Подари мне… свободу

– Мааама, это сложно.

– Это сложно представить, но не сложно сделать. Не надо бояться этой жизни. И к тому же, в жизни ничего не делается просто так, это первое. И второе, бери от жизни то, что считаешь тебе нужным. Но не будь эгоистом. А теперь пошли, немного поспим, а потом пойдем гулять по магазинам, как мы любим это делать.

Я встала и пошла за мамой. Легла рядышком с ней, обняла ее и спокойно уснула, прижимаясь к ее боку, как в детстве. Мне снилось, как будто я стою в храме, залитом ярким солнцем. Я смотрю на потолок, который разукрашен фигурами святых, птицами, и солнечные лучи указывают мне путь. Я улыбаюсь, и свет проникает мне в душу. Становится вдруг легко и беззаботно, я как будто бы взлетаю к потолку, и солнце становится ярче, а в душе разливается тепло.

Я проснулась с улыбкой на губах. Мамы рядом нет, но с кухни идет вкусный запах пирогов. В детстве я любила ее пироги с капустой. Горячий, сладкий чай и пирог с капустой из печки. Еще горячий, масляный, но такой вкусный. Ммм, это было непередаваемо вкусно. Больше никогда и нигде я не ела такие вкусные пироги. Я откинула одеяло, села на кровати, потянулась, тепло от сна все еще гуляло внутри меня. Встала и пошла на кухню.

– Мармулик! Ты пироги печешь? – спросила я весело.

– Да! Первую партию уже испекла и чай заварила! Все, как ты любишь! Садись. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо! Я такой сон видела добрый! Хочу завтра утром в церковь сходить. Покажешь, где у вас здесь церковь?

– Конечно. Я с тобой пойду.

Мы поели пироги и через два часа пошли гулять по городу. Заходили в маленькие магазинчики, смотрели вещи, немного приодели маму. Потом пошли на рынок, накупили свежих деревенских овощей и фруктов и пришли домой под вечер, немного уставшие и довольные. Поужинав легким салатом, решили посмотреть фильм, но по большей части рассказывали о своей жизни. Я рассказала про наши танцы, про то, как ездили в Питер. Рассказала про Трофима, про то, как у него дела. Мама была с ним знакома, потому что он приезжал со мной один раз. Маме он очень понравился, и она рада, что у меня есть такой человек рядом. Мы проговорили до полуночи и легли спать. Единственное, чего мама не знала, – это где я работала до этого времени. И не особо спрашивала, так как в нашей семье не принято допытываться. Мы сами рассказываем, когда приходит время. А я не хотела ее расстраивать и разочаровывать в себе. Кого угодно, только не ее.

Следующим утром в восемь утра я стояла у порога церкви и немного нервничала. Последний раз я была в церкви совсем маленькой девочкой. И сейчас не понимала, зачем я сюда пришла. Но только чувствовала, как меня тянет внутрь и наравне с этим страх сковывает ноги. Я набрала воздух в легкие и вошла внутрь. Людей было немного, в основном пожилые. Но позже начали появляться и девушки, и молодые люди, чему, честно говоря, я немного удивилась. Я не знала молитв, началась служба. Сначала я пыталась понять смысл слов, но потом махнула на этой рукой и просто слушала, как читает молитву поп и хор подпевает. Что произошло потом, я так и не поняла до сих пор. Слезы из глаз потекли сами собой, сердце сжималось от боли, ком застрял в горле. Я не могла остановить слезы, они бурным ручьем текли из глаз по щекам и капали на грудь, платье стало мокрым. Я опустила голову и просто плакала под молитвы и просто шептала: «Прости». Через некоторое время начала успокаиваться. Мама подошла ко мне, обняла за плечи и сказала:

– Пошли, поставим свечи и пойдем домой. На сегодня хватит, моя родная.

Я послушно повторяла все за ней, и через некоторое время мы пошли к выходу. Около выхода стояла очень старая женщина. Все лицо и руки были покрыты мелкими морщинками. Она подняла на меня глаза, внимательно посмотрела и сказала:

– Ходи, девочка, в церковь. И помогай людям. Выплесни слезами свою боль. И чернота из твоей души уйдет совсем. Сейчас ты серая, а была черная. Только любовь и добро спасут тебя, – и перекрестила меня.

Мама вывела меня за руку на улицу. До самого дома ничего не говорила. Придя домой, налила мне чай, накапала валерьянки. Я все выпила, и она уложила меня, как маленькую девочку, спать.

