могут и больше, к тому же если угрожают… Воронов наймет бандитов, которые мокрого места от меня и Ядвиги не оставят. Проще погулять с преподом пару часов. Но и такое поведение Алексея нельзя спускать с рук: надо найти на него управу.

Конечно же, я её найду, как же! Что может противопоставить такой червь, как я, этой золотой птице? Лёшка же меня сожрёт или по стенке размажет, едва щелкнув пальцами!

– Я тебе перевёл, ущербная, – с пренебрежением произнёс Алексей, и небрежно сунул в карман телефон последней модели.

– А говорил, что на мели, – проверила баланс и тут же перевела деньги Ядвиге.

– Мне только что перевод пришёл, и я его отдал тебе весь до копеечки. Так что завтра приклеишь на личико улыбку и будешь смеяться каждой шутке профессора, хлопать ресничками, и заглядывать Константину Константиновичу в рот, потому что ты безумно влюблена в него. Ясно тебе?! – Алексей яростно ухватил меня за грудки и встряхнул так, что у меня клацнули зубы. – Если ослушаешься, если что-то пойдёт не так, если свидание сорвётся, то ты вернёшь мне все деньги с процентами. С большими процентами. А нет, то пожалеешь, что на свет родилась.

Меня отшвырнули.

Едва успела поймать равновесие.

Судорожно выдохнула.

Меня трясло под ярким пригревающем солнышком. Я смотрела на удаляющуюся спину Алексея и думала, как я ухитрилась во всё это вляпаться?

***

Весь вечер я успокаивала Ядвигу. Соседка в красках рассказала мне о произошедшем с ней и тех ужасных минутах, которые она пережила в окружении крупных, высоких, лысых мужчин. В свою очередь, я поведала подруге о своей незабываемой встрече. О своих сомнениях и предположениях. В голове постоянно крутился один вопрос: «Каким боком здесь замешан профессор?» Решила спросить завтра лично.

Легли мы поздно.

Трель дверного звонка прошлась по нервам, напрягла тело, ударила по сердцу, оседая тревогой в душе.

Мы с Ядвигой переглянулись.

– Надо открывать, – произнесла тихо. – В конце концов не съест же меня профессор. Подавится.

– Ну, да, ты ему поперёк глотки встанешь. Наверно. – Ядвига грустно улыбнулась.

В дверь повторно позвонили.

По телу побежали предательские мурашки.

Глубоко вздохнула и с шумом выдохнула.

Подойдя к двери, распахнула её.

На пороге стоял он: Константин Константинович собственной персоной – преподаватель высшей математики, декан физико-математического факультета, профессор, автор десятков статей и нескольких научных трудов, гроза прогульщиков, лодырей и тех, кто приходил в институт лишь для галочки. На его занятия не опаздывали. Профессор имел феноменальную память и всякий раз напоминал задержавшимся, сколько уже раз и насколько они отнимают его время и время сокурсников, после чего обещал дополнительные вопросы на экзамене.

– Доброе утро, – поприветствовал меня Константин Константинович. – Вы долго не открывали, что-то случилось?

«Вы случились», – произнесла мысленно.

– А что могло случиться? – произнесла как можно равнодушнее, в то время как сердце пыталось выпрыгнуть из груди. Да, невежливо отвечать вопросом на вопрос, но ничего другого в голову не пришло. Поспешно обулась, накинула куртку и прихватила сумку, ремень которой тут же перекинула через голову.

– Ну, мало ли? – профессор едва заметно пожал плечами. Его тёмные, словно безлунная ночь глаза так пристально разглядывали меня, будто пытались заглянуть в душу.

А ведь он считает, что я в него безумно влюблена. Мне надо смущаться, улыбаться, хлопать ресничками и с обожанием смотреть ему в лицо. У меня не получится.

Не глядя на своего «кавалера», вышла из квартиры и закрыла дверь.

Намеренно не стала вызывать и дожидаться лифт. Перспектива остаться наедине с деканом в замкнутом пространстве ужасала.

Нервы шалили, и я с каждым вздохом переживала всё сильнее. Я спиной чувствовала присутствие мужчины, общаться с которым хотела лишь на экзамене, а мне с ним предстояло провести как минимум часа два.

О чём мне с ним разговаривать? Нельзя же молчать часами или можно?

Ступеньки под ногами подозрительно быстро закончились.

Открыла дверь.

Вышла из подъезда.

Ничего не замечая вокруг, пошла вдоль по дороге.

– Настя, вас что-то беспокоит? – похоже моё состояние не укрылось от цепкого профессорского взгляда. – Куда вы так торопитесь? Или вы убегаете? Если вас что-то беспокоит и мучает, мы можем поговорить где-нибудь в тихом месте. Я умею слушать. Я помогу взглянуть на ситуацию с другой стороны. Мы обязательно найдём решение вашей проблемы.

