Голый космос

– Накладная была… Я сам выписывал, сам заверял…

– Извини, Гладилен, но этот гроб я не возьму.

– Я новую накладную оформлю.

– Эх, мила-ай. Ты предыдущую сколько оформлял? Неделю, поди?

– Две, – сказал геолог.

– Две, – нравоучительно произнес кэп, показав зачем-то два пальца. – Что ж, иди, оформляй. Мы за это время как раз до Окоемовки доберемся.

– Вы не имеете права лететь без меня, – ледяным тоном сообщил Гладилин.

– А на что ты там нужен? У меня в контракте как сказано? Долететь до Окоемовки, доставить человека. А если человек сам, по своему желанию не полетел, то это форс-мажором называется и мелким шрифтом прописывается. Не грусти, потом полетишь, следующим рейсом.

Виктор понял, что геолог в отчаянии, хотя всем видом старается этого не показать.

– Я не могу потом. Потом не будет смысла. На Окоемовке начнутся железные бури, и благоприятное время наступит не скоро…

– Тогда лети без ящика! – рявкнул капитан. – Авоська у тебя есть? Ну и вот. Насобираешь в нее камушков. При хорошем микроскопе материала хватит лет на двадцать.

Гладилин не успел возразить, потому что в кармане Сан Саныча зазвенел вебофон.

– Да! – рявкнул кэп. – Ну. И что? Кто?! А не пошла бы она. Куда – это я ей и ее папаше лично сообщу. Если увижу. Но лучше им со мной не встречаться. Для них лучше.

Сан Саныч, раскрасневшийся и гневный, нажал на кнопку отбоя и повернулся к Виктору:

– Ты чего успел натворить?

Виктор опешил:

– Натворить? Ничего.

– А мне сообщили, очень даже чего. Девицу какую-то подрезал, она папаше пожаловалась, большому боссу.

Кэп поморщился:

– Не люблю я больших боссов, ох, не люблю. Редко кто из них приличными людьми оказывается.

– Я тоже, – услужливо поддакнул Гладилин.

Сан Саныч посмотрел на него как на говорящую статую и вновь обратился к Виктору:

– Чего ты с ней не поделил? Или соблазнить пытался?

Виктор вспыхнул:

– Да вы что! Попросил уступить трассу. А она… я даже не понял, почему так разозлилась. Банкой в меня запустила. Ругаться давай.

– Из этих, небось? Окаянных чертей?

– Нет, не похоже. Те на черных карах ездят, а у этой розовый.

– Розовый?!

Сан Саныч даже подпрыгнул.

– И правильно, что подрезал! Надо было наподдать еще как следует! Ничего, Витек, погодь маленько, я тебя научу, как с этими малолетними розовыми девками разговаривать. Значит, так. Сейчас сюда по этому делу собирается нагрянуть патруль. И если мы не хотим еще на неделю задержаться… а мы не хотим, правда, Гладилен? То быстренько прыгаем в чрево и летим. Без ящика, я сказал! Мой старпом, кстати, ради быстрого старта своими личными вещами пожертвовал. Ничего, по пути придумаешь что-нибудь. Ну, вперед, орлы!

2. Поехали!

Капитан: «Ну, и какой у нас курс?»
Бортовой компьютер: «Я не в курсе».
Из мурашкинского фольклора

В кармане капитана надрывался вебофон, а Сан Саныч лишь ухмылялся и пожимал плечами:

– Ничего не знаю, у нас плановый старт. И отменить его не могут никакие самые высокие чиновники. Хоть с этим в космофлоте порядок. Ты, Витек, помнишь то дело пятилетней давности, нет? Когда полкосмодрома выгорело из-за отложенного старта.

Виктор помнил. Корабль разогревал двигатели и готовился взлететь, но тут пришла команда тормознуть – надо, мол, подождать человека. С важными документами. Все уверения, что погасить двигатели невозможно, ни к чему не привели. Начальство упрямо стояло на своем – отложить любой ценой. Корабль задержался, человек успел, но не взлетел. Вернее, взлетел, но совсем в другом смысле. Перегрев, чудовищной силы взрыв… и приказ отныне и навсегда – ни при каких обстоятельствах не тормозить готовый к взлету корабль.

– Я чудом тогда жив остался, – продолжал капитан. – Не задержись на орбите – летал бы сейчас в косморазведческом раю.

Сан Саныч и Виктор сидели в рулевой рубке, развернув несколько зет-экранов, и смотрели, как от них удаляется родная планета.

– Грустно? – спросил кэп.

– Есть немного, – признался Виктор.

– И мне. Каждый раз щемящее чувство, будто что-то дорогое оставляешь позади…

– Жену? – участливо спросил старпом.

Сан Саныч вздрогнул, и, чуть помедлив, ответил нарочито уверенно:

– Конечно, жену. Машера у меня знаешь какая дорогая? Форт Нокс нервно курит в созвездии Лебедя.

Виктор хотел наивно спросить – значит ли это, что Сан Санычу жена Машера дороже всех богатств мира, но не успел. Дверь приоткрылась, и в рубку заглянул геолог:

– Товарищ капитан, можно спросить?

– Вот, Витек, – сказал товарищ капитан, не оглянувшись, но повысив голос, – первое правило космолетчика. Всегда запирай дверь в рулевую и в машинное. Иначе они быстренько организуют проходной двор. Им же тут будто медом намазано, так и липнут к тебе, норовя проскочить то в святая святых, то в фотонное сердце корабля. Настырность и всепроникаемость лечатся просто: сутки в грузовом отсеке без еды и воды.

Потом повернулся к Гладилину:

– Товарищ пассажир, займи место в каюте. Там на стенке прибиты правила поведения на корабле. Изучи их очень внимательно. Буду спрашивать. С теми, кто не выучит в течение суток, знаешь, что делаю? Прибиваю рядом с правилами. Все, исчезни.

Геолог хотел что-то сказать, но передумал и исчез.