Этажом выше

– Отпустите! – глотая воздух ртом и сотрясаясь от страха, простонал мужчина. – Пожалуйста! Я ничего не сделал! Клянусь! Я не прикоснулся к нему и пальцем!

Он попытался вымолить спасение, но бесполезно. Яров-старший продолжал крепко держать того за воротник. Мольба о пощаде взбесила его ещё больше.

– Таким, как ты, место в аду! – прохрипел он, подавившись клокочущей в горле злостью.

Его правая рука отпустила воротник учителя и со всей силы сдавила его промежность с гениталиями. Тот завизжал от невыносимой боли, как живой хряк перед забоем. Удар левой сбоку пришёлся по печени. Извращенец согнулся пополам. Да, Яров знал, как и куда бить. Последующие удары по обмякшему телу мужчины он уже не считал. Находясь в агонии безумия и несвойственной ему ранее жестокости, Александр один за другим наносил точные удары по голове, туловищу, промежности.

Мужчина потерял сознание и с грохотом упал на деревянный пол. Не обращая на это никакого внимания, Яров-старший обрушил на лежащее тело серию пинков под рёбра. Изо рта учителя засочилась кровь, но одичавшего от злости парня это не остановило.

Ещё удар. И ещё один. Его дыхание участилось. Носки кроссовок окрасились в алый цвет. Туловище подонка постепенно превращалось в месиво из одежды, крови и рваной кожи.

– Саша, прекрати! Пожалуйста! Перестань! Хватит!

Тонкий голос Никиты, словно из другого мира, прозвучал откуда-то справа. Яров замер. Кровь отхлынула от мозга, что дало ему возможность слегка протрезветь от бешенства. Детская мольба сделала своё дело и привела его в чувства.

Продолжая тяжело дышать, Саша бездушным взглядом смотрел на избитое тело у его ног. Его не волновало то, что, возможно, учитель испустил дух. Это безразличие стало первым шагом к знакомству с другим собой. С той частью своего я, о которой до этого момента он и не подозревал.

Когда дыхание пришло в норму, до него наконец дошло, что он сделал. Александр обернулся в поисках брата. Никита сидел на корточках в дальнем углу комнаты, закрыв лицо руками. От страха его худенькое тельце дрожало, как осиновый лист на ветру. Парень в мгновение ока оказался возле него.

– Никита, нам нужно уходить! – тихо произнёс он, чтобы ещё больше не испугать ребёнка.

– Ты его убил? – заикаясь спросил Никита.

– Я не знаю. Быстро! Вставай!

Саша схватил младшего брата за руку и потянул за собой. Никита подался вперёд и покорно замельтешил за ним следом. Александр прибавил шаг. Он практически бежал.

– Я не могу так быстро! – пропищал за спиной детский голосок.

Александр ничего не ответил. Он хотел побыстрее выбраться наружу. Хотел, чтобы всё это оказалось игрой воображения. Он не знал, какие последствия повлечёт за собой содеянное, да и не хотел знать. Вершить самосуд – последнее дело. Но это! Грязное домогательство учителя-извращенца не имело никакого оправдания.

– Расскажи, что он заставлял тебя делать, – прорычал Яров-старший, когда они уже вышли на улицу и свернули на дорогу, ведущую к дому.

– Он просил, чтобы я его потрогал.

– Почему ты согласился, Никита?!

– Он пообещал принести мне жвачки и шоколадные батончики.

– О господи!

– Мне так хотелось! Мама никогда этого не покупала!

– Сколько раз он просил тебя… Чёрт! – Александр запнулся на полуслове. Настолько ему было противно произносить это вслух. – Сколько раз ты его трогал?

– Один раз. Вчера.

– Давно он ведёт у вас занятия?

– Второй день. Наш постоянный учитель заболел, а этот его замещает.

– Грязный подонок! – это был скорее плевок, чем обычная речь.

Через десять минут они подошли к пятиэтажному дому с одним-единственным подъездом. Яровы жили на четвёртом. Саша поднял голову и посмотрел на окна квартиры. В них было темно. Фасад здания, облицованный бежевым камнем, выглядел празднично, по сравнению с остальными домами в округе.

Александр не раз пытался выяснить у матери, как так получилось, что при их нищенском положении дел они имели жилплощадь в одном из самых престижных зданий Устинска. Но она всегда уходила от ответа, невнятно бормоча про какое-то наследство. Как жаль, что спросить больше было не у кого. По словам матери, она давно уже сирота. Так что ни бабушек, ни дедушек у братьев не имелось. В друзьях у Татьяны Яровой последние лет пять числились только алкаши, которые тоже вряд ли могли что-то знать об истории их семьи.