– Спи, родная. Все наладится, – поцеловала меня в лоб и вышла из комнаты. – Ты справишься.

Через несколько часов я встала, и у меня было чувство, как будто я долгое время на себе таскала камень, а теперь сбросила. Легкость в плечах, в спине, легкость внутри.

Я пошла на кухню, мама сидела там в кресле и читала книгу. Когда я вошла, она отложила книгу, сняла очки.

– Отдохнула? – спросила она.

– Да. Спасибо, мама.

– Знаешь, когда ты начнешь сомневаться. Когда тебе станет грустно, плохо, больно. Когда ты почувствуешь себя покинутой. Просто сядь в поезд и приезжай к нам. Здесь твой дом. Место, где тебя всегда поймут. Люди, которые тебя очень любят, защитят и поддержат.

– Я знаю. Спасибо. А пирожки твои вкусные еще есть?

– Есть, садись, сейчас подогрею на сковородке, как ты любишь.

Я села за стол и наблюдала за умелыми, уверенными движениями матери. Спокойная, красивая, статная женщина. Всегда, сколько себя помню, с прямой осанкой и с гордо поднятой головой. Даже когда жили с отцом, она вне дома никогда не горбилась, и выражение лица всегда было твердым, смелым, а глаза бесстрашно смотрели в будущее. Хоть и было время, когда мир стал совсем черным. Она не сдалась и взяла у жизни второй шанс. А я при первой неудаче в личной жизни опустила руки и разнюнилась.

– Алиса! – позвала меня мама. – Ты снова задумалась и ушла в свой мир!

– Прости. Есть немного, – ответила я и притянула к себе тарелку с нагретыми пирожками. – Мммм, как вкусно!

– Ты станцуешь мне? – спросила мама, улыбаясь.

– Да! Завтра! Я покажу тебе новый танец. Еще никто не видел. Ты первая! Это совершенно новый формат! И я привезла еще видео с наших выступлений. Сейчас будем смотреть.

– Когда тебе не было еще и года, мы как-то приехали к моим родителям. И вот ты на моих руках, мы смотрим концерт по телевизору. И твой дедушка тогда сказал: «Аля! Смотри, смотри на Алису!», а я даже не обратила внимания сначала, потом смотрю на тебя, а ты танцуешь и подпрыгиваешь под музыку. Мы тогда еще поняли, что ты будешь танцевать, когда вырастешь! Жаль, папа умер рано, он бы гордился тобой.

– Да. Дед был у меня самый классный. Я его помню. Кусками в памяти всплывают воспоминания.

Мы еще немного повспоминали прошлые интересные моменты, мама рассказывала про свою молодость, студенчество и про то, какой хулиганкой она была в институте. Ее интересно было слушать. И она была бесстрашной девушкой, смело идущей по дороге жизни.

Потом мы перебрались в зал и допоздна смотрели видео наших с Трофимом выступлений. Мама искренне восхищалась, и это грело душу.

На следующее утро я вытащила плеер и подключила к музыкальному центру. Мама села в кресло у окна и молча смотрела на мой танец. Когда я закончила танцевать и посмотрела на нее, она плакала.

– Ты так сильно чувствуешь, моя малышка? – спросила она, вытирая глаза.

– Да, – просто ответила я. – Сейчас терпимее стало. Но все равно. Ты все поняла?

– Это очень говорящий танец, Алиса. Ты всегда была чувствительной, с детства. Просто потом мы с отцом загнали тебя в угол. Прости меня, если сможешь… когда-нибудь. Если бы я была умнее…

– Ты ни в чем не виновата, – перебила я маму. – Никто ни в чем не виноват. Просто так сложилось. Теперь все будет хорошо. Пойдем гулять. Я хочу сливочное мороженое с карамелью. Купим ведро мороженого, включим фильм и будем весь день дурака валять. Как тебе такой план?

– Поддерживаю! Пойду переодеваться.

Через два дня приехал Валера, отчим. Увидев меня, подошел и крепко обнял.

– Девочка вернулась в родное гнездо! Алиса! Ты прекрасно выглядишь! Вся в маму, красавица! – сказал Валера.

– Спасибо, Валера, – ответила я.

