Танго со Зверем

Они распрощались. Родион потихоньку пил чай и приходил в себя, готовясь к новому дню.

Студенты на занятиях вели себя подавленно, отвечали нехотя. Дима вообще не явился. Родион сделал заметку, написать Дашке и спросить про брата.

Даже Маша, главная зубрила курса, кое-как отвечала тему, пережевывая одну и ту же фразу по десять раз. Родион не выдержал и прервал вымученную речь:

– Хватит, я вижу – сегодня с вами бесполезно работать. Давайте поговорим начистоту! Я сочувствую горю. Я не знал Валерию, но искренне сочувствую родным, близким и вам, её друзьям и коллегам. Давайте сделаем так, сегодня вас отпускаю, а в понедельник отработаем сразу две темы, договорились?

Студенты закивали головами, настроение у них приподнялось, отмена занятия – это повод улыбнуться даже в самое смутное время.

4 Глава. Как заметать следы

Даша приехала домой в обед и упала на кровать. Хотелось спать, кофе перестал действовать. Ночь вымотала, алкоголь жадной пиявкой высосал силы, утром она бодрилась лишь из чувства упрямства, не показывая слабость перед чужим человеком.

В комнату зашел Дима и сел на кровать.

– Уйди, я спать хочу, – Даша зарылась в одеяло.

– Рассказывай, давай, – резко заговорил Дима. Он сидел вполоборота, нахмурив брови.

– Почему ты не на занятиях?! Родион на тебя пожалуется. Ему сейчас удобно, – она сонно бормотала, зевая и проваливаясь в дремоту. – Эх, где мои двадцать лет?..

Брат вышел из себя и сдернул с неё одеяло:

– Сейчас! Поговори со мной сейчас! Ты сидела там всю ночь, от тебя перегаром воняет. И что? Зря? Или ты за чем-то другим туда ездила, а?! Еще и курила… Фу!

Сон прошел, Даша в гневе поднялась на кровати и села в позе лотоса. Волосы темными пружинками стояли дыбом, зеленые глаза метали искры обиды и ярости:

– Ты как со мной разговариваешь?! Скажи спасибо, что вообще тебя прикрываю!..

– А как иначе? – усмехнулся Дима. Он закрыл глаза рукой, загораживая опасный огонек, мигающий внутри. – Ты сама полезла. Инициатива наказуема, и это не я придумал!

– А ты и рад, – отрезала Дашка, комкая простыню в руке, остывая после вспышки гнева. – Короче, там тухло. Родион ничего не знает, кроме того, что группу вызывали на допрос, и это тот самый маньяк.

– Понятно, – Дима отвернулся. – Даш, я боюсь… Они подкрались близко, и в полиции наверняка запросили мое досье, там могут догадаться.

Она в порыве нежности обняла брата и прижалась к спине, как всегда принимая часть его груза на себя:

– Дима, прорвемся! У меня есть еще пара идей, как избавиться от этого кошмара. Ты точно пил таблетки?

– Да, – вздохнул он, горечь прозвучала в его голосе. – Я же говорил, это не шизофрения, меня зря держали в психушке… А может, зря выпустили…

– Но ведь два года ты продержался, – она почти плакала. – Ты его сдерживал! Значит, метод подействовал плюс таблетки. Давай повторим тот обряд? Ну, давай! – рука сама гневно толкнула его в грудь. Бессильная ярость загнанного зверька. Иногда становится так больно сдерживать эмоции…

Дима помолчал. Тишина висела в комнате, только тикали старые часы с кукушкой.

– Думаю, ты права. Давай завтра, будет новолуние.

– Договорились, – она ласково потрепала его за лохматую кудрявую шевелюру. – Иди, делай мне кофе, раз поспать не дал.

– У вас там точно ничего не было? – ревниво спросил брат, косясь на сестру за спиной.

– Точно! Иди!

Дима послушно ушел и загремел кофеваркой на кухне.

Даша откинулась на подушку, вцепившись в волосы. Ей искренне было жаль брата. Да, они не росли вместе, оба были эгоистами и периодически ругались до истошного визга и угроз, но нечто фатально важное держало их вместе. Она не могла бросить брата на произвол судьбы, особенно после той памятной ночи, когда Даша узнала тайну.

Дима появился в жизни их маленькой семьи совершенно неожиданно и принес несчастья. За ним шла смерть, дыша могильным холодом и забирая всех близких людей, только Даша осталась, словно страж охраняя брата от пропасти.