Когда он был маленький, такие вопросы его не волновали. Но становясь старше, с каждым годом он всё чаще думал о том, почему мать вообще мало что рассказывала о себе и ещё реже о своей семье. Не говоря уже о его отце.

Никите в этом плане проще. Он хотя бы знал своего в лицо. И не важно, что отец его сводного брата появлялся раз в год на пару дней. В их истории было всё понятно. Залётный дальнобойщик, но не до конца конченный. Ведь не забывал же!

Единственное, что он знал о прошлом матери, с её же слов, – она из Орла и прожила в нём всю свою юность. Родители её тоже из областного центра. Жили, умерли и похоронены там же.

Размышляя о судьбе семьи, Саша зашёл в подъезд. Братишка поравнялся с ним на лестнице, продолжая держать его за руку. Хорошо, что Таня не дома. Возможность перевести дух после случившегося без пьяных криков немного успокоила Александра.

Но мнимый покой длился недолго – ровно столько, сколько ему понадобилось времени, чтобы дойти до площадки второго этажа. В самом её центре на холодном каменном полу лежало неподвижное тело матери. Александр шёл так быстро, что чуть не споткнулся о её согнутые буквой «Г» расцарапанные ноги. От неожиданности он грязно выругался и машинально прижал к себе лицом Никиту, чтобы у того не осталось возможности воочию наблюдать алкогольный обморок матери. Хватит с него на сегодня.

Простояв так секунд десять, Саша осторожно отстранил от себя брата. Он не мог позволить ему обернуться и посмотреть на то, во что превратилась женщина, когда-то подарившая им жизнь.

– На, держи! – Яров вытащил из кармана джинсов ключи от квартиры и вложил в руку Никиты. – Иди домой. Я помогу ей подняться. Только не захлопывай за собою дверь. И не оглядывайся! Понятно?!

Братишка ничего не ответил. Он всё ещё был потрясён тем, что произошло в школе, поэтому без вопросов молча взял связку ключей и в точности выполнил то, что приказал Яров-старший.

Тем временем Саша присел на корточки перед матерью и нащупал на её руке пульс. Жива. Он облегчённо вздохнул и хотел было взять её на руки, но неожиданно она открыла глаза и уставилась на него мутными глазами.

– А-а-а-а-а-а-а… – протянула женщина. Саша чуть не задохнулся. От неё дико разило перегаром. – Выродок недоделанный! Не трогай меня!

– Не пугай соседей!

– Да пошёл ты! Вместе со своими соседями! На черта я вообще тебя родила? Чтобы ты мне морали читал? Кормишь их, поишь, воспитываешь, а они тебе морали! – она почти перешла на крик, брызгая слюной в лицо сына.

Саша вытер рукавом лоб и осмотрелся по сторонам. Господи, хоть бы из соседей никто не вышел! И тут его рассеянное внимание привлекло какое-то движение на лестничном пролёте между первым и вторым этажами. Освещение в подъезде было хорошим, и он без труда разглядел худощавую фигурку молоденькой девушки. На вид ей было лет шестнадцать или семнадцать. Тёмные короткие волосы обрамляли миловидное личико. Она не двигаясь стояла совсем близко и вовсю глазела то на Ярова, то на его невменяемую мать.

Откуда она здесь взялась! Он видел её впервые. В данном помещении и ситуации она смотрелась как инородное тело. Явно же не местная! Всё в ней кричало об этом. И манера держаться, и фирменные шмотки, и причёска. Абсолютно всё.

– Чего смотришь! – рявкнул парень. Его нервы были на пределе, а за наигранной грубостью скрывался жгучий стыд. Он неистово хотел провалиться сквозь землю. – Что, пьяных не видела? Вали отсюда!

Девочка не испугалась и не двинулась с места. Она надменно приподняла правую бровь и с презрением посмотрела на Сашу. Её взгляд задержался на его футболке, а потом упал на кроссовки. И тот и другой предметы одежды были испачканы кровью учителя.

– Сам вали! – дерзко парировала незнакомка. – Вы мне дорогу перекрыли!

Яров смотрел на худощавую фигурку и не мог поверить своим ушам. Какого чёрта она себе возомнила!

– Чё-о-орный во-о-орон! – неожиданно завыла Люба, снова брызнув слюной в лицо сына. – Чё-0-0рный во-о-орон! Что ты вьёшься надо мной…

Саша совсем растерялся. Ситуация выглядела максимально нелепой: и комичной, и трагичной одновременно. Он со всей скоростью, на какую только был способен, поднял мать с пола.

Незнакомка ни на секунду не оторвала взгляд от жуткой парочки. Она не торопилась. Медленно, показывая всем своим видом, что для неё они всего-навсего жалкие насекомые, девочка проскользнула к следующему лестничному пролёту.