Еще три дня я с упоением слушала его рассказы про дороги и приключения. Смотрела на маму, как она с нежностью ухаживает за отчимом. А он с благодарностью смотрит на нее, и они часто вели свой, понятный только им диалог взглядами, без слов. Было приятно наблюдать за ними. Они были счастливы. И вот как-то вечером мы сидели на кухне за ужином, Валера рассказывал про свою поездку.

– И вот, значит, я еду, никого не трогаю. На повороте справа вылетает байкер, еще немного, и я бы наехал на него. Он еле увернулся от удара. Правду говорят, что байкеры как вампиры, в зеркале не отражаются, – покачал головой Валера.

– Да, всегда страшно, когда вижу мотоциклистов. Самоубийцы, – сказала мама. – Они даже не задумываются, наверное, о том, что кто-то любит их, ждет и волнуется. И каждый раз хватается за сердце и молится, когда любимый человек садится на мотоцикл и уезжает.

– Мотоцикл – это свобода, – сказала я. – Это ощущение полета, – продолжила я, вспоминая свое путешествие. – Это избавление от страхов!

– Дочь, прошу тебя, скажи мне, что ты не купила мотоцикл, – сказала мама.

Я засмеялась:

– Нет, конечно, мама. Я не дам тебе такие переживания. Не волнуйся. Я танцую, а не жму педаль газа.

– Слава богу.

Ночью, лежа в постели, я вспоминала Виктора. И не было в душе такой боли. Просто очень грустно и очень тоскливо, потому что очень хотелось снова увидеть эти глаза, поцеловать эти губы, обнять его крепко и почувствовать запах его кожи. Просто поговорить, посмеяться, услышать его смех. Тяжело вздохнув, я перевернулась на другой бок и вскоре уснула.

Утром получила сообщение от Трофима: «Алиса! Ты долго у родителей тусить будешь?! Я соскучился очень!»

Написала ответ: «Сегодня вечером выезжаю, утром буду дома!»

Я в самом деле собиралась вечером выезжать в Москву. Отдохнувшая, повидавшая родных, поговорив с мамой от души, я почувствовала, что хочу домой, в круговорот бешеной жизни столицы.

Собрав сумку и сунув пирожки – гостинцы для Трофима, вечером я расцеловала родных, села в поезд и помчалась в Москву.

Утром, зайдя в квартиру, сразу же услышала запах кофе.

– Ты не спишь? – зашла я на кухню и увидела Трофима свежим и одетым в деловой костюм.

– Нет. У меня встреча с представителем одной крупной компании. Они хотят заключить договор по обеспечению курьерской доставки писем, посылок и прочее, прочее. Мы с ребятами посчитали, неплохой контракт. Вот к одиннадцати поеду. Присаживайся, кофе налью.

– Здорово! Ты вовсю работаешь! Молодец! А я гостинцы от мамы тебе привезла, – хихикнула я, – пирожки твои любимые иииииии вязаные шерстяные носки! Тааадааааам, – и как волшебник вытащила из сумки носки в белую и серую полоску.

– Обожаю твою маму! – засмеялся Трофим. – Носки – огонь! Давай пирожки! Я голодный! Рассказывай, как ты?! Выглядишь очень даже ничего! Похоже, моя Алиска возвращается!

Мы сели за стол, я рассказала, как провела время у мамы. А Трофим сидел, подперев рукой подбородок, и смотрел на меня.

– Ты такая красивая! – сказал он после.

– Спасибо.

– Никита звонил, интересовался твоими делами. Я его мягко послал и сказал, чтобы он больше не интересовался тобой. Спросил, как он. Он сказал, что закодировался. Он на самом деле тогда за рулем был пьян в драбадан и сам виноват в аварии.

– Ну и хорошо. Хорошо, что жив и осознал все. Хотя вряд ли он все осознал, что должен бы. Но, наверное, в жизни должны быть такие люди, – ответила я.

– Мама делилась с тобой своей мудростью? Молодец! Я поехал. А ты отдыхай! Вечером съездим в один клуб. Если не против. Нам предложили станцевать.

– Я согласна.

Трофим поцеловал меня в щеку и уехал на работу. Я привела себя в порядок, встала перед зеркалом, посмотрела на себя и решила. Хватит тянуть кота за хвост, надо пойти и сделать то, чего так боишься сделать.