Подходил сентябрь, начало пятого года обучения у Даши, ей было на тот момент 22 года. Диме – 18, из них два года он провел в психиатрии с диагнозом шизофрения. Их общий отец хотел вывести сына в люди, хлопотал об обучении в медицинском колледже. Дима же, будто змея на зимовке, оставался равнодушным к собственному будущему и пассивно согласился на карьеру медика. Жизнь налаживалась: болезнь побеждена, а мать смирилась с приемышем

Однажды душным днем мать Даши рухнула на ковер, её увезли с инсультом, и она скончалась в реанимации, не приходя в сознание.

Брат и сестра сидели бледные под дверьми отделения и держались за руки, боясь поднять глаза. Даша, не говоря ни слова, бросила институт, а Дима так и не приступил к занятиям. Отец ненадолго пережил свою жену, он будто высох и сгорел, его похоронили накануне нового года стылой зимой, под завывание вьюги.

Наступило и пролетело короткое сибирское лето. Даша приняла решение вернуться в институт, а Дима согласился пойти в колледж. Вместе они решили работать, т.к. родительские заначки не бесконечны, и пора вставать на ноги.

Первый день осени, толпы школьников с цветами и родителей с пивом. Город утопал в шумной зелени. Солнце напоследок старательно нагревало асфальт, стекло, железо и бетон мегаполиса. Весь день Даша провела в разъездах, ей нужно было успеть в деканат, потом в библиотеку и на собеседование. Вернулась она поздно. В руке пакет с молоком. В ушах – наушники, а на душе приятная легкость. Напевая, беззаботно пританцовывая, она открыла домофон, легко пробежала предбанник подъезда и отворила вторую дверь.

Вопль возник и погас в глотке. На кафельном полу покоилось тело. Даша в ужасе прижалась к зеленой стене. В неверном свете экономной лампочки взгляд поочередно выхватывал: рыжие волосы, красная сумочка, неестественно вывернутые ноги, черный вывалившийся язык, скрюченные руки у груди, красные провалы вместо глаз. Даша медленно сползла на пол, села и замерла, словно зверек, ослепленный дальним светом огромного КАМАЗа на трассе. Сейчас собьет! А сдвинуться нет сил. Тяжело дыша, она дрожала всем телом и не могла никак понять, что же ей делать?..

От противоположной стены отделилась высокая тень и приблизилась к ней, покачивая шилом в правой руке. Девушка в онемении смотрела на блестящую сталь, с которой застывающими каплями воска падала кровь. Закричать! Убежать! Но ноги и язык замерзли, спина не может отделиться от стены. Даша кое-как отвлеклась от шила и взглянула на убийцу: в подъезде стоял брат. Кровь на лице, бешеные и довольные глаза, радостная улыбка и тянущаяся к ней рука…

– Дима, – тихо позвала она, робко протягивая к нему руку. – Это же я, твоя сестра. Не узнаешь?..

Моргнул раз, два. Улыбка погасла, а глаза прояснились. Дима внезапно осознал, где он и что он.

Он рухнул на колени, задрожал как лист и испуганно проговорил:

– Сестренка, это не я… Правда не я! Помоги!

Его умоляющий голос и ясные зеленые глаза переключили невидимый рычажок внутри девушки. Она решительно встала и скомандовала:

– Быстро в дом, отмывайся! И принеси мне перчатки, мешок из-под картошки и много-много тряпок.

Им тогда несказанно повезло, управились быстро. За полчаса вынесли тело до машины, спрятали в багажник и вытерли кровь. Никто их не увидел, а та рыжая девушка так и осталась без вести пропавшей… Они надежно замели следы и утопили тело в реке.

Даша пила неделю. Пила до чертиков, до пьяного бреда и сна на ковре. Дима всю неделю боялся к ней подходить, пока не выдержал и не пришел к ней рано утром.

– Вставай!

– Отвяжись, – махнула рукой Даша, повела мутными глазами по комнате, пошарила рукой под кроватью и вытащила полбутылки портвейна.

– Да прекрати ты бухать, – Дима с остервенением выхватил бутылку и залепил ей пощечину. Девушка бросила на него ошарашенный взгляд:

– А ты чего это на меня руку поднимаешь, а? Я хоть сейчас могу на тебя заявить и покаяться в сокрытии. Пусть сажают обоих!

С мазохистским наслаждением она ожидала угроз и запугиваний, после которых героически бы вырвалась и сдалась полиции. Но Дима отшвырнул бутылку и лег рядом, крепко обнимая и шепча на ухо: