Лабиринты проклятого леса. Том 1. Сезонное безумие

Подойдя к самой кромке леса, один из приятелей останавливается и просит остановиться других, взволнованно смотря куда-то наверх. Прямо над их головами, стоя ногами на крепких ветвях сосны, незнакомые женщины пристально смотрят на вошедших. Лица у них красивые, но очень измученные, волосы растрепаны, их проще состричь под корень, чем расчесать колтуны. На них рваные тёмные лохмотья, на руках и ногах видны следы от недавно снятых тугих кандалов. Кто-то стоит прямо, а некоторые сидят на корточках, но все они смотрят вниз, не шевелясь и не моргая. Порабощённые. Отринувшие цивилизованное общество, не входят свободно в лоно природы – они просто перестают быть защищёнными.

Становится ясно, что эти я’храс вовсе не затеяли грубые и жестокие розыгрыши ради собственного веселья. Кто-то приказывает им это делать. Кто-то, кто забрал их цехи сознания и теперь устрашает полным остыванием. Их бледные, фарфоровые лица заставляют задуматься о том, что что-то здесь не так. Будто все они давно остыли, а сознание безвозвратно угасло. Нет, никто бы не смог умирать окончательно, спокойно стоя на месте. Эти я’храс обожрались аккумуляторов – плодов Заповедного леса, питающих корни и хранящих в себе ту же энергию, что свойственна цехам сознания. Аккумуляторы Заповедного леса можно получить двумя способами: либо найти их в самом Лесу, куда нельзя соваться, либо сорвать с шеи кого-то из граждан. Лесники выдают их всем, а полезная функция этих плодов будет раскрыта в недалёком будущем.

Благодаря аккумуляторам Заповедного леса порабощённые могут продлевать своё существование, а сама оболочка плода может быть использована как облако пыли, чтобы скрыться, или же целая статуя, имитирующая создателя. Будь здесь неопытные пастухи, они бы точно встали как вкопанные и боялись что-либо сделать, а то и вовсе обратились в бегство, что они и сделали, ещё даже не увидев эту мнимую опасность. Но для людей с опытом эти статуи несут проблемы разве что пылью, летящей в глаза, после их разрушения. Для этого достаточно бросить в статую опавшую шишку и, если она простояла так уже достаточно давно, то быстро рассыпется, звонко шелестя, что удачно сливается с ветром, играющим листвой, и не отвлекает от выслеживания.

Разрушив пару статуй, мужчины решают не утруждать себя уничтожением всех до единой. Пройдя дальше в лес, они ничуть не стали ощущать на себе взгляд кого-то, кто мог обернуться, ведь то были пустышки.

Внезапно пёс замолкает. Коровы истошно воют, напуганные и потерявшиеся. Всё это выглядит как запланированная ловушка. Тень от елей удушающе давит со всех сторон, они почти не пропускают света. Вокруг достаточно просторно, чтобы осмотреться, но слишком темно, чтобы что-то рассмотреть. Воздух становится холодным и затхлым, но есть в нём что-то особенное, освежающее. То ли ветки шевелятся от ветра, то ли я’храс прыгают по ним. Тишина в самом лесу, будто никто не ждал гостей. Коровы стоят, мужчины стоят. Все чего-то ждут.

Спустя минут пятнадцать к месту подъезжают два полицейских электромобиля, припарковавшись рядом с пустым брошенным грузовиком. Из задних пассажирских сидений выходят Райт и Остин – первые свидетели. Они не только должны указать подробности произошедшего и указать места, кто куда убежал, но ещё и вызвонить этих четырёх дураков, которых теперь и след простыл. Но у кого-то из них привычка не брать с собой мобильник, у кого-то он уже разряжен, а кто-то поставил свой на беззвучный. А может они ушли уже так далеко, что связь просто не ловит. Но до мужчин теперь не дозвониться.

Стадо уже прилично разбрелось в разные стороны, вылавливать всех будет достаточно долго и проблематично, если конечно они сами не вернутся домой. Напуганного и жалобно скулящего пса находят первым, забившимся под кустом. Райт гладит Спрэга и успокаивает его всеми добрыми словами, которые только знает. Собака недовольно взвизгивает, когда мужчина задевает ужаленное ухо.

Два факта точно известны на данный момент: это дело рук я’храс, и способность, сводящая животных с ума, проклинает их с помощью фальшивого насекомого, которое оставляет на коже характерный ожог. Теперь же нужно выяснить логически исходящие из этого вопросы: кто приказал порабощённым совершить нападение на ферму и как именно выглядит данное насекомое. Проблема в том, что ни настоящей я’храс, которую можно было бы допросить, ни цельного образца жалящего насекомого, которого можно было бы изучить, на руках не имеется. Насколько известно, нет даже свидетелей, которые могли бы дать хоть немного ценной информации. Эти два растерявшихся пастуха уже сказали всё, что могли.