Я быстро собралась, вышла из дома и пошла в сторону фитнес-центра, где тренировался Виктор. Сегодня по расписанию он должен тренироваться в десять утра. По мере того как я подходила к центру, мое сердце начало отдавать дробь и бравада поубавилась. Но я твердо решила дойти до конца. Зайдя в фитнес-центр приветливо поздоровалась с менеджером, спросила насчет Виктора, получила положительный ответ и уговорила пустить меня. Поднялась на четвертый этаж и прошла к рингу.

Увидела его сразу. Он бил грушу остервенело, с силой, даже со злостью. Я стояла и смотрела на него как завороженная, не могла оторвать взгляд и совсем забыла, зачем пришла. Просто стояла и смотрела. И он меня заметил. Нахмурился, посмотрел строго своими невозможными глазами и подошел ко мне.

– Зачем пришла? – сердито спросил он, подойдя ко мне вплотную, что я услышала его запах, зажмурилась, открыла глаза и посмотрела прямо в глаза.

– Прости меня, – тихо сказала я. – Я не хотела причинить тебе вред. Но я ничего не могла изменить.

– Хотела бы, изменила бы. Пришла и сказала бы.

– Не смогла. Прости меня. Я обманывала тебя во всем, кроме своих чувств.

– Мне не нужны твои объяснения и твои чувства! Уходи!

– Ты мне нужен, – собравшись с силами сказала я. – Я не могу так… без тебя.

– Я не верю. Знаешь. Я все знал с первого дня, как ты появилась тут со своими дурацкими танцами! Я все знал! Все, что против меня замышляют! И я был готов, если тебя это успокоит! Я не дурак! И у меня есть глаза! А теперь уходи. Я не хочу видеть тебя! Никогда больше!

– Я уйду… И я рада, что ты все знал. И знай то, что я не притворялась касательно своих чувств. Ни разу. От начала до конца я была собой и просто любила. И боялась потерять, хотя и знала, что так будет.

– Я не нуждаюсь в твоих чувствах, – ответил Виктор, посмотрев внимательно мне в глаза.

– Прощай, – сказала я, развернулась и быстрым шагом пошла прочь.

Я шла по городу, а мысли мои были далеко. Я сделала то, что должна была сделать. Теперь все точки над «i» проставлены. Конец. Учимся жить заново. Я очнулась от своих мыслей, когда обнаружила себя стоящей на остановке, с которой ездила в танцевальный зал Трофима. Подъехал автобус, я запрыгнула в него в последний момент и поехала в зал.

Приехав туда, прошла в наш зал, в котором мы часто танцевали. Включила музыку и начала свой танец. Я танцевала и плакала. Потом села на пол, уткнулась головой в колени, обняла себя руками и сидела так, слушая музыку.

– Моя девочка из страны чудес, – услышала я голос Трофима. Он сел рядом на корточки. Я подняла голову, посмотрела на него глазами, полными слез и боли. Он вытер слезу со щеки.

– Тебе пора взрослеть. Моя малышка. Жизнь не закончилась. Ты сейчас на коленях, и тебе плохо. И я знаю только единственный способ, который работает в нашем случае. Мы будем танцевать с тобой до тех пор, пока ты не вырастешь и не выйдешь из состояния подростка, который в жизни каждый удар воспринимает как последний. Мы будем танцевать танго с тобой, моя родная. Танец любви и тоски, желания и отчаяния. Мы все вынесем в танец и освободим твою душу.

Я протянула к нему руки, а он встал, обнял меня, поднимая на ноги, привлек к себе, и я снова заплакала. Заиграла музыка, я встала в позицию, он приобнял меня. Поднимая руку, я положила ее легко в его ладонь, и танец начался. Я плакала и танцевала, выражая свои чувства в каждом движении. Любовь и тоска, желание и отчаяние. Все выражалось в танце.

– Великолепно, – прошептал Трофим, когда музыка остановилась. – А теперь еще раз.

И мы начали снова. Мы танцевали вновь и вновь, пока я совсем не успокоилась и не начала улыбаться.

– Великолепно, – еще раз сказал Трофим. – Вечером мы станцуем этот танец перед публикой.

– Я не смогу, – прошептала я.

– Сможешь, – возразил Трофим. – Сейчас поедем домой, ты немного отдохнешь. А в одиннадцать мы станцуем так, что все будут рыдать от восхищения!

– Хорошо. Как скажешь, – ответила я и крепко обняла его.