– Вы меня беспокоите, и вы моя большая проблема, – вырвалось. Остановилась, прикрывая ладонью рот. Язык мой – враг мой.

С шумом выдохнула.

А собственно, что я теряла?

Опустила руку, развернулась, подняла взгляд на спутника.

Высокий, худощавый лет тридцати семи плюс-минус, темноволосый профессор был по-своему привлекателен той мужской красотой, которой могли похвастаться не многие представители мужского пола. Да и внутренняя сила в Константине Константиновиче ощущалась, казалось, что ему любое море по колено и любая напасть, лишь досадное недоразумение. Такому как он хотелось довериться, ощутить крепкое надёжное плечо.

О чём я только думаю? Придёт же такое в голову? Я своего спутника знать не знаю, в том смысле что он мне совершенно чужой человек.

– Почему вы согласились пойти со мной на свидание? – спросила, не став ходить вокруг да около.

– Воронов рассказал мне, что вы решили покончить жизнь самоубийством от неразделённой любви ко мне.

– Что? – вылупила на преподавателя глаза. – Он так и сказал? – сама не узнала свой голос.

– Алексей ненавязчиво намекнул, что мне лучше сходить с вами на свидание, чем потом остаток жизни мучиться угрызениями совести, если с вами не дай бог что-то случится. Алексей даже предложил свою кандидатуру посредника. Я согласился. Решил поговорить с вами в неформальной обстановке. Объяснить, растолковать, а в первую очередь выслушать, вам наверняка некому рассказать о своей боли, в противном случае вы бы не дошли до такого состояния.

Я больше не могла, не хотела и не собиралась это слушать. Кровь стучала в висках, перед глазами прыгали чёрные точки.

– Как он мог распустить обо мне сплетни? И какие! Что я способна покончить жизнь самоубийством! К суициду склонны слабые и бесхарактерные люди, такие, как Воронов, вот он не способен преодолевать трудности! А я люблю жизнь во всех её проявлениях! И в отличие от некоторых собираюсь в этой жизни многого добиться. А он, – неопределенно махнула рукой, – маменькин сынок, при малейших трудностях будет искать себе утешения, и если таких не окажется на горизонте, то весьма вероятно, что именно Алексей закончит жизнь самоубийством, потому что никогда не сможет отмыться от грязи, если в ней перепачкается, он не поднимется, если упадёт, будет ждать, что ему помогут. Лёшка не признает ошибки, он будет обвинять кого угодно, но не себя. Он трус и сам по себе ничего не стоит!

Меня всё-таки прорвало. Накипело. Вскрылась старая рана.

Я злилась на себя за свою несдержанность, на Алексея, который разбил мне сердце и безжалостно потоптался на осколках, на профессора, который внимательно наблюдал за тем, как я захлёбывалась гневом и яростью.

– А вы? Как вы могли поверить в эту чушь? Умный, казалось бы, человек, – пренебрежительно смерила профессора взглядом, после чего развернулась к нему спиной и твёрдым размеренным шагом направилась к маленькому магазинчику. Пить хотелось неимоверно, во рту пересохло, да и остыть надо было. На грудь словно камень давил, я даже дышать полной грудью не могла.

Я же обещала Алексею…

«Чтобы этому Воронову вечно икалось! – пожелала от всего сердца. Деньги парню отдавать мне было не чем. У меня их не было! – Ненавижу! Как же я его ненавижу! Чтобы ему пусто было!»

– Настя, постарайтесь адекватно реагировать на информацию, – Константин Константинович нагнал меня и пошёл рядом.

– А я адекватно реагирую. Не кричу, волосы на себе не рву, и счёты с жизнью сводить не собираюсь. А вот желание кое-кому мозги вправить имеется. Пол-литровую бутылку воды без газа, – попросила у продавщицы, доставая из сумки карточку.

– Две бутылки, – Константин Константинович аккуратно оттеснил меня от прилавка и расплатился. – Настя, возьмите, пожалуйста, в холодильнике воду.

Сверкнула в сторону профессора недовольным взглядом, но от комментариев воздержалась.

Взяла из холодильника две бутылки и вышла на улицу.

Взгляд зацепился за котёнка, за которым гналась серо-белая собака. Рыжий комочек ловко лавировал между человеческих ног и с лёгкостью уворачивался от возникающих на пути препятствий, но его лапки были не такими длинными, как собачьи.

Котёнок бежал в мою сторону.

Шагнула навстречу, одновременно убирая бутылки с водой в сумку.

Поспешно нагнулась.

Схватила пушистика.

Рядом с рукой клацнули собачьи зубы.

– Котёнка отдай!

– Обойдёшься! – ответила прежде, чем сообразила, что ко мне обратилась собака.