Полицейские усыпляют бедного пса транквилизатором, вдруг он всё ещё может проявлять агрессию, и велят свидетелям забирать его и возвращаться на ферму, чтобы не путались под ногами. А как в будущем выяснится из анализов крови, взятых Катей, это вещество ранее уже было в крови животного и вкалывать его повторно было крайне нежелательно. Очень хорошо, что Райт с Остином приложили все усилия, чтобы доставить Спрэга к приехавшему ветеринару как можно скорее.

Но что же сейчас происходит с теми четырьмя спасителями коров? Среди пронзительного воя они услыхали один наиболее душераздирающий. То была корова, готовящаяся рожать, она была очень напугана и потому бежала подальше, ища безопасное место. Нельзя было бросать её вот так, но, к сожалению, поспеть за ней не удалось. Когда мужчины прибыли на место, она уже лежала мёртвой с разорванным брюхом, а телёнок уже куда-то отполз, прячась в пышных зарослях папоротника.

И ежу понятно, что телёнок не мог родиться так скоро сам, да ещё и причинив матери такие чудовищные увечья – ему кто-то помог. Кто-то, кто попытался оттащить его подальше и спрятаться, но не успел, так как ноша тяжела, да и подоспевшие мужчины попросту спугнули участника заговора. Больше это нельзя назвать ни жестокой шуткой, ни страшным розыгрышем. Корова мертва! Убийство ценного животного, кормилицы, нельзя считать каким-то административным правонарушением – это уже крайне серьёзно. Серьёзнее, чем просто напугать живность, заставив её разбежаться.

И пусть «больные рты» все стали металлическими фигурами, их настоящие имена почти невозможно разузнать, пусть у них нет документов, да и гражданами те больше не числятся, всё равно они заплатят за всё, что натворили. Пусть и не по закону, но через самосуд, ведь сама полиция никак не будет в это вмешиваться, ведь у тех больше нет цехов сознания. Я’храс ощутят на себе всю мощь гнева терпеливых и сострадающих людей, что надеялись сохранить хорошие отношения. Пускай сами сдаются властям раньше, чем до них доберутся рассерженные фермеры.

Один из мужчин прислоняется рукой к сосне и ощущает под пальцами будто горячий уголёк. Недолго думая, он давит его, заставляя с хрустом раскрошиться. Убрав руку, он присматривается к пеплу на своей коже. Фальшивые насекомые почти всегда роятся группами, возможно, все деревья в округе ими обсажены. Достав телефон, мужчина обнаруживает несколько пропущенных вызовов, но забивает на это, включает камеру и пытается снять на неё хотя бы один образец, пока остальные трое приятелей, осмотрев корову и обнаружив глубокий и рванный порез – явный признак, что виновный очень спешил, – осторожно подбираются к телёнку.

Фальшивое насекомое по своей природе очень походит на человеческую металлическую фигуру, однако оно лишь несёт в себе волю его создателя, но также может остыть и рассыпаться. Со стороны может показаться, будто у роя имеется коллективный разум, но на деле они ничто без приказов владельца. Будут сидеть на месте, будто сонные мухи, пока не получат поручение. Позабытые, они могут прийти в себя уже внутри мешка, откуда уже не смогут выбраться.

Бледное тело новорождённого телёнка, лежащее под пышными ветками папоротника, казалось уже мёртвым, пока не начало потихоньку шевелиться, подавая признаки жизни. Трое мужчин, приблизившись к детёнышу, замечают, что его шерсть почему-то потемнела, став серой. То приближаясь, то отдаляясь от него, они пришли к выводу, что покров по своей функции напоминает светоотражающую ткань, но имеет немного иной род. Одному из мужчин кажется, что шерсть белая, другому – что серая, а третий и вовсе утверждает, что она какая-то зеркальная и для него телёнок куда-то пропадает. Но когда к ним подходит четвёртый товарищ, то тот сразу шарахается в сторону, восклицая, что эта тварь какая-то вся странная.

Мужчины аккуратно подходят к существу, старательно в него всматриваясь. Оно похоже на громадного опоссума, но разум кричит о том, что это и есть отсутствующий телёнок. Эти фермеры множество раз видели новорожденных животных и знают о их внешности не понаслышке. С одной стороны, сейчас они хором согласятся, что это именно он. Но, если бы они не знали контекста, и кто-то привёз бы это существо к ним в ящике, а потом открыл – они бы ни за что не признали в нём именно детеныша коровы, не поверили бы «чудаку», что утверждает обратное, и подняли бы его на смех.

А сейчас оно перед ними и почти твёрдо стоит на ногах, пусть и немного дрожа, то ли от мышечной слабости, то ли от холода, то ли от болезни, что виновна в искажении его облика. Облик коровы, что пожелала родиться крысой. Детеныш белого окраса, с черными кольцами поперёк живота, словно как у какой-то пчелы, эти же кольца на всех конечностях, включая хвост, как будто кто-то решил натянуть на него полосатые чулки. Но сейчас совершенно не до смеха, ведь стеклянные глаза, вышедшие вперед, что намекает на резкую смену рациона, смотрят прямо на присутствующих, а слабо дрожащие лапы переставляются друг за другом, приближая новорожденное нечто непонятно для каких целей.