В одиннадцать вечера я стояла в клубе в красном облегающем платье с глубоким разрезом на бедре и откровенным декольте. На каблуках выше среднего, но удобных для танца. Красные губы, яркие глаза, черные волосы, собранные в чистый гладкий пучок. Ни единого локона свободного. Строго и лаконично. Я стояла посреди зала, выпрямив спину, и смотрела на Трофима, который стоял от меня в шаге в черном строгом костюме, белой рубашке и бабочке. Мы смотрели друг другу в глаза, и, когда заиграла музыка, он медленно подошел ко мне, положил руку на спину, чуть выше талии, другую руку рядом со мной, приглашая мою ладонь. Я ответила на жест, и мы начали танец. Никого не существовало вокруг, мы смотрели только друг на друга, моментами он опускал взгляд на мои губы, приближая лицо совсем близко ко мне, его взгляд темнел, а у меня пересыхало горло от этого взгляда и танца. Мы выражали все мои внутренние волнения, он тонко чувствовал меня и умело вел в танце. И вот музыка стихла, мы дышали в унисон учащенно и смотрели друг на друга. Зал засвистел, люди вставали со своих мест, аплодируя. Мы повернулись к ним, поклонились и ушли.

Я была счастлива. Освобождение начало заходить в мою душу маленькими шажочками, и дышать становилось легче.

Мы стояли с Трофимом, держались за руки и делились впечатлениями, когда к нам подошел менеджер клуба Богдан.

– Добрый вечер! Великолепный танец! – сказал он, протягивая руку Трофиму для пожатия.

– Добрый. Спасибо, – ответил Трофим, пожимая руку.

– Директор нашего клуба хотел бы завтра с вами пообщаться касательно сотрудничества. Поэтому приглашаем вас на бизнес-ланч к нам в два часа. Вас устроит?

– Да, – просто ответил Трофим.

– Алиса, вы великолепны! Трофим был прав. От вас невозможно оторвать взгляд, – повернувшись ко мне, сказал Богдан.

– Спасибо! Приятно слышать! – ответила я и взяла за руку Трофима.

Менеджер все понял, попрощался и ушел по своим делам.

– Сегодня на юге в одном из клубов вечер латино. Может, потанцуем?

– Откуда ты все знаешь? – спросила я.

– У нас общий чат. И ты, если бы туда заглядывала, а не надеялась на меня, то все знала бы, – улыбнулся Трофим.

– Я обещаю, что возьму себя в руки, Трофим.

– Я знаю. Поехали.

Прошел месяц с того дня, когда я ходила в фитнес-центр и разговаривала с Виктором. Мы начали с Трофимом преподавать парные танцы, а также сами учились у других преподавателей. Вечерами танцевали в клубах приглашенными танцорами. Это занимало много времени. Также я устроилась волонтером в дом малютки и все свое свободное время помогала ухаживать за маленькими отказниками, дежурила у них ночами. Мы также договорились с руководством одного детдома, что будем приезжать раз в неделю и учить детей танцевать. А также собирали вещи и деньги для них. Жизнь кипела вокруг меня, и днем совсем не было времени грустить. Но ночью я снова возвращалась мыслями к Виктору. Но уже не с болью. Скорее с грустью и с той же тоской. Я скучала, скучала сильно, просматривая наши совместные фото с поездки.

И вот сегодня я посмотрела еще раз свое платье, повесила в шкаф, легла в постель и уговаривала себя заснуть. Завтра я станцую главный танец последних месяцев. Кроме матери, этот танец не видел никто. Конечно, кроме одного педагога, который изначально дал мне уроки техники. Трофим уже неделю не появлялся у меня. У него был новый роман. Очень приличная девушка, которая мне понравилась скромностью и искренностью. И он сразу предупредил ее по поводу наших с ним взаимоотношений. Она сказала, что давно знает нас заочно, так как часто ходила на танцевальные вечера и видела, как мы танцем. Я повертелась с боку на бок и в итоге все же заснула. И снова во сне яркий свет солнца освещал мне дорогу. Я шла по этой дороге в легком платье, пританцовывая, веселая и легкая.

Утро встретило меня приветливо. Весь день я занималась своими повседневными делами, провела урок танцев для маленьких девочек, съездила в детдом, отвезла набранные вещи, подгузники, детское питание и немного денег. Вернулась домой уже под вечер. Поужинала, легла отдохнуть. Через дремоту услышала, как приехал Трофим. Он тихо зашел в комнату, присел рядом и поцеловал меня в лоб.

– Я сейчас встану, – прошептала я, вкусно подтягиваясь и обнимая его.

– Я не хотел тебя будить, прости, – засмеялся он и погладил меня по голове.

– Ты не разбудил. Пора вставать.

Через час я была готова. Взяла платье, и мы поехали в клуб.

Приехав туда, я переоделась в платье, распустила волосы. Белые губы, бледное лицо, черные глаза и рисунки слез на щеках. Когда мне сказали, что все готово, я вышла в зал, свет выключили, остался только один прожектор, который освещал мой силуэт. Так, чтобы люди видели весь мой танец, а я их не видела. Я сняла туфли и прошла на середину зала. Прожектор освещал мне путь. Заиграла песня «Dancing With Your Ghost» в обработке знакомого ди-джея, и я начала танец. Я танцую с твоим призраком. Танец о моей любви, о моей тоске, о моем сожалении, о моих танцах с твоим призраком, тенью по ночам. О том, что только ночью могу быть рядом. Я танцевала, забыв обо всем. Только я и он, его образ передо мной, его глаза, улыбка, смех, все со мной, все во мне, выражаясь в каждом движении, в каждом вздохе.

Я закончила танец, музыка затихла, в зале стояла гробовая тишина. Мой пульс отдавался в висках, в руках. По щекам текли слезы, я молчала, стоя, закрыв глаза. Почувствовала, как родные руки обнимают меня сзади, Трофим наклонился ко мне и прошептал: «Ты великолепна».

И тут кто-то в зале выдохнул громко, начал аплодировать и сказал:

– Никогда ничего подобного не видел! Браво, девушка!

После этого все люди в зале оживились, зааплодировали, заиграла музыка.

Трофим развернул меня к себе.

– Он был здесь.

– Кто?

– Твой мужчина.

– Откуда ты знаешь?

– Я видел фото у тебя в телефоне и увидел его в зале. Он ушел, когда ты закончила танец.

Руки задрожали, я начала оседать на пол, Трофим подхватил меня.

– Нет-нет-нет. Сейчас мы намахнем немного, а потом нас попросили еще показать наше танго. Так что не сметь расслабляться. Мы сегодня вытанцуем все окончательно. Будь со мной. Не уходи от меня. Я знаю, что он скоро появится.

– Не появится. Такое не прощают. И я не брошу тебя, мой друг. Я всегда с тобой. Мы продолжение друг друга.

Мы танцевали почти до самого утра. Потом уже все посетители клуба танцевали с нами, мы показывали движения, пары повторяли. Получился такой вечер бесплатного обучения танго. Все были в хорошем настроении, веселились, знакомились. Только мне было грустно. И под утро я поехала домой.

Я сидела на скамейке около дома и просто вдыхала воздух утра. Я устала, но мне намного легче.

Вдалеке услышала звук мотора мотоцикла. В памяти всплыли картинки из прошлого и человек, которого я полюбила, но которого потеряла. Может, это правильно, может, нет. Пока лишь только тоска и тихая боль в душе, с которыми я учусь жить. Все пройдет, и это тоже, как поется в одной известной песне. Возможно, и это пройдет. Когда-нибудь. А пока я просто позволяю себе чувствовать. Благодаря этому человеку я поняла, что поступала в жизни много раз эгоистично, плохо, причиняя людям боль. Мне казалось, что если мне плохо, то и людям должно быть плохо. Таким образом я пыталась избавиться от призраков прошлого, которые меня преследовали. И только через чувства к человеку поняла, как глубоко я ошибалась. И, наверное, сейчас, я всего лишь искупаю свои грехи перед людьми. И именно эти чувства привели меня в церковь, именно эти чувства привели меня к мысли, что я могу приносить добро и дарить частичку любви и внимания обделенным детям. Которым еще хуже, чем мне. Может быть, какому-нибудь потерянному в жизни ребенку мы сможем показать путь, поможем найти себя через тот же танец, даря любовь и свое время, внимание. Все может быть. В этой жизни ничего не бывает просто так. Все так, и все вовремя.

Тем временем мотоцикл въехал во двор и остановился около меня. Мое сердце подпрыгнуло и остановилось. Виктор снял шлем и сказал:

– Поехали со мной.

– Далеко?

– Неважно. Просто доверься и поехали. Потому что либо мы доверяем, либо нет.

И я поехала.